Иннай, рода Ламоткоткар

«Я, маленькая смешливая девочка с двумя косичками, скачу наперегонки с младшей сестрой Любой верхом на оленях. Любаша, как всегда, впереди. Я плачу. Все добродушно смеются надо мной, зная мой характер, переменчивый, как ветер. Через минуту я уже смеюсь. Идём с сестрой отпускать маленьких оленят после маминой дойки оленух. Они мчатся наперегонки к долгожданной воле. Только один белый маленький телёнок – «сонгачан» по-эвенкийски – по кличке Уко, что в переводе с эвенкийского языка – «Сосунок», остаётся с нами».

Гармония и фантазия

Эти детские воспоминания Инна Ферко, в девичестве Максимова, пронесла сквозь годы. И пусть сейчас она уже не маленькая девочка с косичками, но смешливый характер и искра в глазах легко считываются и у взрослой Инны – Иннай.

Родилась в 1967 году в селе Чара Каларского района Читинской области в семье потомственных оленеводов и охотников. По документам – эвенкийка. Вспоминает, как с младенчества кочевала с родителями по тайге на оленях.

В шесть лет Инну отправили в интернат в село Кюсть-Кемда получать образование. В интернате девочка сначала целый год учила русский язык и только потом пошла в первый класс начальной школы. Говорит, тогда в одном кабинете учеников всех трёх классов обучала одна учительница.

Ну а лето маленькая Инна проводила в тайге с родителями – «летовала». Вспоминает оленей, палатки, маму, папу, младшую сестру Любу и старшего брата Колю.

«Помню родные Амудисы, помню гул от топота копыт и хорканье оленей с чистым перезвоном их колокольчиков, оленей, спускавшихся с сопок от надоедливой мошкары к спасительным дымокурам. А оленье молоко – «укумни» по-эвенкийски! Вкусней нет в мире молока. А взбитые сливки утром на завтрак с пресной лепёшкой. Лакомство – одно слово! А какое раздолье для детских игр. Вся тайга твоя: и камушки белые, чёрные, зелёные, красные, в крапинку; тихий родничок льётся возле ног и где-то шумит с перекатами река, причудливо вывороченные ветром деревья и огромные завалы камней, нетронутые ягодные и грибные места, двухметровые наледи среди зелёного лета – остров зимы; шум ветра среди деревьев, создающий столько мелодичных звуков… А сколько зверей и птиц видишь в их естественных условиях обитания. Мир гармонии с природой и мир фантазии для чуткой души ребёнка», – вспоминает Инна Николаевна.

Здесь будет город

С Юга на далёкий Север приехал и Павел Михайлович Ферко, будущий супруг. Женщина говорит: «Он казак, корни свои берёт из Запорожской Сечи. Когда замуж выходила за него, приняла православие – такое было условие с его стороны».

Перед Великой Отечественной войной родители Павла Михайловича (отец Михаил – белорус, мать Валентина – из Краснодарского края) переселились из Белоруссии в Новосибирскую область, в крохотную деревушку под названием Камень на берегу реки Обь. Через год началась война, и главу семьи забрали на фронт. Обратно пришёл живой, но получил серьёзное увечье.

После войны хотели вернуться в Беларусь, но родственники написали письмо: «Миша, всё разбомбили, возвращаться некуда, мы живём в землянках».

Так семья Ферко осела в Сибири. В 1944 году родился сын Павел. Через некоторое время семья переехала в Красноярский край.

«Отец Павла был кузнецом, а мама – кубанской казачкой. По тем временам – неравный брак, что не за казака замуж пошла. Тогда это имело большое значение. Но кузнецы были востребованными людьми, поэтому со временем всё улеглось», – рассказывает женщина.

После армии – три года службы в Забайкалье – Павел Ферко увидел фильм Михаила Заплатина про Чару, который круто изменил его жизнь: «Он романтик. В фильме есть сцена, когда показывают на вбитый в землю колышек и говорят: «Здесь будет город Удокан». И муж, молодой коммунист, активист, поехал строить этот город», – улыбается Инна Николаевна.

Правда, действительность оказалась несколько иной – на месте выяснилось, что строительство начнётся ещё нескоро, и, как показало время, город Удокан на 100 тысяч человек на каларской земле так и не появился. О былых планах напоминает только одноимённый посёлок с населением чуть более ста жителей (по состоянию на 2021 год), который был образован в 1961 году как база Удоканской экспедиции Забайкальского треста инженерно-строительных изысканий (ЗабТИСИЗ) для проведения проектно-изыскательских работ и освоения Удоканского месторождения меди.

Северные казаки

В 1968 году Павел Ферко пришёл работать в местную газету. Изначально мужчина планировал подзаработать немного денег, купить билет на самолёт и вернуться домой.

Но человек предполагает, а Бог располагает: сейчас Павел Михайлович, связавший свою жизнь с журналистикой и отдавший газете «Северная правда» 50 лет, почётный гражданин Каларского района, заслуженный работник культуры Читинской области, имеет множество правительственных и ведомственных наград.

Павел Ферко не просто сам остался на Севере, но и брата с мамой к себе перевёз. А мама Валентина Ивановна Ферко в Каларском районе тоже известна, в первую очередь как долгожительница – в 2010 году она отметила свой столетний юбилей.

«Павел Михайлович был атаманом, возрождал казачество в Каларском районе – кадетскую школу открывал. Но со временем передал полномочия другому атаману, и как-то не очень у них дела идут. Хотя, может быть, я это как жена атамана говорю.

Нет, никогда не пользовалась своим положением, всегда была простой эвенкийкой, общественницей, кстати, на этой почве и было у нас своего рода столкновение культур, о котором вы спрашивали. Мы все очень хорошо поём: он с мамой – на украинском языке, я – на эвенкийском. И у нас было такое шуточное противостояние: я иногда под настроение сяду, песни запою на своём языке о том, о другом… И это значит, что на следующий день свекровь с мужем будут петь песни на украинском языке», – смеётся Инна Николаевна.

Знакомство и хариус

«Так и дополняли друг друга. Казачья культура сама по себе очень интересная, в том числе и с бытовой стороны. Свекровь мне всегда говорила: «Инна, вот у нас внутри двора всё метено, и за двором всё должно быть подметено». И действительно, она всегда мела на пятьдесят метров от двора и меня приучила к этому», – вспоминает женщина.

Вместе с мужем ездили на казачьи мероприятия в Чите.

«Мне очень нравились казачьи посиделки – только баян и пение. Прямо до мурашек пробирало. Весь вечер могли петь, плясать. Очень хорошо было. Ну и я его приглашала на эвенкийские мероприятия, конечно, чаще всего он присутствовал как журналист – по работе мы с ним и познакомились».

Павел сразу обратил внимание на худенькую девушку с длинными чёрными косами до поясницы и серебряным смехом. Познакомились, и дружеские чувства со временем переросли в любовь. Так и идут вместе по жизни уже много лет.

«Конечно, было нелегко сначала, – говорит женщина. – У нас до сих пор пищевые привычки разные. Я имею в виду национальную кухню. Эвенки практикуют сыромясоедение, то есть изредка употребляют в пищу сырое мясо и рыбу. Например, хариуса поймали, чуть-чуть посолили, сразу съели. А муж такое не любит, ему больше по душе солянки, супы и всё такое. Хотя нашу пищу он пробовал и даже оценил».

На первых порах были и бытовые недоразумения. Например, рассказывает Иннай, если эвенк пришёл в гости без предупреждения, его нужно напоить, накормить и спать уложить, если он решил остаться ночевать. У эвенков это считается в порядке вещей. Поэтому молодой жене было непривычно, когда родственники супруга, собираясь к ним в гости, обязательно предупреждали, во сколько они будут и когда.

Ягодные проекты

Запомнились непростые 90-е годы прошлого века, когда прожить на и так небольшую зарплату бюджетника стало совсем сложно. Выручало подсобное хозяйство с поправкой на северные условия – Иннай вместе с мужем ловила рыбу, разводила кур, ставила петли на соболей, выделывала шкурки, шила унты и шапки, собирала ягоду.

С ягодой-то и связана одна из семейных историй.

«Как-то я собрала 30 вёдер голубики и всё это продала. Видимо, экономический кризис конца 90-х развил во мне предпринимательскую жилку – научилась торговаться и продавать. Одно ведро тогда стоило 50 рублей, продавали ягоду в аэропорту лётчикам. А я думаю: на 50 рублей купила продуктов, ушла в лес, собрала там ведро и за эти же деньги продала его? Никакой выгоды. А тогда строили чинейскую железную дорогу, и очень много приехало строительных компаний, мостовиков… Это было первое преодоление себя, торговать же тогда совсем не умели. Тем не менее, я собралась, обошла все эти организации и всем говорила: «Я могу вам поставлять ягоду». И они соглашались. Я до сих пор считаю, что это мой самый успешный проект», – смеётся Инна Ферко.

Тогда настолько удачно удалось наладить сбыт, что покупатели самостоятельно приезжали к дому Ферко, забирали ягоду в обмен на деньги или продукты. А однажды был заказ на три ведра ягоды, и для ускорения процесса на помощь пришли муж и брат Николай: «Мы в лесу, собираем ягоду. Подъезжает вахтовка, оттуда высовывается водитель и спрашивает: «Вы Инна Николаевна? Везде вас ищем, мы за ягодой приехали!» Брат смеялся тогда, мол, Инна, ну ты даёшь, люди ведро продать не могут, а за тобой машины по лесу сами ездят».

Понемногу жизнь налаживалась, нашлась работа, но этот период до сих вспоминается как один из важных. Инна Николаевна считает, что традиционные знания помогли в новых условиях рыночной экономики жить их семье.

«Очень та ягода нас выручила. Наверное, это своего рода зов природы – собирательство у эвенков; если один год пропустил, как будто что-то важное в жизни упустил. А тогда мы целый год на эти «ягодные» деньги жили. Муж в шутку называл сначала «голубичница», а потом «брусничница», – рассказывает женщина.

Разбавить кровь

Сейчас в Забайкальском крае проживает чуть более тысячи эвенков. Если заглянуть в национальный реестр коренных малочисленных народов севера, то окажется, что их количество с каждым годом уменьшается. Инна Ферко говорит, что это связано с интернациональными браками: «Некоторые эвенки (Инна Николаевна произносит это слово с ударением на первую гласную. – Прим. авт.) при вступлении в интернациональный брак записывают себя русскими. И получилась небольшая проблемка, потому что они теперь в этот реестр попасть не могут, и численность эвенков официально уменьшается.

Да, очень часто эвенки женятся не на «своих». Я это объясняю так, что в оленеводстве и охотпромысле нет достойных условий проживания – электричества, заработной платы, каких-то бытовых удобств и т.д. А современная девушка, окончившая школу и, особенно, ещё какое-то учебное заведение, не представляет возможным приехать в тайгу и жить так, как сто лет назад. Тайга-то не меняется.

Ещё одна проблема – у нас практически все друг другу приходятся родственниками. Если даже до четвёртого колена считать – уже родственников найдёшь, семьи же тогда многодетные были».

Поэтому эвенкийки и выходят замуж за русских, так же, как и эвенки чаще выбирают русскую жену. Например, сын Инны Николаевны женился на русской девушке из Краснодарского края.

* * *
Инна Ферко сейчас занимает должность исполнительного директора по грантовым проектам забайкальской региональной общественной организации «Ассоциация коренных малочисленных народов Севера». До мая 2021 года Инна Николаевна возглавляла Ассоциацию в должности президента.