От редакции:
Публикации своего материала-воспоминания Борис Фёдорович Мотовилов, к сожалению, не дождался – болезнь оказалась проворнее. Но кто-то из сослуживцев узнает себя на старых снимках, вспомнит молодость. А те, кто носят берцы сейчас, сравнят срочную службу тех лет с сегодняшней. Память забайкальца бережно донесла до нас не только моменты армейской жизни, но и, например, ВДНХ, каким его уже никогда не увидят наши современники.
Проверить, на что годны
Немного расскажу о нашей службе и начну с того, как нас готовили к этому новому отрезку нашей жизни. В марте 1953 года нас собрали по линии Шилкинского райвоенкомата в селе Чирон. Около 30 человек из разных деревень: Ононского совхоза, Усть-Теленгуя, Верх-Теленгуя, Макаровки, Усть-Аги, Кирочи, Номоконово, Береи, Завитой и Усть-Онона. Командовал отставной сержант Буянов.
Нас готовили для сдачи зимних спортивных нормативов на значок «ГТО» первой и второй степени. Мы жили в клубе (бывшей церкви), и по батарейному радиоприёмнику «Родина» по вечерам слушали новости о состоянии здоровья И.В. Сталина (температура такая-то, пульс в норме, состояние удовлетворительное).
5 марта 1953 года нам устроили марш-бросок на лыжах 25 км. Вышли примерно в 10 утра из Чирона и до Усть-Аги добирались по Онону: где по льду, где и по берегу, то левому, то правому. Обратно в Чирон пришли к вечеру и узнали, что Сталин умер. У здания правления колхоза шёл траурный митинг, собралось много народа. Люди были в состоянии великой скорби. «Ушёл из жизни вождь и учитель», – так говорили, и мне этот день запомнился на всю жизнь.
В мае 1953 года нас вторично собрали в посёлке Слюдянка (ныне Первомайский) для сдачи летних нормативов на значок «ГТО». В этот раз марш-бросок был на 10 км бегом. Маршрут проходил от поселкового клуба, тогда он находился на месте нынешнего карьера, а бежали мы вниз по ручью мимо пожарной части, заправки, до переезда и в обратном направлении к клубу. Дороги ещё не было, только обычная тропа, и она переходила с одного берега ручья на другой – беги и прыгай туда-сюда. Так сдавали зачёты.
Держи, паря, повестку
Кто куда и когда был призван из той нашей тридцатки, не знаю, но нас двоих из Ононского овцесовхоза, меня и Алексея Золотухина, призвали 9 ноября 1953 года. В Шилкинский райвоенкомат мы опоздали: повестку вручили вечером 9-го, помню, я сидел в клубе и смотрел «Весёлые ребята» (секретарь сельсовета не стала дожидаться окончания фильма). Так что, когда 10 ноября мы примчались в военкомат, наша команда уже уехала на восток в морфлот.
Добраться в районный центр тогда тоже было непросто. Я работал в Шилкинской конторе связи радиомонтёром в радиоузле Ононского овцесовхоза. Даже не увольнялся с работы, просто сообщил начальнику Гуляеву по телефону, что пошёл в армию. Утром 10-го пришёл в контору совхоза и попросил транспорт, чтобы нас увезли в военкомат. Директором совхоза тогда был Михаил Зотов, он дал автомобиль с таким расчётом, чтобы я загрузил его углем на станции Усть-Онон. В Усть-Ононе паром был снят, река Ингода только что встала, и переезжать на машине было опасно. Я пешком с доской в руках перешёл на левый берег Ингоды и пошёл прямо по железной дороге, дошёл до деревни Городище, что перед Казаново, там стояла автомашина и в неё что-то грузили. Шофёр сказал, что собираются они в Шилку, и я попросил подвезти нас в военкомат. Вот так добрались.
Как набирают в лётчики
Пока мы разговаривали с военкомом, в кабинет вошёл его заместитель лейтенант Галкин и сообщил, что в Чите на призывном пункте есть большая партия новобранцев. Нам, не мешкая, вручили проездной билет, и в шестом часу утра 11 ноября мы уже были в Чите. В клубе ПВРЗ уже было около 3000 новобранцев, и вдруг к нам подходит майор-авиатор и спрашивает, откуда мы. Привёл в комнату, где уже были ребята (всего нас оказалось 16 человек), нас повели на медкомиссию, а вслед все говорили: «Вон лётчики идут».
Комиссию прошли быстро. Затем меня и ещё четверых отобрали, посадили в машину и сказали, что мы поедем в Песчанку грузить продукты. Прибыли на склады, погрузили походную кухню, затем продукты, дрова, уголь и бочку для воды. Поехали в Читу, где стоял пустой товарный эшелон, заполнили привезённым товарный вагон, и майор Кротов приказал охранять его и растапливать печку-буржуйку. Через некоторое время приехали остальные ребята, мы стали ждать отправления поезда. В 11 вечера он тронулся на запад, и через 15 дней мы были в Красноярске.
Вышли из вагона. Подошла машина, в которую нам приказали погрузить личные вещи: у кого котомка, у кого чемодан. После того, построившись, мы маршем шагали до авиагородка 7 км. В школу младших авиа-специалистов (так её тогда называли) пришли в 5 утра. И сразу же в баню. Помылись, переоделись в солдатское обмундирование и… не узнали друг друга!
После бани – завтрак, потом нам дали немного поспать и после распределили по ротам. Лёня Иванов из Арбагара (Шилкинский район) попал в первую роту, а я – во вторую первого батальона. В роте нас разбили на взводы, и меня назначили командиром отделения №2 второго взвода. Помощником командира взвода стал Лёня.
Тут же повели в учебные корпуса, где пришлось сдавать вступительные экзамены по математике (устно и письменно), физике, русскому языку и литературе. Тех, кто не сдал, отчислили в хозроту. У нас же начались занятия согласно расписанию, в которое входили электротехника, радиотехника, ключ и азбука Морзе, различные радиостанции, слесарные и ремонтные дела, физкультура, история ВКП(б), Конституция СССР, огневая и химическая подготовка, изучение Устава внутренней и караульной службы, Устав строевой службы и др.
Занятия в учебном корпусе продолжались по 8–10 часов каждый день, особое напряжение создавалось при работе «приём и передача на радиостанции» в наушниках: выйдешь из класса, а в голове всё ещё пищит. Урок длился 90 минут, через 45 минут занятий – 3 минуты физпауза, и дальше. С непривычки было трудно, но постепенно втянулись. Кроме учёбы, были частые ночные тревоги, то простая, то атомная, по атомной тревоге обычно ходили за 3 км в ущелье Коровий лог, и обратно в казарму. А винтовки у нас были трёхлинейки Мосина образца 1898 года.
Не швабры, а… ноты и ППШ
Боевая подготовка проходила в тире, стреляли из карабина и ППШ. Бросали боевую гранату РГД-УЗГ, только без чехла. Вообще-то мало стреляли, больше уделяли внимания строевой подготовке и… песням, потому что проводились смотры-конкурсы между ротами. Одну песню – про краснодонцев – мы пели перед вечерней проверкой каждый день и так отчеканили, что нам было присвоено первое место по школе.
Это было в Краснодоне,
В грозном зареве войны.
Комсомольское подполье
Поднялось за честь страны.
Кто там улицей крадётся,
Кто в такую ночь не спит?
На ветру листовка бьётся,
Биржа-каторга горит…
Занимались строевой подготовкой и готовились к демонстрациям 1 Мая и 7 Ноября, что проходили на проспектах им. Ленина и Сталина. 1 мая мы проходили строем с оружием в руках, а 7 ноября стояли линейными на площади.
Учебный год мы закончили 20 ноября 1954 года. За окончание школы с отличием мне был объявлен отпуск домой, но я от него, по совету командира роты, отказался, потому что меня и ещё семерых курсантов (все – забайкальцы!) для дальнейшего прохождения службы распределили в столицу нашей родины. Мне вручили секретный пакет с фамилиями курсантов, которые направлялись в Москву, и пассажирским поездом «Владивосток – Москва» мы отбыли из Красноярска.
Красноярск – Москва
5 декабря вышли из вагона на Ярославском вокзале, а там дождь! С крыш течёт, по перрону ручьи. Бр-р-р-р. Но делать нечего: погода погодой, а служба службой. Узнали в справочном бюро, что до Чкаловского аэродрома можно добраться на электричке: на станции Чкаловская находился нужный нам научно-исследовательский институт военно-воздушных сил. В нём было три управления, нас определили в подразделение СП-50, система слепой посадки самолётов. Распределили по разным объектам: меня и Лёню Иванова назначили на глиссадный радиомаяк, Сашу Куликова, Володю Макарова и Иннокентия Пономарёва – на ближний привод, а Александра Родионова, Геннадия Плотникова и Петра Уварова – на дальнюю приводную радиостанцию. Так началась наша служба на новом месте.
У нас не было своей постоянной казармы, мы жили то в аэродинамической трубе, то в землянке, в которой в военное время хранили ядохимикаты, летом – в палатках среди сосен. В наряды мы не ходили, работали только на радиостанциях. Меня назначили начальником глиссадного радиомаяка, а также командиром отделения.
Прямо с «гражданки» прибыло молодое пополнение – десятиклассники, и мы стали для них наставниками-учителями по радиотехническим устройствам, на которых после нашей демобилизации им предстояло работать самостоятельно. За хорошую службу моя фотография висела на Доске почёта.
Запечатлены на дорогих сердцу снимках и лица моих товарищей-земляков. На фото с Чкаловского стадиона слева направо: Гена Плотников из Усть-Кары, Иннокентий Пономарёв из Верх-Хилы, Александр Родионов из Карымской, Александр Куликов из Нерчинска и рядом со мной Пётр Уваров из Нер-Завода. На фото около фонтана «Каменный цветок» на ВДНХ слева Лёня Иванов из Арбагара, Володя Макаров из Уненкера (тоже Шилкинского района) и я.
Ребята, это же Ленин!
В свободное время в выходные дни нам предоставляли увольнительные, и мы старались как можно ближе познакомиться с Москвой. Посещали музеи. Были в мавзолее Ленина и Сталина (они тогда лежали рядом), музее Министерства обороны и Владимира Ильича, где демонстрировали документальный фильм, звучала его речь. Смотрели одежду, в которой Ленин был во время покушения на его жизнь, когда стреляла эсерка Каплан. На пальто красными ниточками были отмечены отверстия от пуль. Историческом музее особо запомнился отдел подарков Иосифу Виссарионовичу от рабочих и учёных Советского Союза, был подарок от Мао Цзэдуна – рисовое зёрнышко с портретом Мао и Сталина и надписью «Дружба навек!».
В музее как раз была делегация ремесленного училища из Алма-Аты. И одна девчонка подходит к нам и на своём казахском языке обращается к Кеше Пономарёву, который внешне напоминал казаха. Тот стоит, моргает глазами и ничего не говорит. Тогда мы, хохоча, попытались ей объяснить, что он русский и её язык не понимает. Она рассмеялась и сказала… на чистом русском языке, что зовут её Зейтуна и она из Казахстана. Мы рассказали, что мы из Забайкалья, Читинской области.
На ВСХВ (Всесоюзной сельскохозяйственной выставке) привлёк внимание павильон, войдя в который, мы увидели бурятскую юрту. Внутри обстановка такая же, как у наших бурят-чабанов в овцесовхозе, что жили и работали на стоянках в степи. Большое удивление вызвали фонтаны; в первом – «Дружбы народов» – были по кругу размещены скульптуры девушек от каждой советской республики, второй фонтан – «Каменный цветок» – был изготовлен из камней-самоцветов. Третий – красивейший «Золотой колос» из золотой и красной смальты, высотой 16 м, – остался в памяти на всю жизнь. В павильоне цветоводства, где демонстрировалось огромное количество разнообразных роз, живыми цветами был выложен портрет Владимира Ильича Ленина, его хорошо было видно с главного входа.
Мне посчастливилось побывать в Малом академическом театре имени Максима Горького и посмотреть спектакль «Сын Рыбакова» с участием знаменитой актрисы Аллы Тарасовой. Побывал на концерте в то время популярного молодого певца Глеба Романова, который исполнял модные тогда «Два сольди», «Бесаме мучо», «Парижские бульвары», «Коимбра – чудесный наш город». Также популярными были Леонид Утёсов, Марк Бернес, Клавдия Шульженко, Майя Кристалинская, Лидия Русланова, Мария Мордасова и другие исполнители эстрадных и народных песен. А у нас в армии была грампластинка с песнями, в одной из них звучали такие слова: «Так случилось, что в ночи заблудилась на печи. Хвать-хвать за мешок, думала, что женишок». Эта шуточная частушка стала символом проводов отслуживших и отбывающих домой солдат. В любое время дня и ночи её заводили на полную громкость, мы просыпаемся и знаем, что у кого-то поезд, кто-то уезжает, и все провожаем его с этой песней домой.
Чудеса – телевизор!
В Москве мы впервые увидели телевизор. Это был маленький экран 12˟18 см, марка – «КВН-49». Для увеличения изображения применялись выпуклые пустотелые линзы из прозрачного стекла, в линзу наливалась чистая дистиллированная вода, и это устройство помещалось перед экраном, тем самым немного увеличивая изображение, также применяли салфетки розового или светло-голубого цвета, что немного расцвечивало картинку. Потом появились телеприёмники «Темп-1» и «Темп-2» с экраном в 3 раза больше кавээновского.
Конечно, были в стране технические достижения куда крупней телевизоров. В 1955 году Никита Сергеевич Хрущёв и министр обороны СССР Николай Александрович Булганин прибыли с дружеским визитом в Англию. Хрущёв вылетел на первом в мире пассажирском реактивном самолёте Ту-104, который был создан в короткий срок в КБ Туполева (по сути это бомбардировщик Ту-16, только в нём увеличили фюзеляж до пассажирского). Страна Советов торжествовала. А министр Булганин ушёл на эсминце морем. Очевидцы рассказывали, что когда самолёт прилетел в Лондон, вся аэродромная система была выключена, и над городом стоял густой туман. Самолёт кружил над городом, и вдруг появилось окно, туман рассеялся, пилоты увидели взлётно-посадочную полосу и резко пошли на посадку, в это время была включена вся система аэродрома, и самолёт благополучно приземлился. Тут же в газетах Лондона появились фотографии самолёта с разных ракурсов: видимо, англичане устанавливали фотокамеры, поэтому долго не давали посадку. Вокруг нашего эсминца тоже крутились какие-то подозрительные люди, и наши моряки-аквалангисты выловили лазутчиков, но всё обошлось без эксцессов.
О нашумевшем визите мы смотрели телепередачу, и был такой эпизод: выступал Туполев и в лондонском телецентре ему задали вопрос: «Вы коммунист?» Он ответил: «Я коммунист, но я беспартийный». У замполита, полковника Кисилевича, мы спросили, почему он так ответил. И тот рассказал, что Туполева за какие-то дела осудили на 15 лет и выслали в Магадан. Рассказал и об аресте Королёва (во время испытаний загорелась ракета, конструктора обвинили в умышленном поджоге, арестовали и тоже отправили в Магадан). Но была не доделана конструкция самолёта Ту-2, и во время Великой Отечественной войны лётчики перед вылетом на задание из кабины выставляли оглоблю-палку, создавая вид пушки для обороны хвоста. На самолёте не было такого вооружения! Вот тогда Туполев был вывезен в КБ, чтобы устранил все недоделки. А Туполев, в свою очередь, попросил в помощь Королёва. Так они оба вернулись из Магадана. Впоследствии Королёв вернулся в ГИРД и успешно занимался разработкой ракет.
Когда небо казалось мирным…
В 1955 году в странах Варшавского договора – Венгрии, Чехословакии, Польше – случились провокационные беспорядки. Самолёты НАТО нарушали воздушное пространство Советского Союза. Наши лётчики вылетали на перехват на Як-125.
В Средиземном море шла война между Арабской Республикой Египет и Великобританией, которая контролировала Суэцкий канал. Корабли СССР получили свободный и короткий выход в акваторию Индийского и Тихого океанов.
Наступил 1956 год. Москва готовилась к проведению Международного молодёжного фестиваля, который должен был пройти в 1957 году. Мы тоже жили надеждой, что увидим это мероприятие не с экрана телевизора, а наяву. Но появилось постановление: армию сократить на миллион шестьсот тысяч человек, а срок службы – на год. В авиации тогда служили четыре года, и демобилизоваться мы должны были в 1957 году, но поехали в 56-м.
В этом же году на пленуме ЦК КПСС Хрущёв выступил с докладом о культе личности Сталина, тело последнего было вынесено из мавзолея и похоронено у Кремлёвской стены. Народ Грузии требовал упокоить вождя на его родине, в Гори, но, увы, этого не позволили, и в Тбилиси и других городах начались массовые беспорядки. Некоторые наши офицеры отдыхали на Кавказе и вынуждены были досрочно вернуться в Москву. Рассказывали, что даже стёкла вагонов были выбиты – настолько люди озлобились.
Домой!..
Мы демобилизовались в октябре 1956 года. Нас, забайкальцев, даже отпустили в первую очередь, на месяц раньше, так как добираться от Москвы далеко. Все восемь вернулись в родные места, где нас ждала другая, гражданская жизнь.
Как сложилось у всех моих сослуживцев, не знаю. Встречался только с Сашей Куликовым, Володей Макаровым и Лёней Ивановым.
В 1972 году я был на командирских сборах на станции Туринская Карымского района, где получил звание техника-лейтенанта, сборы длились 45 дней, это была служба в запасе. Одновременно работал в сельском хозяйстве и периодически призывался на короткие, 3–5 дней, сборы по линии военкомата. На одном из фото – наша группа офицеров запаса на переподготовке в Туринской в начале лета 1972 года. Может, кто жив и откликнется…
Борис МОТОВИЛОВ, с. Ононское