«Это основной инспекторский кордон, Тэли», – говорит Алексей Черепицын, директор государственного природного биосферного заповедника «Даурский». Он отодвигает ворота и пропускает нас вперёд. Мы смотрим на два домика, обшитые профлистом, и потуже затягиваем куртки: ветер в степи сегодня особенно злой. Мы – это съёмочная группа одного из забайкальских телеканалов, журналисты информационного агентства и газеты «Земля». Приехали в заповедник поговорить о заказнике «Долина дзерена», который в этом году отмечает десять лет со дня основания.
Редкие виды
От дирекции заповедника, которая расположена в Нижнем Цасучее, до Торейских озёр несколько десятков километров. Пока едем, высматриваем в степи дзеренов и разговариваем.
«С 1994 года, после подписания соглашения о создании международного российско-монгольско-китайского заповедника «Даурия», четыре раза в год мы выезжали в Монголию, закладывали совместные учётные маршруты, а после их мониторили. То, что видели там, и то, что было у нас, – небо и земля просто. Монгольская степь была наполнена жизнью, звуками птиц и зверей, всё естественно. Здесь тарбаганы свистят, и свист сливается с песнями пернатых, там дзерены пасутся, косульки бегут, где-то из-за машины волк выскочил… Как мы тогда хотели, чтобы у нас было так же! И постепенно добились этого. Конечно, на восстановление экосистем ушло много времени и сил, не один десяток лет и огромная работа коллектива», – говорит Алексей Алексеевич.
Государственный природный заказник «Долина дзерена» расположен к востоку от Даурского заповедника в Борзинском и Забайкальском районах, его южная граница совпадает с Монголией. Общая площадь составляет 213838 га. Территорию степного заказника обогащают и водно-болотные угодья, представленные мелководными озёрами, участком реки Борзя и рекой Шарасунка. Название заказника совсем не означает, что в нём охраняют только дзерена, он создан для сохранения природных комплексов и ландшафтов, хотя причиной создания в большей степени всё же является дзерен. Сейчас в заказнике царят спокойствие и размеренная жизнь.
«Благодаря охранным мероприятиям увеличилась численность многих обитателей, тарбагана и дзерена, например. Они активно расселяются на сопредельные территории. Прекрасно чувствуют себя на ООПТ виды, к которым есть явный интерес охотников, – косуля, барсук, заяц, куропатки, водоплавающая птица. Под охраной и менее заметные, но важные виды – эндемики Юго-Восточного Забайкалья: даурский суслик, забайкальский хомячок, даурский цокор, миниатюрная ящурка Барбура. Самое важное то, что заказник играет огромную роль в сохранении не только дзерена, но и других краснокнижных видов зверей и птиц: манула, тарбагана, восточносибирской дрофы, даурского журавля, журавля-красавки, реликтовой чайки, гуся-сухоноса, степного орла, сокола-балобана, филина, монгольского жаворонка. В заказнике находится и очень ценное нерестилище верхнеамурского бассейна, что пополняет рыбой реку Онон. Есть и редкие виды растений. Наши ботаники определили произрастание трёхбородника китайского, спаржи коротколистной, тигрового касатика и многих других растений, которые редки или произрастают в нашей стране только здесь. Так что заказник своим биоразнообразием и ландшафтами очень ценен, неслучайно часть его территории вошла в состав объекта Всемирного природного наследия ЮНЕСКО «Ландшафты Даурии», образованного в 2017 году», – перечисляет Алексей Черепицын.
Родильный дом
«Мы сейчас находимся как раз меж двух озёр. С левой стороны – Зун-Торей, с правой – Барун-Торей, это место называется Межозёрье. В 2001 году дзерен зашёл с Монголии в Забайкалье при экстремальной миграции: когда весной основная масса антилоп стала отходить обратно, Торейские озёра успели уже растаять, и часть дзеренов, около 260 особей, оказалась как раз между ними. Естественная преграда не давала им пройти на юг, а выход на север открывал перед ними большие пространства, где охрану обеспечить было гораздо сложнее. Идея восстановления популяции дзеренов возникла у нас ещё в 90-е годы, поэтому было принято решение перегородить между собой озёра на этом участке. Так появился первый «родильный дом» для дзерена, то есть место, где появляются маленькие дзеренята. Особенность дзерена такова, что он привязан к тому месту, в котором родился, поэтому обязательно вернётся туда. Через несколько лет, когда популяция закрепилась и появились уже другие места отёла, ограждение мы убрали», – рассказывает Алексей Алексеевич.
В мае 2008 года в Забайкалье из-за засухи произошла вторая экстремальная миграция дзерена из Монголии. К сентябрю их насчитывалось 8,5 тысячи, а к осени 2009-го – около 2 тысяч, остальные вернулись в Монголию. Но и две тысячи теперь уже забайкальских антилоп нуждались в защите, поскольку вместе с количеством дзеренов увеличилось и количество браконьеров. Тогда же сотрудники заповедника с охотоведами Госохотслужбы совместными усилиями начали охранять территорию пребывания монгольской антилопы. Было понятно, что без создания дополнительной федеральной ООПТ сохранить, а тем более приступить к восстановлению вида в России будет очень сложно. В заповеднике была разработана программа восстановления дзерена в Забайкалье и России в целом, её ответственным исполнителем являлся учёный-териолог Вадим Евгеньевич Кирилюк. Программу поддержали региональные и федеральные власти, а WWF России и федеральное Минприроды оказали финансовую помощь. К моменту создания заказника осенью 2011 года из-за браконьерства общая численность дзеренов в нём сократилась примерно до 1100 особей.
24 ноября 2011 года в Правительстве Российской Федерации было подписано распоряжение об образовании государственного природного заказника федерального значения «Долина дзерена».
Первое дежурство
Алексей Черепицын работает в Даурском практически с его основания – с тех пор как пришёл вчерашним школьником на должность егеря в 1990 году.
«Даурский заповедник был образован в 1987 году, и тогда всё только начиналось, ещё не было ни конторы нормальной, ни техники… Только штат набирали. Вообще после школы я мечтал поступить в военное училище. Как все парни в этом случае, занимался усиленно спортом, но получил серьёзную травму. Попав в больницу, лежал и горевал: что делать теперь? Казалось, жизнь закончилась. Благо со мной в палате находился молодой парень – охотовед. Он рассказывал мне про животный мир, про работу свою… Можно сказать, вдохновил меня. Отец, наверное, заметил мой интерес к природе и пошёл к первому директору заповедника Михаилу Игоревичу Головушкину просить, чтобы меня, пацана, взяли на работу. Головушкин не отказал», – вспоминает Алексей Алексеевич.
Алексея вместе с напарником сразу же отправили дежурить на один из первых кордонов на Торейских озёрах. Это сейчас все кордоны заповедника оборудованы современно, а тогда молодых парней снарядили небольшим количеством продуктов, привезли в избушку (бывшую чабанскую стоянку), пообещали забрать через два-три дня, а оставили почти на месяц.
«Не специально, конечно, оставили, просто забыли сказать или поручить сотрудникам, что нас забрать надо. Ведь некоторые в заповеднике даже не знали, что нас на работу устроили. Охрана в то время работала в усиленном режиме, разве до нас было. Ну, мы живём-живём, я знаю, что где-то недалеко животноводческие стоянки есть, а мы сидим, ждём – раз участок тебе доверили, значит, так надо. А продукты кончаются, на пару дней же всего приехали. На крышу залезем – не гудит ни 66-й, ни вертолёт. Не удивляйтесь, тогда машин было мало, а вертолёт в аренду директор брал регулярно», – рассказывает Алексей.
Лепёшки и головы
Ребятам повезло, что в доме стоял бумажный мешок с макаронами. «Серые такие, помните, раньше были третьего сорта макароны? Соль и бутылка растительного масла нерафинированного ещё была. Я смотрю, мой напарник захандрил: «Есть нечего, зачем мы сюда устроились? Про нас забыли», – и всё в таком духе. Я его утешал, мол, перестань, работаем, охраняем, хотя, по правде говоря, никто с нами тогда инструктаж даже не провёл, ни оружия, ни удостоверения не выдали… Но ждём. Рожки пожарим – уже не лезут: хлеб надо. Давай эти рожки размачивать и делать из них лепёшки – уже полегче. Мы так и прожили почти целый месяц. Это сейчас родители бы шум подняли да жалобы настрочили во все инстанции, а тогда всё было в порядке вещей, раз на работе – значит, так надо».
После того, как на кордон всё-таки приехали инспекторы и увезли ребят в контору, напарник сразу пошёл писать заявление на увольнение, а Алексей остался.
«Разную работу приходилось выполнять, – улыбается он. – Какое-то время работал в научном отделе лаборантом, ещё один напарник у меня был. У директора Головушкина тогда идея возникла – создать при заповеднике краниологическую коллекцию, то есть коллекцию черепов разных представителей животного мира. И возил директор со всей Читинской области, с охотхозяйств, охотпромхозов машинами головы изюбрей, медведей, косуль, волков, мелких куньих… Возил зимой или ранней весной, после промыслового сезона, а мы всю весну до лета их вываривали. Всё, конечно, уже пахнет, а ты варишь в большом котле на костре и очищаешь. После в растворе перекиси водорода отбелишь, и можно маркировать и упаковывать в коробки… И напарник мой тоже посмотрел на это всё и уволился. Но надо было этот этап пережить, своего рода курс молодого бойца пройти. У меня на то время в заповеднике уже появились друзья и наставники, с которыми было очень интересно. Молодые учёные Вадим Кирилюк с Олегом Горошко, суровый, но справедливый начальник охраны Александр Павлович Бородин и несколько ребят-инспекторов».
Работая в заповеднике, Алексей поступил в Иркутскую сельскохозяйственную академию на факультет охотоведения. После окончания академии перешёл работать в Читоблохотуправление на должность районного охотоведа, где бок о бок трудился с инспекторами и научными сотрудниками заповедника «Даурский». Спустя 16 лет вновь вернулся в заповедник заместителем директора по административно-правовым вопросам, а 12 декабря 2019 года был назначен его директором.
Один из сыновей Алексея Черепицына, Валерий, сейчас тоже работает охотоведом. Может, и внуки продолжат традицию?
* * *
Возвращались с кордона мы уже вечером, ближе к закату. То и дело останавливались – снять дзеренов, которые то справа, то слева неожиданно (конечно, неожиданно это было только для наших «городских» глаз) возникали в степи. По пути решили посетить ещё один заказник – «Цасучейский бор». Обязательно нужно было сфотографировать косуль, которые совершенно не боялись ни машин, ни странных людей с неподвижным чёрным аппаратом. Сову, которая лениво перелетела с ветки на ветку, тоже нужно было непременно рассмотреть.
«Когда едешь вот так по степи, а тут дзерены, там косули, и все чувствуют себя свободно, не боятся… Сколько вы сегодня за несколько часов диких животных увидели? – спрашивает Алексей Алексеевич. – Птиц большое количество, пару тысяч дзеренов да сотни полторы косуль – хорошо ведь?»
Хорошо.
Поездка состоялась при поддержке Амурского филиала Всемирного фонда дикой природы (WWF)
Сказки. Забыли их. Там до деревни можно не спеша туда обратно за полдня сходить. Лучше нам таких безграмотных традиций не надо. Что ж не упомянули что у всех этих “охотоведов” семейственных образование заочное? Хотя сейчас в Чите так учат, что и очно можно не учиться. Это раньше уважение вызывали те, кто в Иркутске очно на охотоведов выучились. Сгнил заповедник, бегут оттуда люди, бегут при таком начальстве. Хорошие времена у заповедника были только при Александре Павловиче. Действительно хороший мужик, честный директор был.