«Эволюция начиналась с одноклеточных микроорганизмов. Сначала на нашей планете появились бактерии и вирусы и уже потом – человек. Взаимодействие человека с окружающим миром разное, в том числе и в виде всяческих заболеваний. Этой отраслью взаимодействия – инфекций и людей – и занимаются эпидемиологи», – мы стоим в небольшой комнате с мягким светом, а мужская размеренная речь мысленно возвращает нас на несколько миллионов лет назад, откуда берёт своё начало всё живое на Земле.
Профилактика и охрана
В сентябре этого года государственная санитарно-эпидемиологическая служба России отмечает юбилей – сто лет со дня своего создания. В этом же году отмечается 125 лет противочумной системы России. В честь этих событий журналистам разрешили посетить Читинскую противочумную станцию. Впечатление не испортила даже погода, хотя все полтора часа нашего посещения моросил мелкий дождь.
Станция – объект режимный, поэтому просто так за зелёные ворота, которые со скрипом впускают нашу машину во двор, не попасть. Двор кажется совершено обычным. Справа деревянное здание с российским флагом на окне, слева – вагончик из профлиста, как позже выяснилось – музей, посередине – дождевая лужа на асфальте.
Признаюсь, мне казалось, что противочумные станции и всякие подобные биолаборатории находятся вдали от глаз людских. Так и представлялось – стоит в чистом поле пара-тройка домиков, в которых проводятся исследования, а вокруг иногда пролетают птицы и зайцы с сусликами изредка пробегают.
Впрочем, своих сусликов на станции хватает, но об этом чуть позже.
На самом деле, во многих российских городах бактериологические лаборатории и институты расположены не просто в черте города, а чуть ли не в центре – Иркутск, Москва, Саратов, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Уссурийск… Вот и Чита в этом списке не исключение. Правда, в частном секторе, который окружает читинскую станцию, большинство жителей так или иначе имеют к ней отношение: кто-то бывший её сотрудник, кто-то настоящий. Ведь учреждение — это не только лаборатории, но и, в первую очередь, специалисты – эпидемиологи, зоологи, биологи, вирусологи и многие другие. Конечно, есть свои проблемы из-за такого расположения, но сегодня не о них.
Борзя, Кяхта, Забайкальск
Наша экскурсия начинается в конференц-зале. Директор станции Александр Мошкин рассказывает, что всего в России 13 подобных станций, одна из них – федеральное подразделение – в Чите, филиалы – в Борзе, Забайкальске, а третья станция, которая тоже подведомственна Читинской противочумной, – в Кяхте Республики Бурятии. Все 13 станций расположены вдоль российской госграницы, и это неспроста, потому что по уставу их основной задачей является профилактика чумы и других особо опасных инфекционных заболеваний, а также санитарная охрана территории Российской Федерации от заноса и завоза различной заразы из сопредельных государств.
Выходим из деревянного домика и переходим в музей. В глубине двора стоит огромная машина, на первый взгляд такая же, кака у военных, только бежевого цвета. Это мобильный лабораторный комплекс на базе автошасси «КамАЗ», такие комплексы используют по всему миру для поиска источников и ликвидации инфекций, проверок качества воды и почвы при техногенных катастрофах. В частности, подобные лаборатории на колёсах применяли для устранения последствий взрыва в Бейруте 4 июня 2020 года, а с 2014-го они используются в Гвинейской Республике в связи с эпидемией лихорадки Эбола. В 2018 году такая машина «доехала» и до Читинской противочумной станции.
Основным проводником в мир инфекций и санитарной охраны для нашей журналистской группы стал Александр Борисович. Говорит, что сейчас сезон, поэтому почти все сотрудники находятся в полевых условиях: «Наш отряд расположен в Ононском районе, сейчас дислоцируется в юго-восточном Забайкалье, будет обследовать Борзю. Ещё одна группа работает в Забайкальске».
Современные инфекции, наподобие обезьяньей оспы, сотрудники станции готовы встретить во всеоружии. Если они – инфекции – конечно, доберутся до Забайкалья. Слушаю, как Александр Мошкин рассказывает это коллеге из «МК в Чите»: «Мы как скорая помощь Роспотребнадзора. Если где-то вспышка, то, не думая, собрались – поехали. Даже если там отряд не дислоцируется. Каждый сотрудник – врач, лаборант, зоолог – при устройстве на работу проходит полугодовые курсы переподготовки на базе противочумных институтов. Также действует постоянное повышение квалификации по секвенированию ДНК, ПЦР-диагностике коронавирусной инфекции, проводится научная работа».
Не погрызть ли чего?
Музей небольшой – три выставочных зала и библиотека, но пафосный. Это слова директора Александра Мошкина: «Я его всё время так называю, сами сейчас увидите почему. Есть чем похвастаться. Надевайте бахилы, уж чем-чем, а бахилами с масками за пандемию коронавируса нас обеспечили серьёзно».
В музее – вся история станции от самого первого её дня. Кстати, в этом же музее происходит обучение забайкальских врачей. Учат разному, например, снятию и надеванию противочумных костюмов – без должной подготовки это не так-то легко сделать.
А теперь о сусликах. Они-то, точнее, их чучела, и встречают нас в первом зале. Это вводная комната, здесь рассказывают о том, чем в принципе занимается противочумная станция. Говоря научным языком, взаимодействием человека с возбудителями бактериальной и вирусной этиологии, которые вызывают серьёзные осложнения в эпидемиологических и клинических планах, а также характеризуются высокой летальностью.
Передаю слово Александру Борисовичу.
«Все уже столкнулись с новой коронавирусной инфекцией, это ни для кого не секрет. Она также относится к перечню особо опасных инфекционных заболеваний. Но начать я хочу с чумы. В юго-восточном Забайкалье, в границах шести административных районов, в природной среде среди носителей и переносчиков из числа животных и птиц циркулирует бактерия чумы, которая вызывает именно чуму людей. Основными носителями являются монгольский сурок тарбаган и суслик даурский, остальные – грызуны, птицы – являются второстепенными носителями чумной инфекции.
Есть ли у нас сейчас заболеваемость чумой? Нет. Последний случай в Забайкалье регистрировался в 1960 году. Сейчас мы находим только следы, потому что диагностика развивается, и если раньше бактериологическим методом мы выявляли возбудителя, то сейчас мы можем даже ДНК его находить. Если где-то ДНК чумы определяется, то проводятся специальные противочумные мероприятия, чтобы она дальше даже среди животных не распространялась».
smart
smart
smart
smart
smart
smart
smart
smart
smart
smart
smartОт Шекспира до наших дней
Официальное открытие Читинской бактериологической лаборатории, как она тогда называлась, состоялось в сентябре 1913 года, первым заведующим стал Иван Дудченко. Поводом к её открытию стала эпидемия чумы, которая в начале XX века унесла более 100 тысяч жизней.
Пока Александр Мошкин показывает другие экспонаты, я рассматриваю длинную табличку, закреплённую на стене. На ней зафиксированы все вспышки чумы, произошедшие на территории Забайкалья до 1930 года. Самая массовая – в ноябре 1910 года на ст. Маньчжурия. Тогда от бубонной формы чумы скончалось 44 тысячи человек. Причина контакт с больными тарбаганами; в начале XX века была массовая вспышка охоты на этих грызунов.
Ещё одна дата: октябрь-декабрь 1914 года, п. Харанор, 18 погибших, тарбаганий промысел. У первых заболевших бубонная форма чумы, у последующих – лёгочная.
Октябрь 1921 года, десять погибших от бубонной чумы в посёлке Кайластуй, причина – тарбаганий промысел, контакт с больными людьми. И снова Харанор – в августе-сентябре 15 погибших от лёгочной формы чумы, причина не указана…
«Чума на оба ваши дома!» – предсмертное проклятие Меркуцио, посланное семьям Монтекки и Капулетти, странным образом из заезженной литературной строчки превращается в нечто осязаемое, пока мои глаза пробегают по исторической справке, выданной нам на входе.
Из истории станции: «С 1912 года начал действовать эпидемический отряд, на который была возложена обязанность вести систематический надзор за селениями во время тарбаганьего промысла. Благодаря этому предотвращено развитие чумной вспышки на ст. Красноярской. В 1914 году отряд не был организован, и разыгралась трагедия на ст. Харанор, где заболели чумой 17 человек, 15 из которых погибли. Здесь, на ликвидации эпидемии, сотрудники Читинской бактериологической лаборатории получили первое крещение. Было выставлено два отряда: медицинский и санитарный. Для охраны привлечено 30 нижних чинов и 2 унтер-офицера. 21 сентября лаборатория прибыла в Харанор и развернулась. Условия работы отряда были крайне тяжёлыми. И.С. Дудченко приходилось вскрывать трупы погибших от чумы людей под открытым небом, стоя на коленях или сидя на корточках по 1,5–2 часа на холодном осеннем ветру. Кроме этого, нужно было оказывать помощь жителям посёлка, винившим врачей в постигшем их несчастье. Они срывали с персонала защитные маски, очки и категорически отказывались от прививок. В Хараноре сотрудники Читинской лаборатории экспериментально получили первичную лёгочную чуму у морской свинки, установили эпидемиологическую роль блох тарбагана. Персонал лаборатории был привит противочумной сывороткой, полученной И.С. Дудченко, и поэтому никто из медиков не заразился».
Любовь и смерть
Во втором зале – сотрудники называют его историческим – сохранившиеся предметы быта, дневники и даже микроскоп, которым пользовались в те дни. Рядом несколько дежурных журналов, датированных 1913 годом и исписанных бисерным врачебным почерком, который был непонятен непосвящённым и сто лет назад, а сейчас и вовсе разбирается с трудом.
Находят на станции и время для любви. А иногда влюблённые не разлучаются даже после смерти.
На территории станции расположены два захоронения – их нам тоже показали. На одном памятнике, высоком, с вырезанными листьями, выбито лаконичное: «Врач Мария Давыдовна Шпильберг. Умерла 15 декабря 1923 года». На соседнем, в виде камня, надпись длиннее: «Здесь сожжён труп помощника лекаря, Александра Николаевича Мичурина, погибшего от чумы 20 декабря 1923 года», и далее – благодарности от коллег.
Оба медика погибли, заразившись во время лабораторных исследований штаммов чумы.
Пока мы разглядывали памятники, Александр Борисович рассказывал, причём здесь любовь: «Есть и романтическая составляющая в этой истории. Помощник лекаря был влюблён во врача, умирали они вместе. Тела были сожжены, а после на месте сожжения установили памятники. Но, со слов моих коллег-предшественников, в конце 1990-х годов на складе нашли кости в пакетиках, которые были подписаны: «Шпильберг» и «Мичурин». Родственников Александра Мичурина удалось найти, они забрали и захоронили его останки. А вот родственников Марии Шпильберг разыскать не получилось, поэтому останки были закопаны на месте захоронения».
Говорить о работе станции можно ещё много и долго, всё в один текст не уместишь. А сказать надо и о том, что станции требуется новое здание, проектирование которого идёт полным ходом, о сотрудничестве с Монголией, о ежегодной помощи соседям-тывинцам, о бесперебойной работе во время пандемии коронавируса и, конечно, о том, что специалисты противочумной станции всегда наготове, даже если угрозы нет.
фото автора