В свободное время, когда не нужно писать, когда нечего снимать, когда рано ещё пахать огороды и когда рыбалка приедается, когда не хочется ловить призраков и нет возможности путешествовать, я люблю работать таксистом.
Причин для этого всего две, но они весьма существенные. Во-первых, это небольшой финансовый комплимент моему семейному стабилизационному фонду, а во-вторых, это общение с людьми. Каких только историй не приходится слышать от моих пассажиров, какие только ситуации не возникают на дорогах Читы. Однако вместе с приятными бонусами на меня, как на человека сострадающего, ложится груз людских проблем, которые волей-неволей пропускаешь через себя. Сегодня мы с вами прокатимся по городу, сидя в кресле, устраивайтесь поудобнее.
Пока город спит
Шесть часов утра – моё любимое время суток. Город в большинстве своём ещё сладко и крепко спит, а я уже бодро шагаю к гаражу, поскрипывая снегом. Изредка мимо прошелестит колёсами машина и, сверкнув вдали фарами, скроется за поворотом. Бродячий пёс, старый и добрый, встречает меня возле закрытого торгового центра, провожает взглядом, изредка шевельнёт из вежливости хвостом. Каково ему на улице зимой? Особенно в декабре, когда весь регион накрыло сорокоградусной стужей… С пронзительным скрежетом замёрзшего железа проворачивается в гаражной двери большой замок, а за шиворот в это время сыпется иней с высокого козырька. Завожу машину и некоторое время терпеливо прогреваю двигатель. Наконец, пора выкатываться.
Пора на самолёт
Заявки «город – аэропорт» – мои любимые, потому что приятно везти счастливых людей. Кто-то командировочный с блаженством потягивается, рассказывая о какой-то каторжной работе в нашей Чите, и радуется, что наконец-то можно отправляться домой. А вот счастливое семейство летит в давно запланированный отпуск. Дети верещат от счастья на заднем сиденье, а родители по пальцам перечисляют, всё ли они сделали и ничего ли не забыли. Много хороших поводов взять людей в аэропорт.
Однажды жду я пассажира возле гостиницы. С треском распахивается парадная дверь, и вылетает хорошо одетый мужчина с кожаным портфелем. Сделав по инерции несколько неуклюжих шагов, он со всего маху падает на асфальт. Сказать, что он был мертвецки пьян, это ничего не сказать. Много эпитетов можно подобрать под его состояние: «в доску», «вдребезги», «вусмерть», и прочее, и прочее, и прочее. Конечно, никуда я его не повёз в таком состоянии.
В аэропорту царит оживлённая толчея. Самолёты приходят и уходят, тасуя людей по всей стране. Стоит шеренга таксистов в ожидании выгодного заказа. Стою и я. Вдруг вижу… Хотя почему «вдруг»? Постоянно подобное вижу. Так вот, вижу заявку из посёлка Рудник Кадала. Четыреста рублей предлагает пассажир за два адреса – некий детский сад и некое учреждение. Видимо, мама собралась отвезти ребёнка, а потом отправиться к себе на работу. Время идёт, заявка висит, и никто её не берёт. Место посадки далеко (почти пять километров от аэропорта), и никакой гарантии, что не отменят. Такое, к сожалению, бывает очень часто. Приедешь, бывало, в некую тьмутаракань, а пассажир отменяет машину, и возвращаешься ты несолоно хлебавши, поминая хулигана «добрым» словом. Время всё идёт, пассажир увеличил цену за поездку до шестисот рублей, потом – до восьмисот. Нужно сказать, что в Чите большая редкость, когда пассажир разбрасывается такими деньгами. В это время сел самолёт, море пассажиров стали вызывать такси, и потерялась та заявка среди множества других. В тот раз я задумался (часто так делаю, водится за мной такой грешок). Так вот, задумался я и представил себе такую картину.
Никто не приедет
Сидит одетый мальчик или девочка в прихожей. На вид лет пять. Жарко, сильно хочется спать, но ребёнок терпит, потому что боится маму, которая нервно ходит по комнате и с надеждой смотрит на телефон. Она ждёт, что вот-вот возьмут её заявку и подадут машину. А ещё она думает, что потратит на поездку совсем не лишние для семьи восемьсот рублей. А ещё она думает, что через десять минут её ребёнка уже не примут в детский сад из-за опоздания. Думает она и про то, что уже давно сама опоздала на работу и опять получит от директора взыскание.
Я сидел в машине и всё представлял себя на месте этой женщины. Я не уверен, была ли это именно женщина, а не мужчина, но мне кажется, что это всё-таки была мама и маленькая девочка. Так вот, вообразил себе я чужие деньги. Если прикинуть, то путём нехитрых подсчётов выходит, что в месяце двадцать два рабочих дня (это при условии, что не надо на выходных работать, однажды я видел на магазине объявление, мол, требуется продавец, график работы 7/0). Получается, что если она тратит на поездку пусть пятьсот рублей в день, то это выливается в одиннадцать тысяч в месяц. Нехило так. Можно было в центре на эти деньги снять комнату, а тут на дорогу приходится выкидывать. Кроме того, сама дорога занимает весьма долгое время. «Господи, – подумалось мне, – накажи меня, если я ещё хоть раз буду жаловать на свою жизнь!»
Дети и дорога
Однако подобные ситуации – не самое страшное. Страшно за детей, которые по прихоти или же из-за безденежья родителей вынуждены жить далеко за городом. Это же не село, в конце концов, где сад и школа находятся в шаговой доступности. В городе приходится долго идти на остановку, по страшному холоду, в темноте. Взрослые выдюжат, а вот дети… Везу в свой любимый аэропорт пассажиров по дороге через КСК. Метель страшная – дворники едва справляются. Тьма – за тридцать метров не видать ничего, лишь кое-где маячат редкие уличные фонари. Вдруг свет фар выхватывает силуэт ребёнка, мальчика лет десяти, с портфелем. Глаза зажмурены от снега, ветер рвёт пальтишко. Идёт себе по обочине вдоль пустынной трассы к автобусной остановке. Вот так остановится душегуб на автомобиле – и ведь никогда не найдут мальчика. Весной тоже видел подобную картину. Возвращался с пахоты из кооператива «Огонёк» в очень глубоких сумерках. Глядь – девочка идёт, также лет десяти. Со школьной сумкой и в форме. Мимо на кошмарной скорости летят дальнобойщики на фурах, да и не только дальнобойщики… А она идёт: с одной стороны – трасса, а с другой – темнеющий лес. Родители таких деток считают подобное в порядке вещей. Мол, дойдёт, что с ней сделается?!
Куда только меня не заносила таксистская работа. Заявки прилетали оттуда, где, казалось, жить невозможно. Приезжаю, бывает, на адрес: громадная лужа посреди дороги, всё вокруг заросло ивняком, забор, полностью сгнивший и завалившийся, едва угадывается в этих зарослях. Ну кто тут может существовать? Какой-нибудь древний дед, доживающий свой век в ветхой землянке? Нет! Выходит женщина, простенько одетая, но при макияже. Я бы даже сказал, симпатичная. Ведёт за руку маленькую девочку с пышными белыми бантами и в модных босоножках. Думаю: «Да что же вы забыли в этой глуши?» Тем не менее, живут люди, выживают, рвутся вперёд. Измученное лицо, бесконечно уставшие глаза и через силу, специально для дочери, натянутая улыбка. Пока едем, женщина дремлет, пользуясь редкой возможностью расслабиться, а дочка сидит тихо-тихо, как мышка, и смотрит в окно умными глазками.
Быть добрее
Вы знаете, я привык получать удовольствие от того, чем я занимаюсь. Во всём, даже в самой непосильной работе, я нахожу удовлетворение, которое невозможно измерить деньгами. Нет, деньги, конечно, играют роль, но без смысла они теряют для меня саму цель. Когда я пашу огороды мотоблоком, то как бы я ни уставал после сезона, уже через месяц начинаю тосковать по земле, а к зиме уже места себе не нахожу – так хочется работать. Так вот, я хотел бы устраивать праздники людям, чтобы они в этой череде бесконечной черноты получили свою маленькую толику счастья. Например, я давно планирую на 8 Марта всех женщин возить бесплатно. Или платно, но дарить розы, которые можно купить заранее. Десять цветков – невелика трата, но люди заслуживают счастья. Хоть изредка, хоть иногда, но нуждаются в доброте. Сегодня села ко мне бабушка – поехала в поликлинику. Разговорились дорогой. «Сколько же зла накопилось в людях. Мы же с вами живём как собаки. Беспробудная злоба в каждом человеке. Всё каждый к себе тянет, не думая о других», – говорила она. А я молчал. Что я мог возразить на эту горькую правду?
Люди заказывают такси. Садятся на заднее сиденье, и мы едем. Я украдкой рассматриваю в зеркало заднего вида их лица. Красивые, хорошие, особенные люди. Разве что печаль в глазах, какая-то тревога и чувство безнадёжности. Нет ничего интереснее на свете, чем смотреть на людей, когда они этого не видят. Многие фотографы со мной согласятся: когда человек не видит, что за ним наблюдают, он прекрасен. Нет натянутых улыбок, нет специальной осанки. Вот они, самые настоящие, живущие порой в такой глуши. И расплачиваются они за поездки мятыми купюрами, заработанными тяжким трудом, и почти всегда отказываются от сдачи, пытаясь сделать мне приятное. Нет, не согласен я с той бабушкой. Есть ещё люди, которые любят жить и работать. Есть… Кстати, купил в машину специально для пассажиров меховые чехлы с ортопедическими спинками, приобрёл дорогой ароматизатор и скачал расслабляющую музыку. У нас ведь люди привыкли видеть в качестве такси разбитую машину, пропахшую табаком. Ко мне же садятся и попадают в салон для релаксации, наслаждаются поездкой, а я наслаждаюсь их реакцией. Много ли надо, чтобы дарить людям счастье?
Девяносто девять процентов наших пассажиров – это лучшие люди в мире. Пускай судьба их тяжела, и живут они не в теремах, зато они добрые. Никогда не ругаются, никаких претензий и только хорошие отзывы. Как ты к людям, так и они к тебе. А мой товарищ по таксопарку постоянно жалуется на пассажиров, а всё потому, что сам ведёт себя как собака, тем самым притягивая к себе негатив.
Вот если бы люди тоже стали внимательнее друг к другу. Особенно к детям. Малыши, бредущие по трассе ночью, – это очень страшное зрелище. И ведь ни в коем случае нельзя подвозить. Расскажет потом родителям, что незнакомый дядя посадил к себе в машину, – и всё, жизнь под откос. Жалко детей. Берегите себя!
Антон Доценко,
Фото с сайта kartinkof.club