Анатолий Вершинин прошёл путь от зоотехника-селекционера колхоза «Путь Ильича» в Кыринском районе до директора Забайкальского аграрного института — филиала Иркутского аграрного госуниверситета, который возглавлял с 1996 по 2017 год. Доктор сельскохозяйственных наук, профессор. С 2018 года работает депутатом Заксобрания края на профессиональной основе, продолжая заниматься научной и преподавательской деятельностью. Среди прочих имеет звание «Заслуженный работник сельского хозяйства Российской Федерации».
Почему идея о миллионе этих животных в Забайкалье пока нереальна?
Экс-губернатор Забайкалья Наталья Жданова ставила задачу увеличить поголовье овец в крае до миллиона, но идея исчезла вместе с её отставкой. Отчего она пока так и остаётся утопией, в каком состоянии находится краевое овцеводство и чем оно так привлекательно и выгодно, поговорили с депутатом Законодательного собрания Забайкальского края, заместителем председателя комитета по аграрной политике и природопользованию Анатолием ВЕРШИНИНЫМ.
Бесконечный ресурс – под ногами
– Анатолий Сергеевич, прежде чем сконцентрироваться на одной конкретной отрасли животноводства, давайте скажем о всей сфере – наверняка падение поголовья в сравнении с временами СССР произошло не только в овцеводстве? И к чему эта разница сегодня привела Забайкалье?
– Кто-то скажет, что сравнивать статистику двух разных государств не совсем корректно, но это наглядно. Поэтому я всегда беру дореформенные показатели (до аграрной реформы правительства президента Бориса Ельцина) и цифры на сегодняшний день – в данном случае итоги 2021 года. И очевидно, что по многим видам животноводства у нас провал. Более-менее терпимые показатели можно отметить по крупному рогатому скоту, где с 2010 года после стремительного падения у нас начался прирост поголовья. А также необходимо отметить коневодство, где поголовье, наоборот, выросло по сравнению с периодом СССР и вывело нас в число одного из лидеров России по численности этого вида животных.
Снижение численности поголовья практически во всех отраслях животноводства привело к резкому падению нагрузки на сельхозугодья. И если в 1990-м мы имели 13,9 условной головы на 100 гектаров угодий, то в 2020 году их было всего около шести. А наши пастбища – это ценнейший возобновляемый ресурс, который занимает площадь в 3,6 миллиона гектаров, или 6% от всех пастбищ в России. Нам надо этот ресурс как можно эффективнее использовать, но если нет нагрузки, то он не только крайне нерационально используется, но и в определённой мере деградирует. К тому же сухая трава с нестравленных пастбищ и неубранных сенокосов становится катализатором для возникновения и роста природных пожаров.
Ну, и самое главное: в силу своей специфики сельское хозяйство очень сильно нуждается в господдержке, внимании, политической воле и на уровне страны, и на уровне регионов. Хоть сейчас и есть подвижки в этом направлении, но финансирования пока совершенно недостаточно.
– Почему, на ваш взгляд, овцеводство, как никакая другая отрасль животноводства, отлично подходит для Забайкалья?
– Лучше овцы, по оценкам многих учёных, никакое другое сельскохозяйственное животное не может использовать пастбище. Она поедает 600 с лишним видов трав. Для сравнения, крупный рогатый скот – только более 200 видов. Кроме того, это животное даёт 13 видов полезной продукции. Это мясо, молоко, которое практически не используют у нас, но на Кавказе готовят брынзу и прочие ценные сорта сыров. Шерсть, шкуры, овчины, ланолин – природный воск, на основе которого сделана вся губная помада. Крупный рогатый скот даёт восемь видов продукции, свиньи – всего четыре.
К тому же развитие овцеводства соответствует тенденциям мирового сельскохозяйственного производства, когда вектор смещается на ресурсосберегающие, адаптивные и ландшафтные технологии, которые применяются в гармонии с природой. Если проще, это ведение животноводства в естественных условиях – так называемое номадное. Когда оно опирается на местные природно-климатические, экологические условия и опыт коренных народов. Не нужны цеха, химия, добавки – это полностью органическое сельское хозяйство, для которого в основе нужны только пастбища, поэтому с точки зрения экономики это малозатратное экологичное производство.
В России насчитывается примерно 30 регионов, где овцеводство является традиционной, национальной отраслью, это в том числе и Забайкалье. Только представьте: в последнюю пятилетку Советского Союза около 40% всех денежных доходов в сельхозпроизводстве Читинская область имела от овцеводства.
От лозунга – к реальности
– Экс-губернатор Забайкалья Наталья Жданова в 2016 году ставила задачу перед краевым минсельхозом увеличить поголовье овец до миллиона к 2020–21 году. Насколько реальна была такая цель?
– Миллион овец – это лозунг скорее. Мы от Аграрного института два или три раза выступали с научными статьями, где предупреждали, что миллиона овец даже до 2025 года невозможно достичь. У меня есть анализ по изменению численности поголовья овец в регионе, начиная с 1956 года – с момента утверждения забайкальской тонкорунной породы. Так вот, по 1978 год, когда у нас было максимальное поголовье овец (4,68 миллиона), мы прирастали в среднем в год на 2,95%. Но вокруг овцеводства, образно говоря, в тот период всё пело и плясало. И такой вот прирост. А до миллиона, когда Наталья Жданова сказала, надо было чуть ли не на 20% в год прирастать. С чего, как? Это было совершенно нереально.
– А что сейчас реально?
– В конце 2020 года в крае была принята комплексная программа развития овцеводства, разработанная минсельхозом с привлечением научного сообщества по поручению губернатора Александра Осипова. С 2021 года программа была запущена, получив финансирование 25,5 млн рублей. В 2022 году на овцеводство должны выделить ещё 30 миллионов. Задача – прирасти поголовьем до 690 тысяч к 2030 году, в 1,6 раза к стартовым условиям. То есть где-то 5–6% в год. Это много, но реалистично, если особое внимание отрасли уделить.
Также есть цель увеличить в таких же объёмах (в 1,6 раза) производство шерсти и мяса баранины, а самое главное – повысить эффективность. У нас одна из главных проблем – это резкое падение племенных и продуктивных качеств овец. Например, настриг шерсти с одной овцы в 1990 году был в среднем 3,4 кг, а в 2020-м – всего 2. Просто сместились акценты. Если раньше у нас было сугубо тонкорунное направление, то сейчас начали развивать грубошёрстное, так как такие породы по своей природе дают больше мяса, но меньше шерсти. И вот что имеем теперь. Если в 80–90-х четверть доходов получалась от производства баранины, а 75–80% давала шерсть, то сейчас наоборот – практически 90% даёт мясо и только 10% – шерсть.
– Но если доля шерсти станет расти, что с ней будем делать? В регионе есть мощности для её переработки?
– Раньше проблемы не было. Произведённую шерсть отправляли в Улан-Удэ на фабрику ПОШ (первичной обработки шерсти), там она проходила мойку и возвращалась на знаменитый наш камвольно-суконный комбинат, который тканью для школьной формы обеспечивал весь Советский Союз. А теперь эти связи порвались.
Благо, что в 2009 году в посёлке Агинское было создано ООО «Руно», которое может всю шерсть, что мы производим, перемывать. Технические возможности позволяют. Сейчас около половины всей шерсти края идёт на это предприятие. Это первичная переработка, а потом сырьё поставляется в Китай, Индию. Санкции на них не влияют, но пандемия здорово подорвала поставки. Ещё они организовали единственное в России производство, когда специальным методом из грубой шерсти выбивают тонкую шерсть. Так вот, в Сибири сейчас лучший регион, который развивает овцеводство, – это Республика Тыва. Они по поголовью уже превысили дореформенный уровень. Но они нам очень завидуют, что у нас есть такое производство.
При ООО «Руно» также недавно создали дочернее предприятие, которое занялось уже текстильным производством – они делают шерстяные изделия. Но это только начало и первое такое предприятие в крае. Теперь же надо в регионе наладить производство нити, потому что сейчас шерсть после первичной обработки отправляют в другие регионы и нить заказывают, а потом уже делают свою продукцию. Появление этого этапа производства создаст полный цикл.
С шерсти – на мясо
– Вы сказали, что акцент с шерсти сместился на производство мяса. Но будем честны – найти баранину в ассортименте в магазинах края очень сложно, это скорее редкость. Почему так происходит?
– Мне кажется, дело в изменении потребительских вкусов. Баранина и говядина у нас, по сравнению со многими регионами страны, очень вкусные, насыщенные и натуральные, но люди всё равно предпочитают более дешёвую свинину и курицу, потому что это промышленное производство – оно менее затратное. С 90-х пошёл принцип «лишь бы чем-нибудь накормить, лишь бы во что-то одеть». Может, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, все глубинные процессы именно отсюда идут.
Но возвращаемся к нашим баранам. Мы сейчас производим грубо 3,6 тыс. тонн баранины на миллион населения в год. Есть медицинские рекомендации о том, что этого вида мяса в рационе должно быть килограммов до 10 в год на человека. Получается, меньше половины у нас. Однозначно недостаточно производим. Плюс учтите сложности с доставкой, логистикой. К тому же в непромышленном животноводстве получение мяса – как получение урожая: осенью много, а потом провал, начиная с января по май или даже дальше. Потока, как на фабрике, нету. Поэтому, если мы выйдем на запланированные показатели, то, может, и баранина станет более доступной, а её объём потребления будет соответствовать рекомендациям.
– Принятая и запущенная в крае комплексная программа, вы думаете, подтолкнет овцеводство в Забайкалье вперёд?
– Надежда такая есть. Ещё бы привлечь к этой программе внимание уровня выше, чем регион. Например, уровня Дальнего Востока, где существует множество уникальных мер поддержки. Вообще такая программа, как принята у нас, сегодня является единственной среди 30 овцеводческих регионов. Может, имеет смысл сделать её пилотной в масштабах всей России, о чём мы уже начали говорить вслух. Всё зависит от нашей настойчивости – и властей региона, и депутатского корпуса. Вот над этим сейчас и будем работать.
По материалам ИА «Чита.Ру»