Двадцать лет назад с присущим каждому подростку юношеским максимализмом я мечтал сделать три вещи: побывать на Северном полюсе, покорить Антарктиду и вскарабкаться на Эверест. В минувшие выходные мне удалось как первое и второе, так и третье. В переносном смысле. А началось всё с, казалось бы, невинного открытия зимнего сезона по твёрдой воде на озере Иван.
Долгие сборы
Вообще, в планах была поездка на Иргень, как на более перспективное в плане матёрой щуки озеро, но, поразмыслив, мы решили-таки не искушать судьбу далёким переездом, отдав предпочтение более близкому и уже проверенному Ивану.
Традиционно к первому выходу на лёд мы готовились за две недели до рыбалки. Необходимо было перемотать великое множество жерлиц, срезав с катушек старую леску. Заменить морально устаревшие плетёные металлические поводки на современный флюорокарбон. Приклеить слетевшие с прошлогодней рыбалки флажки сигнализаторов. Ну, и наточить крючки, дабы щука засекалась уверенней и было меньше холостых поклёвок. Параллельно с этой работой мы свозили на дозаправку пятилитровый пропановый баллон, составили список необходимых продуктов и наметили чёткий план действий: один человек бурит, второй цепляет живца, третий застёгивает карабин и настораживает снасть.
Долго спорили, брать палатку или нет. Дело в том, что в прошлые выезды на открытие зимней рыбалки стояла прекрасная погода, мы рыбачили в одних свитерах. И нынче прогноз внушал уверенность, что никаких природных катаклизмов не будет. Но решили всё-таки взять. Впоследствии газовая печка и палатка спасут нам жизнь…
Как всегда, в ночь перед рыбалкой трудно было уснуть, поэтому, утолив сон трёхчасовой дремотой, я на цыпочках, дабы не разбудить супругу и детей, вышел на улицу и поспешил в гараж. Душа уже рвалась туда, где лёд, холод и рыбалка!
Первые ласточки
Когда я заехал за друзьями-рыбаками, и машина на асфальте набрала крейсерскую скорость, мы обратили внимание на ветер. В городе он совсем не ощущался, но здесь мело так, что придорожные деревья гнулись к самой земле, а по асфальту неслись потоки снежных рукавов. Остановились. Вышли. Даже разговаривать было невозможно. В ушах выла пурга. Она со страшной силой трепала одежду, срывала шапки и пыталась сбить с ног. Луна совсем не пробивалась сквозь белую завесу, лишь вдалеке виднелись какие-то совершенно «больные» огни ночного города. Даже сидя в гружёном автомобиле, мы чувствовали, как его качают порывы ветра.
Поехали дальше. Фары едва пробивались сквозь буран, дворники бешено метались по стеклу, но совершенно не спасали. Возле поста ГИБДД замёрзший молоденький сержант махнул жезлом: проверка документов. Отдал честь, попрощался, указав на то, что перегорела лампочка подсветки заднего номера.
И снова в путь. У каждого из нас в голове была мысль: «А не перенести ли рыбалку на следующий раз?» Однако должен вам сказать, что нет ничего хуже для истинного рыболова, чем отмена давно запланированной поездки. Мы ехали, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему. Единственное, что радовало, так это новая трасса, столь долгожданная для каждого рыбака. Машина неслась сквозь снег, разрывая фарами тьму, и уносила к озеру в своём чреве троих безумцев, решивших, что они хитрее природы.
Вот и деревня Иван. Зная наизусть каждый отворот, я уверенно вёл автомобиль вдоль озера мимо кладбища к домику лесника в надежде, что брод через ручей уже замёрз. Но он не замёрз. Чёрная как смоль вода была видна издалека на фоне белоснежной пустыни. Мы развернулись и попытались пробиться по лесной дороге к Ивану. Но одно неосторожное нажатие педали газа, и… машина зарылась в рыхлый прибрежный песок, сразу сев на брюхо. Решили осмотреться. Я приоткрыл дверь, и её мгновенно вырвало из моих рук порывом бешеного ветра. Не было видно вообще ничего. Фары освещали лишь узкую полоску кустарника, кланявшегося вьюге. Раскачав машину, мы каким-то невероятным чудом вырвались из песчаного плена и, наконец, нашли место, откуда можно было добраться до ледяного панциря. Рыбалка началась. Точнее, это мы думали, что она началась…
Выход на лёд
Пытаясь перекричать пургу, мы собирали в рыбацкие сани все наши пожитки. Поскольку темень стояла кромешная, один из рыбаков был назначен осветителем. Он держал фонарь, чтобы нам было легче работать. И лишь когда мы закрыли машину и я, впрягшись в стокилограммовые сани, сделал первый шаг во мглу, у меня появилась первая здравая мысль: «Ё-моё, что же мы творим?» Но было уже поздно. У меня не хватит эпитетов, чтобы описать читателю то, что творилось на льду. Ветер сбивал с ног, было трудно дышать, поскольку нос и рот сразу забивало снежной кашей. Мы с горем пополам пробрались сквозь прибрежный кустарник, и тут я провалился по колено в открытую воду. Вымочить ноги зимой – самое худшее, что может случиться на природе. Но я в ту же секунду пулей вылетел на лёд, и вода даже не успела просочиться через сапоги. Здесь ручей делал резкий поворот и широко разливался вдоль берега.
Метель замела воду, которую было совершенно не видно. Нашли сухое место и пошли вглубь озера. Чтобы вы представляли, как там было, закройте на мгновение глаза и вообразите себе снежную бурю в абсолютной тьме. Мы не знали, куда идём, не знали толщину льда, не знали, где берег. Я не мог понять, откуда у меня возник этот природный страх? Наверное, он коренился во мне с самого рождения, и именно его называют инстинктом самосохранения? Я не был слабым, просто замёрзшее озеро было сильным…
Жерлицы норовили улететь, несмотря на почти нулевую парусность, приходилось их примораживать ледяной кашей из лунки. Живца мы тоже старались как можно быстрее опустить в воду, дабы он не замёрз. Естественно, все процедуры в открытой воде мы делали голыми руками. При скорости ветра 20 метров в секунду пальцы жгло ледяным огнём. После каждой жерлицы я прятал руку в перчатку и грел до следующей лунки. После десятого погружения перчатка превратилась в кусок льда, который обдирал руку вместе с кожей.
Лишь через два часа этого кошмара все снасти были расставлены и мы стали готовить себе убежище.
Быт и первая поклёвка
Настоящим испытанием было поставить палатку. Ветер, и не думавший стихать, вырывал её из замёрзших рук. Мы пытались прижать её ко льду, но она совершенно не поддавалась. Тогда мы по периметру засверлили три бура и вбили две пешни. К ним привязали со всех сторон палатку. «Юбку» пришлось завалить ледяной крошкой, чтобы палатка намертво примёрзла к панцирю. И вот тут-то мы оценили всю прелесть газовой печки. Потому что, хотя в палатке и не было ветра, температура была пятнадцать градусов ниже нуля. После установки жерлиц мы с ног до головы были покрыты льдом. Необходимо было высушить одежду и приготовить тёплую еду. В великой тесноте, толкаясь и падая, мы кое-как разместились. Всё замёрзло в камень. Колбаса напоминала ледяные поленья. Тушёнка, перловая каша в банках и сгущённое молоко звенели при постукивании. Вода в канистрах, хлеб, сало – всё превратилось в камень. Мы черпали из лунки озёрную воду, лили в котелок и кипятили. Уже в кипяток бросали консервы и колбасу – ждали, пока оттает. Снаружи пища была горячая, но внутри – сплошной лёд.
И всё-таки мы устроились. Спасение от ветра принесло в наше жалкое жилище тепло и даже некий уют. Мы радовались, что самая тяжёлая работа позади. Теперь оставалось ходить и чистить жерлицы от снега. Пургой наметало такие сугробы, что снасти были практически не видны. Каждый час по очереди мы ходили с черпаком в этот ледяной открытый космос и освобождали жерлицы от снежного плена.
Первая сработка не заставила себя долго ждать – на том конце лески билась мощная щука, которою не без труда удалось вытащить на лёд. Потом была ещё одна сработка. Когда я сделал подсечку, то сразу почувствовал, что там, в глубине, двигалось что-то большое. Хищница лениво вильнула хвостом и, оборвав крючок вместе с поводком и живцом, ушла на глубину. Однако черед полчаса она попалась на другую снасть. В пасти мы обнаружили оборванную леску.
Следуя закону рыбалки, мы пытались отпускать на волю совсем маленьких щук, но у нас ни разу не получилось этого сделать, хотя мелочи хватало. Дело в том, что такие щуки в силу своей жадности хватали добычу и тут же проглатывали. Пока мы пытались с помощью зевников и экстракторов аккуратно извлечь крючок, рыба застывала на ледяном ветру.
Живой лёд
Да, лёд жил своей жизнью. Пока мела пурга, он терпеливо молчал, но ближе к вечеру, когда огромную снежную тучу утащило за горизонт и выглянуло солнце, он «заговорил». Рядом с нами лёд трескался, нагреваемый солнцем. Треск этот сопровождался фантастическими космическими звуками, напоминающими работу гидролокатора. Однако вдали этот многократно умноженный звук превращался в сплошной гул. Было такое чувство, что где-то неподалёку находится военный аэропорт, и все самолёты на нём работают. Человек непосвящённый может нервничать, находясь на относительно безопасном льду, слушая этот щекочущий нервы треск. Мы же давно привыкли к нему и не замечали, как не замечает старый пасечник ползающую по щеке пчелу.
А вот к чему вообще нельзя привыкнуть и морально подготовиться, так это к оседанию льда. Дело в том, что при холодах лёд начинает постепенно затягивать озеро, начиная от берега. Здесь он намертво вцепляется в дно и прибрежные водоросли и потом начинает расти к середине по всему периметру водоёма. Когда панцирь сформировался и льду уже некуда расти, он начинает набирать толщину. Громадное давление действует на массивную ледяную толщу со всех сторон, и когда льду уже некуда деваться, он выбрасывает свою энергию, образуя торос по всему периметру озера. Я два раза был свидетелем этого фантастического явления. Я боялся и ждал его. Сначала под ногами по льду проходит очень мелкая, едва различимая рябь. Как будто рядом проехал грузовик. Но уже через пару мгновений лёд лопается, образуя многокилометровый торос. В это время довольно трудно устоять на ногах. Представьте себя мухой, которая села на огромный барабан, по коже которого со всех сил ударили ладонью. Так и здесь. Лёд под ногами гулял и вибрировал, в глазах двоилось от дрожи земли, а на сердце было ох как беспокойно. Вдобавок всё это сопровождалось страшным мощным и глухим грохотом. Мы видели, как рыбаки по соседству соскочили со своих мест и уже приготовились бежать к берегу, а когда всё затихло, долго смеялись и нервно смолили в сторонку. Сразу после оседания льда треск прекратился на добрых два часа: панцирь сбросил давление и на время успокоился. А мы сидели в палатке и ещё долго обсуждали пережитые эмоции.
Кошмарная ночь
Мы забились в спальники и с горем пополам улеглись в моей маленькой машинке. Спать можно было только на одном боку, так как великая теснота не позволяла повернуться. От нашего дыхания все стёкла запотели, а вскоре вообще покрылись коркой льда. Каждый час приходилось вставать и прогревать машину, чтобы и автомобиль не замёрз, и нам самим стало теплее. А ветер бушевал до самого рассвета. Машину качало резкими порывами вновь разыгравшейся бури. Очень важно при таких ночёвках делать забор воздуха на печке из салона. При заборе с улицы выхлопные газы могут запросто отравить людей. Автомобиль мы поставили багажником к ветру, чтобы не замерзал мотор.
А вечером мы возвращались домой. Мои товарищи спали, а я, облизывая обветренные потрескавшиеся губы, вёл машину и думал про всех тех, что прошёл через похожие условия и выжил. Думал про солдат на фронтах Отечественной войны, которые мёрзли в окопах под пулями. Думал про покорителей Эвереста, которые в период акклиматизации месяцами живут на склонах великой горы при постоянном холоде и нехватке кислорода. Думал об исследователях полюсов, тащивших на себе сани с провизией и медикаментами. И я в очередной раз проникся бесконечным уважением к этим мужественным людям. Всё-таки человек привыкает ко всему, особенно когда перед ним стоит великая цель.
Берегите себя.