Родная сторонка

Татьяна Эпова, г. Краснокаменск

Все мы родом из детства, и каких бы социальных высот ни достигли, какую бы карьеру ни сделали и где бы ни жили, всегда с щемящей теплотой и грустью мы вспоминаем тот уголок родной земли, по которой сделали первые в жизни шаги. Я из Нового Олова, Чернышевский район, и первые мои воспоминания связаны с речкой…

Она была за огородами, где сажали картошку. Впрочем, во времена моего детства там сажали не только картошку, но и лук, капусту, помидоры, горох – к воде поближе. С первых тёплых деньков и до самых заморозков мы пропадали на реке, купались до посинения, грелись, толкаясь, у костра и тут же бежали обратно в воду отмываться от сажи. Банками ловили рыбу: закрывали пол-литровую банку крышкой, вырезав в ней дырку, напихивали туда хлеб для приманки и закидывали эту снасть в речку. С утра выпрашивали дома хлеба и соли. Наловив гольянов, нанизывали их на прутик и, подсолив, жарили, а потом с удовольствием уплетали добытый собственными руками улов.

Самое удобное место для купания было на Макарке. Кстати, речка наша – Оловка, на самом деле имеет вполне серьёзное официальное название – Тунгусский Олов, а Макаркой была названа по имени Макара Ананьева, мельница которого стояла у реки до революции. Из берега там выступал камень – естественный трамплин для прыжков, не очень глубоко, но и не мелко, в самый раз для детворы. Визг, крики, смех стоял над водой с утра до вечера.

Ребята постарше предпочитали купаться на «Мужике»: считалось, что в этом месте вода с головой скрывает взрослого мужика. На глубине бил ключ, вода была холодной, и от деревни далековато, поэтому молодёжь ездила туда с глаз родительских долой, да и грибов можно было набрать, грибные места там знатные.

Колошные, ну и пускай!

Среди жителей соседних деревень часто идёт негласное соревнование, чья деревня лучше. Эпитетами награждают друг друга порой нелестными. Нас, например, звали «колошными» за то, что деревенька наша расположена в дальнем углу района. Зато очень удачно – в долине. С двух сторон Нижний Олов окружает тайга, богатая ягодниками, с третьей – нерчинские степи, богатые сенокосами. Речушка своя, хоть и небольшая, но на нерест в неё заходили ленки и хариусы («харюза», – говорили у нас). Иногда тут ловили сомов и угрей. В степи и тайге – озёра, да и до Нерчи всего 25 километров и до Кислых Ключей – минеральных источников – тоже недалеко. Только с годами начинаешь понимать, в каком богатейшем месте жил…

А тогда, в детстве, с ранней весны мы паслись на улице. Городки, лапта и другие игры не оставляли нам времени на пустопорожнее. Часто убегали на сопку. Это один из отрогов хребта, который тянется вдоль всего села за речкой. Мы собирали и с удовольствием ели соцветия кашки, цветы багульника, мангыр. В это время пели жаворонки. Маленькие птички всё выше поднимались в небо, прославляя весну. И вместе с тёплым ветерком, пахнущим оттаявшей прелой листвой, всё это наполняло душу таким умиротворением, что казалось, так будет всегда.

Потом наступало время сараны. За её корнями мы ходили на Гречанище – заброшенное поле, где когда-то сеяли гречиху.

Едва научившись чуть-чуть различать грибы, мы, сначала со взрослыми, а потом и самостоятельно, начинали совершать набеги на ближайшие лески – Чувашку и Остров. Остров – потому что река поменяла русло, и оба они, старое и новое, образовали островок. Здесь была настоящая аномальная зона – на пятачке в несколько десятков метров, не так уж густо поросшем деревьями, с открытым пространством вдоль реки, переблудило полдеревни! Я сама в детстве и уже взрослым человеком несколько раз ловила себя на том, что иду в противоположную сторону от той, что ведёт к выходу в деревню. Чуть ли не провалы в памяти случаются.

Хотя, может, причина «аномальности» в красоте… Природа там замечательная. Влажная трава под деревьями, каменные полянки под солнцем, шляпки крепких боровичков – белых грибов, как их у нас называют, на фоне блестящего зелёного мха. Искрится вода в реке, играет бликами под порывами ветерка. Толстые мохнатые груздочки затаились в листве под берёзкой. Вот россыпь мухоморов, вот стройные ряды подберёзовиков выстроились вдоль реки. Поневоле забудешься, заглядишься.

Эти пространства мы и осваивали, постепенно продвигаясь всё глубже в лес. В июле начинались походы за земляникой. Было её много-много. А может, так всегда в детстве – всего полно и никаких забот. Мы приходили из тайги умаявшиеся, угоревшие от солнца, но с добычей. Подрастая, уходили всё дальше, сначала – на елани за голубицей, затем – в хребты за брусникой. Первый сбор голубицы заканчивался обычно плачевно – мы возвращались домой с невыносимо саднящими языками, потому что, часами собирая ягоду, не останавливаясь, ели её. Зато у нас никогда не было проблем с гемоглобином, хотя фрукты мы видели в основном на Новый год. Брусника же у нас стояла деревянными бочками – так много её было. Мы наколупывали её, мороженую, в миску и ели кто с чем, кто с мёдом или сахаром, а кто и не оттаявшую ещё, перекатывая во рту, как камешки.

Часто, собравшись компанией, мы шли в походы. Брали котелок или манерку, кипятили чай на костре, пекли на углях картошку, поджаривали на прутиках сало. Какое это было блаженство! Горячая рассыпчатая картошка, чай с дымком, воздух, напоённый запахом хвои, разнотравье, синева небес и облака, ласковые и пушистые.

У нас в Забайкалье удивительно красивое небо: высокое, яркое, зовущее. Иногда мы взбирались на сопку. Она тянется практически вдоль всего села, сидя на её макушке, можно долго-долго любоваться открывшимся видом. Ниточка реки у подножия сопки. Строгая, почти прямая линия деревенской улицы. Голубеющие, слегка затянутые дымкой далёкие сопки на противоположной стороне долины. Цветные заплаты полей. Перелески. Узоры полевых дорог, рассыпанных по степи. И небо – высокое, необъятное, невероятно синее, и облака, зацепившиеся кое-где за верхушки деревьев или бегущие наперегонки.

Небо было прекрасно всегда. Весеннее – чистое и струящееся теплом. Летнее – томное, наполненное густой синевой. Осеннее – с грустинкой бабьего лета. Зимнее – грозовое или синь с серебристым отливом. Сейчас бы наши посиделки на сопке назвали модным словом «релаксация» – полное чувство покоя, необычайная лёгкость на душе и осознание того, что мы здесь живём, – чувство Родины. И хотя Родина у нас у всех одна – Россия, но вот уголок в душе у каждого свой, неповторимый.

Наука – жить

Мы были обычными деревенскими детьми, а потому имели немало обязанностей: наводили порядок в жилище, чистили дворы, прогоняли на водопой коров, кормили собак и свиней, поили телят, пасли уток и гусей, ездили на пасеку, поливали огороды. Казалось бы, тяжёлый и не очень благодарный труд. Но сколько радости доставляло нам общение с животными! Сколько случаев осталось в памяти смешных и забавных, курьёзных и трогательных. Например, курица Яшка: наседка не приняла цыплёнка в выводок, и нам пришлось нянчиться с ним всей семьёй. Кто последний уходил из дома, с тем Яшка и путешествовал. Что это не петушок, а курочка, мы поняли только, когда Яшка подросла (петушиный гребень так и не появился). Но к тому времени наша курочка прекрасно знала своё имя и поэтому так и осталась Яшкой.

У нас были прекрасные собаки: добрые, верные, умные. Они были нашими друзьями, защитниками и проводниками в лесу, товарищами по играм дома.

Наши родители терпеливо и ненавязчиво обучали нас всем премудростям ведения хозяйства. Вообще, в те годы как-то проще и чище строились отношения. На дверях не висело замков, прикрыл дверь, поставил палочку и пошёл, никто и никогда не зайдёт в дом без хозяев. Незамысловатый быт, примерно одинаковый достаток у всех, дружеское расположение. Мы ходили друг к другу в гости и зачастую, завалившись к кому-нибудь после игр, там и обедали всей компанией.

Осенью были жарёхи, когда забивали скот на зиму и начинались приглашения на свеженину (свежину) от соседей, друзей, родственников. Мы, дети, объедались мясом так, что уже и смотреть-то на него не могли, но упорно шли с родителями или бабушкой в очередной дом, потому что это было не просто поедание мяса. Закуска ведь была самая простая: мясо, наваренное крупными кусками; только что заквашенная капуста, лук крупными кольцами, шекша – жареная кровь, и по рюмочке водки для взрослых. Главным же было общение. В дружеских разговорах подводились итоги всего нелёгкого трудового года, и витал дух покоя и удовлетворения результатами своего труда.

Наше поколение воспитывались на патриотизме, во главе угла в каждой семье стояло, в первую очередь, воспитание любви к Родине и гордость за своих отцов и дедов, уважение к людям. Наверное, поэтому одной из самых любимых игр была «в войнушку». Мы собирались целыми отрядами. У нас были командиры, которые делили всех на «красных» и «белых» или «наших» и «фашистов». Никто не хотел быть врагом, особенно фашистом. Все долго препирались, обижались, пока старшие ребята не решали эту проблему авторитарно. Игра начиналась. Мальчишки и девчонки маршировали, распевая патриотические песни, и преисполняясь гордостью за свою страну. Девочкам в этих играх дозволялось быть санитарками. Мы перебинтовывали раненых и выносили их «с поля боя». Дома умоляли мам сшить нам «настоящие» санитарные сумки с красным крестом и активно участвовали в «боях».

Это вполне объяснимо, ведь мы постоянно ходили в наш сельский клуб и смотрели там удивительные фильмы великих режиссёров о войне. Помню первый показ фильма «А зори здесь тихие». В зале плакали не только женщины, но и мужчины, ведь тогда ещё большинство участников войны были живы…

Праздники

Праздники в нашем селе чудесным образом переплетались, например, Новый год и Рождество. На Рождество обязательным атрибутом считались пироги с печенью, а ещё их пекли с рыбой, картошкой, капустой, вареньем.

Затем шли Святки – одно из самых весёлых времён в году. Все «машкоровались». Ряженые (машкоровщики) ходили по домам с песнями и прибаутками. Иногда устраивали мелкие пакости негостеприимным хозяевам – снимали калитку с петель, прятали домашний инструмент по углам.

На Крещение все запасали святую воду – шли к полуночи на ключи. Наш околоток ходил на Назаровский ключ. До революции в Крещение он всегда освящался, так как не замерзал даже в самые лютые морозы, и люди по старой памяти продолжали ходить сюда за крещенской водой.

Дальше наступало время советских праздников – 23 февраля и 8 Марта, их тоже отмечали широко, с подарками, гуляньями, награждением передовиков.

И всегда рядом с этими праздниками шла Масленица – время блинов. Женщины в нашем селе всегда были большими мастерицами по части выпечки, и уж блинов мы наедались всяких: пшеничных и гречишных, пресных и кислых, заваренных на крутом кипятке и на простокваше, с начинкой и без. Блины подавали с растопленным маслом и сметаной, вареньем и мёдом.

Проводы зимы проводили клубные культработники. По улице разъезжали на лошадях «три богатыря», молодёжь каталась на тройках. Обязательно ставился ледяной столб с призом на самом верху, и мужики, выпив для «подогрева», упорно штурмовали его, пока какой-нибудь счастливчик не ухватывал подарка. Детвора объедалась блинами, которые подавали с пылу с жару. Затем все шли на концерт, подготовленный сельской самодеятельностью и учителями.

Потом приходила Пасха. Мы очень любили это время, потому что, как и на Рождество, старшие родственники, а родни в селе было много, готовили вазы с конфетами, печеньем, халвой, орехами и, светясь от радости, угощали нас, поздравляли с праздником. Мы не задумывались о причинах их радости, но заряжались настроением.

Для наших же матерей предпраздничные дни всегда были временем забот. Напечь куличи, накрасить яйца, наготовить угощение, ведь в праздник всегда приходили гости… Но нам было не до гостей. Набив полные карманы яйцами, мы бились со всеми приходящими в дом, с друзьями на улице, соседями. И чувство радости не покидало нас, хотя, конечно же, были и стычки, и споры по поводу обмана при выбивании яиц, или кто-то не хотел отдавать проигранное яйцо, особенно если оно было последним.

Учителя – они играли большую роль в сельской жизни, – всегда помогали в подготовке и проведении особо значимых мероприятий. Особое место в этом списке занимал действительно всенародный праздник День Победы. Подготовка к нему начиналась заранее. В школе мы разучивали песню «День Победы», учили стихи о войне, подкрашивали памятник героям Гражданской войны. Захоронение находилось прямо в школьном дворе, и праздничный митинг всегда проходил здесь, так как памятника погибшим в Великой Отечественной в селе не было долго.

Учителя вместе с работниками библиотеки и клуба готовили праздничный концерт. На митинге всегда выступали ветераны, многие плакали. Но, несмотря на слёзы, день этот всегда оставлял в душе очень светлый след. Люди светлели лицами, открывались душой.

За рубль золотой

По воспоминаниям стариков, первым учителем в нашем селе был солдат-декабрист, после каторги оставленный здесь на поселение. До революции школа в селе была двухклассной. Но учиться в ней могли себе позволить не все. По воспоминаниям моего родственника, деда Сани, «чтобы учиться в школе, нужно было купить парту, а парта стоила золотой рубль».

Позже школа стала трёхклассной, а затем – восьмилеткой. Я ходила в школу с удовольствием, мне нравилось учиться. Я думаю, каждый человек, особенно профессионал, понимает, что если бы в школе не было нужной атмосферы, не было бы и желания учиться. Наши учителя были настоящими профессионалами. И хотя в сельской школе всегда намного меньше возможностей для каких-то новшеств, мы не чувствовали себя обделёнными. Становились октябрятами, пионерами, комсомольцами, при этом в школе всегда бурлила жизнь. Не только во время уроков, но и после занятий мы были заняты: занимались в кружках и секциях, ходили в походы, на пионерские костры, участвовали в конкурсах художественной самодеятельности, помогали совхозу, проводили ярмарки, готовились к праздникам. И всегда с нами были наши учителя, имевшие кучу домашних забот и личное хозяйство, где было не так уж и мало различной живности; решавшие семейные проблемы, главной из которых была: «Куда пристроить ребёнка?» Детского сада тогда не было, а учителя в большинстве своём были молодыми. Но они, повторю, успевали всё и научили нас многому.

Образование у нас в селе всегда ценилось. По окончании школы дети, в большинстве своём, продолжали учёбу в училищах, техникумах, высших учебных заведениях. Нежелание продолжать обучение детей всегда вызывало недоумение и осуждение. Да и бывало это крайне редко. Традиция дать детям хорошее образование не прерывается и сейчас.

И ещё про праздники

Троицу мы всегда ждали с нетерпением. Ведь до неё нам запрещалось купаться. Чего нам только не наговаривали взрослые, пытаясь отговорить от раннего купания в холодной воде. Но в Троицу мы дорывались до воды, а потом бежали за берёзкой, плели венки, водили хороводы, как учили нас бабушки.

День молодёжи отмечали всем селом. Перед праздником во все концы области отправлялись грузовики. За квасом и пивом, мороженым и выпечкой, колбасой и одеждой. Люди придерживали деньги к празднику, ведь это была редкая возможность купить дефицит. Мужики караулили очередь за пивом, а мы с нетерпением ждали, когда мамы купят нам квас и мороженое. Потом были соревнования и концерт, купание в реке и песни.

Во время праздников мы проходили первые уроки хорового пения. Не спеть песню за праздничным столом значило изменить традиции. Наши матери не просто пели, они постоянно записывали слова новых песен, разучивали мотив, и на праздники мы получали общий подарок – новую песню в их исполнении. Жаль, что сейчас всё реже и реже услышишь за столом по-настоящему слаженное звучание голосов. А ведь раньше это было многоголосье – высший пилотаж. И мы с детства усвоили, что лучший музыкальный инструмент – это человеческий голос.

Были ещё пляски под гармошку и частушки под балалайку…

Ещё одним памятным летним праздником был Иванов день. Накануне бабушки и мамы шли на сопки за травами, особой популярностью пользовались богородская (чабрец) – от головной боли, нервов и кашля, и золотнишная (лапчатка бесстебельная) – от женских болезней и бесплодия. Считалось, что травы, собранные на Иванов день, обладают наибольшей целительной силой. Вместе с матерями ходили за травами и мы. Вот так, незаметно и ненавязчиво, взрослые передавали нам свой опыт.

После праздника опять начиналась рабочая страда – сенокос. Время летом пролетало незаметно. И вот уже Ильин день и наказ от бабушек – не купаться: вода холодная…

Наступали Спасы. И опять бабушки выступали главными хранительницами традиций – пекли пироги с дарами нового урожая. Особой популярностью пользовалась во времена нашего детства засолка капусты. Матери начинали закваску в конце октября. В наши обязанности входила очистка кочанов от жухлого листа и сбор нестандартных листьев в квашню (из них затем пекли пироги). Делалось это так: в квашню, наполненную капустным листом, ставили сечку, и все, проходя мимо, постепенно иссекали капусту до состояния лапши, перед выпечкой туда добавлялась сметана, а утром мама растапливала русскую печь и ставила первые листы с пирогами для выпекания. Ничего вкуснее этих капустников я в жизни не ела. Ещё одним развлечением во время засолки были кочерыжки, мы грызли их с превеликим удовольствием.

Продолжение следует…