Продолжение. Начало в №№26–27
Несколько коротких лет жизни у Бергута были спокойными и благополучными, дом был полная чаша (это примерно 1924–1925 гг.). Этому способствовал НЭП и богатства Забайкалья. В городе было много магазинов и лавочек, в которых можно было купить всё (например, был фруктовый магазин Иктесада (татарин?), здесь даже на Пасху можно было купить виноград и мандарины). Овощами город снабжали китайцы. Китайцев в городе было много, и они играли заметную роль в его жизни. Я уже говорила о водовозах, но китайцы торговали в многочисленных лавочках и палатках. А огородниками они были отменными. Овощи отличались не только хорошим вкусом, но и прекрасным видом. Китайцы выращивали морковь, свёклу, лук, чеснок, белокочанную и цветную капусту и совершенно изумительный картофель – крупный, рассыпчатый, вкусный. Этому, наверно, способствовала почва. В Чите – сплошной песок, там, где улица не мощёная, песок по щиколотку. (Когда я впервые вышла на юрмальский пляж, я сразу вспомнила Читу.) Китайцы, конечно, удобряли и что-то делали с песком, но овощи были замечательные. Была ещё репа (такой в средней полосе нет) – крупная, с большое блюдце, ярко-жёлтая, сладкая. Её называли «калька». Абсолютно не помню огурцов, не знаю, вызревали ли они, но определённо не было помидоров, перца.
Забайкалье – животноводческий край. Значительная часть населения – буряты, они имели стада коров, овец, коней. Мясом город снабжали именно они, так же, как и молочными продуктами. Мясник жил напротив нас, и я помню, как даже вечером к нему ходили за мясом, заказывали ему определённые части говядины, телятины и пр.
Летом молоко продавали в четвертях (большие бутыли ёмкостью, как мне кажется, около 5 л), а зимой молоко покупали замороженное в виде кругов (по формам мисок и неглубоких плошек).
Зимы в Чите были длинные и очень холодные, почти бесснежные. Я не помню, чтобы лежал снег, он перемешивался с песком, который становился серым, а земля трескалась от мороза. Обычные температуры – 40…45°, а часто и все минус 50°. Сейчас, когда я слушаю сводки погоды, мне кажется, что и там климат изменился. Поэтому было принято делать запасы на зиму. Морковь, лук, свёклу, репу и особенно картофель мы закупали не килограммами, а мешками (семья-то была большая – мы с братом и родителями, бабушка, Виктор, Зинаида). Все запасы хранили в подполье. Осенними днями привозили капусту, целый угол в кухне был занят ею. Вкатывали деревянную бочку, доставали специальную доску типа стиральной, с ножами, вмонтированными в середину доски, и приступали к шинкованию капусты. Здесь основную часть работы выполнял отец. После того, как капуста укисла, бочку выкатывали в холодную кладовую, рядом с сенями. В этой же кладовой хранили кадку с брусникой, 2–3 мешка с кедровыми орехами, в туесах хранили мёд.
Забайкалье, как я уже говорила, было очень богатым краем, но из-за сурового климата и вечной мерзлоты здесь могло произрастать не всё. Не росли здесь фруктовые деревья (яблони, груши, слива, вишня), не было ягодных кустов (смородина, крыжовник). Отец, например, очень любил вишнёвое и абрикосовое варенье. Его он привозил из Москвы, кто-то варил варенье здесь. В садах, по берегам рек в изобилии росли черёмуха, боярышник и дикая яблоня. Яблочки были размером с большой ноготь, вязкие на вкус и кислые, но после того, как их охватил первый мороз, они становились прозрачными и очень вкусными, как и ягоды боярышника. Вполне созревшие к концу лета, ягоды черёмухи очень вкусны. Их собирали вёдрами, сушили и делали черёмуховую муку. У забайкальцев пользовались большим успехом пирожки с этой мукой, которую предварительно перемешивали с сахаром. В лесах кроме брусники (а она была крупная, сладкая) росла земляника и голубика (гонобобель). Ярко-голубая ягода, вдвое крупнее черники, ароматная и сладкая (в Москве иногда продают голубику, но она кислая и не очень вкусная). Черника и клюква в Забайкалье не росла, не было там и облепихи, но последнюю привозили из Сибири, и у нас часто варили из облепихи замечательные кисели. С голубикой летом пекли пироги и варили из неё и из брусники варенье на зиму.
Бабушка была великая мастерица печь пироги. Она пекла их с капустой сырой и квашеной, с мясом, рыбой, грибами и, конечно, с картошкой и, как она шутила, с «усердием», т. н. сердием (ливер).
Грибы росли в Забайкалье в изобилии – рыжики, сухие и мокрые грузди, маслята (о белых я узнала лишь в Москве). Я думаю, что солёные грузди для пирогов мы покупали в магазине, не помню, чтобы солили сами.
Рыба основная и самая обыденная – это кета. Кета во всех видах продавалась в магазинах, так же, как и красная икра, которая хранилась в больших кадушках. Это была обычная и дешёвая повседневная еда. Пироги с кетой были очень хороши. Большим успехом у жителей пользовался байкальский омуль и хариус. Иркутян и забайкальцев так и называли омулятниками. Но у нас эту рыбу не готовили. Может быть, потому что с омуля прямо-таки капал жир, и он обладал очень своеобразным вкусом.
Что касается пирогов с картошкой, то это фирменное блюдо сибиряков и забайкальцев. Весь секрет в том, что картошка и лук помещаются в пирог сырыми, а в русской печи они пропекаются, и получается очень сочный и вкусный пирог. Мои московские пироги – бледная тень бабушкиных. Долгие зимние вечера проходили незаметно. Где и что делали родители, я как-то не замечала. Наверно, как и раньше, бывали в гостях и в театре. А мы уютно коротали время дома. Сидели, как правило, на кухне. Бабушка любила репу, она резала её пополам, ножом выскабливала внутренность, так что оставались две чашки из кожуры, видимо, ей не позволяли зубы есть репу иначе. Мы же с удовольствием ели репу, а также грызли кедровые орехи. Иногда нагрызали целую миску ядрышек и ели их с мёдом.
Я начала в это время много читать, брат Вадя подрастал, и у него были какие-то игры с дядей Виктором. Ближе к Рождеству появлялись новые заботы. Вечерами мы клеили пакеты для подарков нашим гостям-детям. Клеили их из плотной глянцевой разноцветной бумаги. На готовый пакет наклеивали какое-либо украшение – бабочку, грибок, ягодки. Конечно, кто-то из взрослых нам помогал. А позднее золотили и серебрили грецкие орехи для ёлки. Процедура была простой. Имелись маленькие тонкие квадратики «золотой» и серебряной бумаги, орех обмакивался в молоко, а затем плотно обёртывался листочком бумаги, который прижимался и разглаживался, и орех был готов. В него вставляли спичку и привязывали толстую нитку.
В Забайкалье не растут ели, как и липы, клёны и т.п.; обычные деревья – берёзы, осины, лиственницы, а господствуют сосны. Поэтому на Рождество наряжали сосну. Для нас это было совершенно естественно, и когда мы приехали в Москву, я долго не воспринимала наряженные ели.
Обычно у нас были высокие (почти под потолок) и пушистые молодые сосны. В это время в Чите уже продавали хорошие ёлочные украшения – разноцветные шары разных размеров, колокольчики, птицы, фрукты (помню две грозди белого и красного винограда, стеклянные бусы, картонажные игрушки – звери, фрукты, хлопушки и т. п.). Ёлки у нас были богато украшены. Кроме игрушек в нижней части ёлки висели орехи, конфеты, яблоки (в то время продавали небольшие, слегка продолговатые крымские яблочки ярко-красного цвета). Наряжали ёлку взрослые в ночь под Рождество. Что-то я не помню, чтобы Дед Мороз играл какую-то роль в моей жизни, но Вадя был ещё маленький и, может быть, верил в него. Но мы всегда вывешивали чулки на спинки кроватей, и утром в Рождество находили в них сладости и подарки (для меня это всегда была книжка, для Вади – игрушка). У него было уже много хороших игрушек: такая роскошная большая лошадь приехала из Москвы; из Харбина – железная дорога: паровозик и два вагона бегали по рельсам; мячи, кубики, конструкторы и т. п.
В сочельник готовили всё постное – винегреты, кисели и т.п. Бабушка «до звезды» вообще не ела. Она была религиозной, соблюдала хотя бы частично посты – в Великий пост, например, она постилась первую, третью и последнюю неделю.
В первый день Рождества накрывали праздничный стол – целый окорок лежал на блюде, его ножка была украшена цветной папиросной бумагой. В каком виде окорок попадал к нам – не знаю, но у нас его обмазывали тестом из ржаной муки и запекали в русской печи. Затем вынимали и очищали от корки, пропитанная жиром и румяная, она была изумительно вкусной. Различные закуски, холодец из свиной головы, и обязательным блюдом был гусь с тушёной капустой.
К Рождеству пекли обязательно торт «Наполеон» и сдобное печенье, пироги с брусничным или голубичным вареньем, пирожки с курагой, с изюмом и брусникой, немецкую лепёшку: делалась во весь лист лепёшка 2–3 см высотой, её посыпали мукой, заваренной маслом, сахаром, корицей (нас привлекала присыпка); плюшки с корицей. На второй или третий день Рождества собирали детей. В основном это были дети сослуживцев отца и, конечно, Нина и Гена Гриц. Зажигали ёлку, были специальные подсвечники – зажимы и цветные ёлочные свечи. Когда выключали электричество, ёлка выглядела изумительно красиво и таинственно. Мы водили хороводы (каравай-каравай, кого любишь – выбирай), играли в фанты, испорченный телефон, краски (забавная игра).
Наступали святки и гадания. У меня впечатление многолюдности, кроме нас, детей, и наших друзей Гриц, очевидно, были и взрослые. Одно из гаданий заключалось в том, что нарезали узкие полоски бумаги, на них писали пожелания, предсказания и пр. Бумажки сгибались пополам и подвешивались на край посудины, в которую была налита вода. Гадающий опускал в воду скорлупу грецкого ореха, в которой была закреплена маленькая зажжённая свечка. Скорлупка подплывала к какой-либо записочке, свеча её поджигала. Нужно было быстро взять записочку и прочесть по ней, что тебе предсказывает судьба.
Расплавляли воск и выливали его в холодную воду, а затем рассматривали тень полученной фигуры. Или скатывали в тугой комочек бумагу, сжигали на металлическом подносе и также пытались что-то увидеть в тени, отбрасываемой полученной фигурой. Были какие-то страшные разговоры о гаданиях в бане, с зеркалами и т.д.
Я всё пыталась выбросить за ворота «башмачок», но до этого как-то дело не доходило.
Продолжение следует…