Чёрная весна Чернобыля

35-й раз цветут сады Припяти и Чернобыля с той поры, как атом, призванный стать на веки вечные мирным, показал человечеству свою коварную силу. 35 лет, но сотни тысяч человек и сейчас содрогаются от воспоминаний. 26 апреля 1986 года в 01 час 23 минуты 40 секунд пополуночи на Чернобыльской АЭС грянул взрыв, который разделил мирную жизнь молодого города и его жителей на «до» и «после».

Как авария меняла планы

Утром жители Припяти и Чернобыля через сарафанное радио уже знали, что на станции произошла авария – незначительная поломка, которую ликвидировали своими силами. Жизнь городка продолжалась в привычном режиме – работали школы, детские сады, учреждения и сама атомная станция. Люди активно готовились к первомайской демонстрации трудящихся, планировали отпуска и выходные.

Начеку были только военные. В Афганистане полыхала война, и каждый офицер понимал, что приказ о выезде в командировку может поступить в любую минуту. Капитан Бубенко эту новость для себя уже переосмыслил и, находясь в распоряжении, ожидал «голубой вертолёт», который доставит его в воюющую страну.

«Был выходной, – вспоминает Борис Николаевич. – Мы с сослуживцами отдыхали на озере, но весна не радовала. Гнетущее чувство тревоги без видимой причины портило настроение всей компании, солнце заволокло дымкой, но день при этом стоял необычно жаркий. И только 2 мая стали известны реальные масштабы катастрофы, начали предприниматься действия по эвакуации населения, объявлен повышенный уровень опасности, что фактически приравнивалось к объявлению военного положения».

Командир сапёрной роты Бубенко, проходивший службу в Прикарпатском военном округе, вместо Афганистана был срочно направлен на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС. «От нашего округа было сформировано три части. Комплектовали и направляли в район катастрофы технику, солдат и офицеров, – продолжает рассказывать Борис Николаевич. – Когда я впервые оказался в зоне аварии, пришлось увидеть и панику местного населения, которое спешно, без толкового объяснения происходящего, эвакуировалось в безопасные местности с обещанием вернуться через несколько дней, и сотни пустых автобусов, вереницей двигавшихся к Припяти и вывозивших людей, и подлые выходки мародёров, которые от недопонимания происходящего тащили и крали всё, что оставили покинувшие свои жилища люди».

Самоотверженно

По приезде в Припять оказалось, что к борьбе с радиацией приступил весь Советский Союз. Люди, особенно имеющие отношение к работе с атомом, прибывали со всех союзных республик. Забайкалье направило на ликвидацию последствий аварии работников Краснокаменского ГОКа, которые не понаслышке знали всю коварность этой энергии.

«В июле 1986 года я попал в тяжёлый механизированный полк химической защиты, на должность начальника инженерной службы полка. Наша часть находилась в посёлке Новая Радча, в 76 километрах от городов Припять и Чернобыль. Каждый день я собирал назначенных людей, и 250–300 человек двигались на ЧАЭС. В двадцати километрах от станции мы пересаживались в «заражённые» машины и двигались к эпицентру катастрофы. По прибытии на место личный состав распределялся по объектам. Фронт работ был велик: производилось огораживание Припяти, организация могильников, сбор заражённой техники для утилизации, ликвидация заражённой земли, вывоз материальных средств для уничтожения, откачивание заражённой воды из подвалов, срезание и уборка заражённых крыш, сбор и вывоз радиоактивного мусора, вырубка «рыжего леса», в который превратилась окружавшая город зелёная зона, и постоянная обливка водой улиц, домов и территории станции. Сейчас, по прошествии времени, все понимают: мы настолько мало знали об атомной энергии, что оказались неподготовленными к встрече с бедой. Армия стала главной силой в ликвидации чудовищных последствий аварии, ликвидаторы работали в самых «грязных» зонах в простых хлопчатобумажных костюмах, респираторах и рукавицах. При этом не было слышно ни жалоб, ни нытья или того, что кому-то стало страшно», – рассказывает капитан.

Военнослужащие, гражданские и мобилизованные через военные комиссариаты граждане самоотверженно выполняли важную работу, не задумываясь над тем, что ценой своего здоровья и жизни спасают от катастрофы не только жителей Припяти и Чернобыля, но и значительную часть земного шара. В зоне риска оказались не только близлежащие населённые пункты Украины, России и Белоруссии, которые получили более 70% радиационного загрязнения. Эти страны потеряли огромные обжитые территории. Только из 30-километровой зоны отселения были эвакуированы более 115 тысяч человек. Радиационные облака перенеслись во многие страны Европы и в Турцию. Смертельная угроза висела над миллионами человеческих жизней.

Служили без нытья и жалоб

Вторая командировка капитана Бубенко на Чернобыльскую АЭС длилась с июня по ноябрь 1987 года. Работа была та же самая, но ситуация усугублялась тем, что зона заражения была уже гораздо больше. Однако с каждым днём наши спасатели, военнослужащие и учёные набирались нового опыта в отчаянных попытках победить радиационные выбросы.

Большое внимание командующим операцией по ликвидации последствий аварии уделялось организации питания и быта людей. Солдаты проживали в больших палатках, офицеры и прапорщики – в щитовых казармах. Полевые лагеря стали изготавливаться с первых дней формирования воинских частей для работы в Чернобыле.

Питание ликвидаторов было отменным. Систему организовали таким образом, что к приезду каждой смены с ЧАЭС людей уже ожидали накрытые столы. В рацион входило много овощей и фруктов, отборные масло и мясо, печенье и сладости всегда стояли на столах в большом количестве. «В те времена ещё не знали, какие продукты надо употреблять для вывода радиации из организма, – говорит Борис Николаевич. – Кормили нас очень хорошо, но каким-то своим чутьём мы определили норму самогона, который продавали местные жители, и старались каждый день принимать её для облегчения души и тела. Как показало время и результаты исследований, мы поступали правильно, убивая спиртным не только смертельный цезий, но и душевную боль. Душевная боль и волнение подстерегали нас постоянно – брошенные дома с нажитым имуществом, семейные фотографии, детские игрушки и незакрытые двери – всё говорило о том, с каким ужасом местные жители покидали родные дома. Представляете, на верёвке болтается забытое хозяевами бельё, а вокруг зловещая тишина, хаос и запустение. Круглосуточно работали бани и парилки. При выезде за пределы 20-километровой зоны весь личный состав тщательно мылся, менял бельё и обмундирование».

Нельзя забывать

Много сил уходило на поддержание техники в исправном состоянии, так как от этого в большинстве случаев зависели успех работы и решение выполняемых задач.

Несколько месяцев в заражённой зоне закончились для Бориса Бубенко в ноябре 1987 года. Служба продолжилась в других округах и гарнизонах Вооружённых сил, но появились проблемы со здоровьем. Очень быстро разрушились и выпали зубы, перестала сворачиваться кровь, кожные высыпания превращались в незаживающие коросты, болели суставы рук и ног, стало быстро падать зрение. «Льготы постепенно сокращаются, цены на лекарства растут, а поддержки от государства становится всё меньше, – не возмущается, не ругает времена и правительства Борис Николаевич. – Уже понятно, что мы были нужны там и тогда, когда над Землёй висела радиационная пыль, а сейчас всё чаще приходится слышать обидные слова: «Мы вас туда не отправляли!» Правда, доплата к пенсии в 700 рублей, медицинские обследования и протезирование зубов пока ещё действуют. Очень хочу надеяться, что хотя бы эти льготы останутся за нами».

Глобальная катастрофа 35-летней давности вряд ли забудется в ближайшем будущем. Спустя ещё много лет её последствия будут эхом отдаваться в различных странах, поскольку значительное количество опасных изотопов, таких как плутоний-240 и цезий-137, осели в почве регионов, расположенных близко к Чернобыльской АЭС. Организации по защите окружающей среды предупреждают: есть риск, что эти вещества могут попасть в атмосферу в результате периодически вспыхивающих пожаров, и это может создать угрозу для здоровья человечества.

Чернобыльский опыт показал, что наше чувство ответственности менее долговечно, чем цезий-137. Мы забываем, что Чернобыль – это не только Украина. Чернобыль – это глобальная беда, затрагивающая каждого из нас. Об этом нельзя забывать.