Лидия Елина, г. Новосибирск
Продолжение. Начало в № 44
Часть 2
В субботу топил жарко баньку, предварительно накидав на пол мелких ольховых веточек, щедро проливая их кипятком, когда банька была готова. Парился он, также отходя от традиций, – веником из ольхи неистово хлестал себя, выгоняя болезни из души и тела.
Затем заходил в избу и расслабленно отдыхал. После отдыха ставил на обеденный стол сковороду с большими кусками оленины, приготовленными с добавлением кедровых орехов, открывал трёхлитровую банку с огурцами, кидал на стол пучок зелёного лука, доставал из буфета гранёный стакан, которому было лет тридцать, не глядя наливал полстакана водки и залпом выпивал. Живительная прохладная влага обжигала рот, проникала во все клетки организма. Какое-то время Василий сидел неподвижно, глядя в одну точку и не видя ничего, затем цеплял на вилку кружок огурца, оленины. Бутылка медленно пустела, и Василий приходил в себя.
Сидя на крылечке, с наслаждением вдыхал вечерний воздух, напитанный ароматами трав, цветов. Какая-то пичужка сонно повторяла: «Сплю, сплю, сплю». Где-то далеко над горами играли зарницы.
А что же там за горами, лесами, морями? Он всю жизнь прожил в этом рабочем посёлке, нигде не был, но с детства мечтал о путешествиях. Земля полна чудес, только большинство людей не знает об этом. Из семи чудес света Василий помнил только Александрийский маяк, Колосс Родосский, Египетские пирамиды.
ОАЭ. Город Дубай, если верить телевизионной передаче, считается одним из лучших городов мира по качеству жизни. Ещё пятьдесят лет назад на месте Дубая была пустыня. Местные жители зарабатывали на жизнь добычей жемчуга, но в 1966-м году в Дубае нашли нефть, и город начал стремительно развиваться. Сейчас это город роскоши и строгих правил. Невиданной архитектуры небоскрёбы, колоритные рынки золота, парфюма, специй, богатые торговые и развлекательные центры, музеи, отели. Есть отели, вся поверхность которых покрыта сусальным золотом. Слушая всё это, Василий недоверчиво качал головой и бормотал: «Врут, наверное». Притом в Дубае действуют законы шариата, продажа алкогольных напитков запрещена.
«Ну, это уже перебор, совсем ни к чему. А как же расслабляться-то?»
Тяжело ступая, – пошаливало сердечко, – Василий заходил в дом, брал за ножку табуретку и шёл в дальнюю комнатку. Там за высоким шкафом, почти под самым потолком, в маленьком тайничке была его большая тайна. Выдвинув небольшой брусок, Василий брал стальную плоскую пластину, вводил её в глубь тайника, делал движение к себе, и на блестящей как зеркало пластине выплывали: дворец Тадж-Махал, египетские пирамиды, Александрийский маяк и главное – сказочный арабский город Дубай.
«Увидеть Дубай и умереть», – всегда думал в этот момент Василий. Где-то он слышал похожую фразу. Василий снова подходил к обеденному столу, задёргивал плотнее занавески. Глядя на кусок драгоценного металла, Василий допивал остатки водки и, подперев щёку рукой, долго сидел, вспоминая прогулку.
В то раннее утро Василий легко шагал по своей тропке. Движение и горный воздух быстро гасили лёгкое недомогание, что он испытывал, выходя из дома. Прохладный ветерок приятно холодил кожу. Любуясь красотами природы и размышляя о чём-то совсем постороннем, Василий с наслаждением вдыхал живительные ароматы леса.
В начале XIX века искали в этих краях серебро, а нашли золотые россыпи. И в диких степях Забайкалья с помощью каторжан начали добывать в горах золото. Сколько их, обезображенных клеймами, прошли по Владимирской дороге. Здесь их ждал последний верстовой столб, сколько этих несчастных пасынков природы погребено в вечной мерзлоте Забайкалья! Никто не помнит их имён, никто не знает последнего места их успокоения. «Лишь ветерок разносит, может быть далеко, с их прахом смешанный песок».
Но золото, ими добытое, растеклось по всему миру в виде слитков, украшений, сувениров.
Затем, в начале XX века, добыча золота на этой реке была признана бесперспективной, и все работы были свёрнуты. Почти за сто лет природа полностью восстановилась. Вблизи посёлка, конечно, чувствовалось пагубное влияние деятельности человека, но в тех местах, где Василий выстроил охотничий домик, была непроходимая тайга: вековые сосны, лиственницы, берёза, черёмуха, различные кустарники. В небольших озёрах плескались караси, ранней весной в верховье реки поднимались на нерест ценные породы рыб.
Чистая горная река Золотоноша с грохотом несла свои холодные воды в главную реку.
Василий прошёл уже большую часть пути, как вдруг услышал, что к этому грохоту примешивается какой-то посторонний звук. Работающей техники, что ли? Через час ходьбы он уже не сомневался, что в русле реки работал бульдозер. Любопытство взяло верх, Василий свернул с каменистой тропы и сквозь сплошные заросли кустарников начал пробираться в соседний распадок. Это стоило больших трудов. Наконец он на ватных ногах и с исцарапанным лицом одолел подъём, и в километре от себя увидел бульдозер, срывающий грунт. Бульдозерист работал не первый день, площадь «вскрыши» была огромной. Когда Василий приблизился к работающей технике, мотор заглох. Из кабины выскочил Павлуха, местный парень, недавно вернувшийся из армии.
«А я тебя далеко признал, дядь Вась», – прокричал Павлуха, сияя белозубой улыбкой и протягивая здоровенную руку.
Поздоровавшись, Василий шутливо проговорил: «Я тут 20 лет назад клад зарыл, да забыл где, если отыщешь – половина твоя».
«Ах, дядь Вась, чует моё сердце, что скоро отходишь ты на свои любимые зверовые солянки. Два московских пузана выкупили тут участок, предварительно проверив его на наличие золота. Если меня наняли, значит чего-то нашли. Скоро не будет тут ни зверья в лесу, ни рыбы в речке Золотоноше. Всё перероют, всё загадят. Одна надежда, что золота тут мало, и вкладываться в заведомо провальный проект нет смысла. Овчинка выделки не стоит».
Павлуха, сидя на большом валуне, закурил и, сделав губы трубочкой, мастерски пускал колечки дыма и нанизывал их на растущий узкий стебель какого-то растения. Наблюдать за этим было очень забавно.
Василий засмеялся и сказал: «А вот это занятие-то ни к чему. Бросай курить, пока не поздно».
«Да ерунда всё это! У меня деду 82 года, до сих пор трубку изо рта не выпускает. Курит, правда, только табак самосад. Сам выращивает, сам сушит, сам мелет, сам курит. А его дед, мой, выходит, прапрадед, кузнец, наковал десять детей. Фамилия его, кстати, Кузнецов. Жил он в селе Листвянка, так там сейчас сплошь одни Кузнецовы. Бабка Марфа, древняя старушонка, моя дальняя родственница, хранит в своём сундуке кисет с вышитой надписью «Дорогому Павлу Егорычу от Лукерьи с любовью». И в этот год Павлу Егорычу стукнуло 80 лет. А Лукерья была его третьей женой, на 25 лет моложе. Кисету этому сто лет. Надпись я еле разобрал».
«Ну, это исключение из правил. В деревнях обычно люди умирали рано от непосильного труда, холода, голода, антисанитарии».
Павлуха встал, расправил свои богатырские плечи:
«У тебя, дядь Вась, как сил-то хватило взобраться на такую крутизну? Ты обратно-то пойдёшь, сначала скатись по грунту, что я тут натолкал, затем левее возьми, там родничок бежит, и по его руслу спокойно дойдёшь до своей тропы. Ну, пошёл я работать».
Простившись, Василий начал спускаться вниз по рыхлой насыпи, состоящей из глины, песка, щебня, крупных камней. Вдруг боковым зрением он уловил какой-то зеркальный блик в сыпучем грунте, как будто из одной точки исходили лучики солнца. Сделав шаг в сторону, Василий резко нагнулся, быстро схватил увесистый кусок металла, сунул в карман и, не оглядываясь, зашагал. Дойдя до родничка, он промыл находку в холодной воде, попробовал на зуб. Сомнений быть не могло: речка Золотоноша оправдывала своё название.
Уже стемнело, когда Василий пришёл до своего зимовья. Во время пути несколько раз останавливался и разглядывал золото. После ужина, лёжа на нарах, долго не мог заснуть, смотрел на ночное небо в маленькое окошко, думал, что случай дал ему шанс изменить жизнь. И как всё это будет?
Продолжение следует…
Рисунок Алексей Корабельников