Меньше года назад в нашем обиходе появилось новое слово – «коронавирус». Что-то непонятное, страшное. Сегодня в него верят уже и те, кто отрицал опасность поначалу. Сводки о погибших и заболевших поступают, как с фронта. Но не надо паниковать! Нам есть на кого надеяться: 110 лет назад эпидемия чумы выкосила десятки тысяч населения наших соседей – китайцев, и остановить «чёрную смерть» смогли только русские врачи и добровольцы. Другое дело, что их героический подвиг в Маньчжурии не нашёл должного отражения в литературе и СМИ. Восполним пробел.
«Чёрная смерть» – чума – в её наиболее тяжёлой лёгочной форме официально началась в Маньчжурии 6 октября 1910 года. Эпидемия захватила главным образом пригород Харбина – китайский город Фуцзядянь и угрожала распространиться по пристанционным посёлкам КВЖД, русским селениям в Барге, Забайкалье, Приамурье, на всём Дальнем Востоке. Но началось всё гораздо раньше.
В конце XIX столетия Россия направила в дальние края медицинскую экспедицию. Возглавил её эпидемиолог, профессор Даниил Кириллович Заболотный (впоследствии академик АН СССР и президент Всеукраинской АН). В 1898 году он впервые открыл эпидемический очаг маньчжурской лёгочной чумы в районе г. Вэйчэн и описал болезнь. Заболотный лично участвовал в ликвидации эпидемии в Вэйчэне и его окрестностях.
В следующем, 1899 году на конечной станции южной ветки КВЖД, в порту Инкоу, впервые зарегистрировали бубонную форму чумы. Администрация КВЖД оперативно отреагировала на страшную угрозу для населения, откомандировав в заражённый город отряд врачей. Предпринятые энергичные меры позволили локализовать очаг поражения и ликвидировать возможность дальнейшего распространения болезни.
В 1905 году появились вспышки заболевания чумой и на западной линии КВЖД. По предположениям русских медиков, причиной вспышки эпидемии явились больные тарбаганы (сурки). Это впоследствии научно подтвердил своими опытами с использованием современного лабораторного оборудования и биохимических препаратов профессор Заболотный.
Пригород Харбина Фуцзядянь, откуда в октябре 1910-го началась эпидемия, представлял собой типичное китайское поселение с узкими улочками, глинобитными домами-фанзами, битком набитыми хозяевами и постояльцами из ближайших селений. Иногда в одной фанзе проживали несколько семей, состоявших каждая из 8–10 человек. Спали вповалку на полу, укрывшись одним одеялом, пищу варили здесь же, где и спали, посуду не мыли. Бельё стирали изредка, мылись тоже редко, без мыла. Обувь и одежду, как правило, меняли лишь тогда, когда они полностью изнашивались. Стены и пол фанз были изъедены крысами; жилища и одежда их обитателей кишели насекомыми. Население мало что знало о санитарии и гигиене и не верило в европейскую медицину, предпочитая лечиться у знахарей. Китайский обычай обязательно хоронить покойника на родине приводил к тому, что труп долгое время хранился в жилом помещении или вблизи жилища, источая ужасающий запах и распространяя микробы.
В ноябре 1910 г. из Фуцзядяня чума распространилась на китайские кварталы Харбина. Уже в декабре в городе зарегистрировали 240 случаев заболеваний. Эпидемия стремительно разрасталась. Медицинские отряды службы здравоохранения КВЖД не успевали отыскивать спрятанные трупы китайцев и вывозить их за город на кладбище. Вблизи ночлежек, опиекурилен, разнообразных притонов валялись разлагавшиеся трупы умерших от чумы людей. Очень скоро стали появляться случаи заражения чумой и среди русских служащих дороги, а также иностранцев, проживавших в Харбине.
Администрация КВЖД, обеспокоенная повальным мором среди китайского населения города и заболеваниями своих служащих, предприняла ряд мер по проведению обсервации больных и закрытию китайских ночлежек, харчевен и других заведений, где скапливалось значительное число людей.
Для руководства борьбой с эпидемией в пределах полосы отчуждения при Управлении КВЖД была создана Главная санитарно-исполнительная комиссия с 13 подкомиссиями по линии, а также образована городская Харбинская санитарно-исполнительная комиссия. Все созданные организации были снабжены инструкциями и необходимыми средствами дезинфекции. Сразу же по обнаружении чумы на станции Маньчжурия запретили въезд в Россию китайцев без предварительной обсервации на станциях Маньчжурия и Пограничная.
Врачи и администрация КВЖД прекрасно понимали, что только жёсткие карантинные меры могут спасти Маньчжурию от распространения эпидемии. Под давлением российской общественности правительство изыскало средства и направило в Маньчжурию специальный противочумный отряд во главе с Заболотным, который вместе с отрядом врачей-профессионалов и студентов-медиков выехал в Маньчжурию в ноябре 1910 года. В отряд вошли также студенты Томского университета и курсанты Петербургской военно-медицинской академии. С приездом отряда Заболотного борьба с чумой была поставлена на планово-режимную основу.
К началу 1911 года в противочумных медицинских и вспомогательных организациях КВЖД сложился штат высококвалифицированных врачей, фельдшеров, санитаров. Определилась структура Бюро, она включала в себя мобильный отряд по выявлению и транспортировке больных и трупов, 10 санитарных пунктов, 4 дезинфекционных отряда, 7 врачебно-пропускных пунктов, 3 прививочных пункта, разведывательный отряд, 2 бактериологических лаборатории, противочумный пункт с бараками (обсерватории), или Московский чумный пункт, и ряд других учреждений.
Наиболее тяжёлая, грязная и опасная работа выпала на долю санитарного мобильного (летучего) отряда, в обязанности которого входило выявление умерших и больных (не только в городе, но и в окрестностях), доставка их в Московский чумный пункт, сожжение трупов.
Больных, привезённых летучим отрядом, отправляли в чумную больницу или на обсервационные пункты, где они проходили термометрию: их мыли в бане, переодевали в чистую одежду, устанавливали медицинское наблюдение, делали прививки, лечили. Здесь самоотверженно трудились русские врачи М.А. Лебедева, С.И. Петин, С.Н. Предченский, В.М. Михель, Г.И. Малов и другие.
Профессор Даниил Заболотный потребовал от администрации КВЖД изыскания средств на улучшение жилищных и санитарных условий для многочисленных китайских бездомных. Власти дороги выделили дополнительные финансовые и материальные ресурсы и открыли по всей линии КВЖД специальные ночлежно-питательные пункты (НПП) для малоимущих и бездомных китайцев. НПП представляли собой железнодорожные вагоны-теплушки, поставленные на станции Харбин в Механическом тупике. Тридцать три дощатых вагона с надписью «КВЖД. 40 человек – 8 лошадей» служили ночлежкой для бездомных. Начальник ночлежки врач Исаев организовал для своих нищих и грязных питомцев баню, столовую, отвёл четыре вагона под амбулаторию, больницу и изолятор. НПП стали своеобразными пропускниками по выявлению больных чумой, тифом, холерой, кожными и другими заболеваниями. Китайцы, которые в первое время отнеслись с недоверием к открытию иностранцами НПП, со временем стали с охотой селиться в них. Здесь каждый поселенец, попадая в тёплое помещение, обеспечивался кроватью и бесплатным питанием, получал медицинскую помощь. Постепенно китайцы благодаря общению с русскими врачами, видя их бескорыстную помощь, стали полностью доверять русскому персоналу больниц и ночлежных пунктов. Побывавшие в НПП бездомные или больные стремились ещё раз попасть сюда и приводили с собой родных и знакомых.
В конце 1910 года в Харбине состоялось специальное совещание врачей, которое подтвердило необходимость всеобщей вакцинации (иммунизации) медицинского персонала города и служащих КВЖД. Тем более что русская экспедиция врачей, прибывшая из России, привезла с собой вакцину и сыворотку, результативность которых была доказана докторами В.М. Богуцким, Г.И. Марголиным и др.
Однако, несмотря на то, что практически весь персонал русских врачей имел противочумные прививки, смертность среди них была значительной. Сказывались тяжелейшие условия работы, постоянный контакт с больными, несовершенство или отсутствие защитной одежды. Наиболее высокой смертность была среди санитаров, которые работали в особенно тяжёлых условиях. Они заражались, разыскивая и перевозя трупы. В день приходилось сжигать по 3500 тел умерших. Всего за ноябрь 1910 – февраль 1911 гг., т.е. за 4 месяца борьбы с эпидемией, в Маньчжурии погибли 942 медицинских работника, из них 8 врачей, 4 студента-медика, 6 фельдшеров и 924 санитара.
В борьбе с эпидемией российские врачи проявили образцы такой самоотверженности и подвижничества, что их работу без преувеличения можно назвать настоящим подвигом.
Среди врачей и студентов, непосредственно помогавших в работе экспедиции Заболотного, поплатилось жизнью 28 человек. Все они добровольно приехали в Маньчжурию, чтобы помочь жителям далёкого края в трагические дни народного бедствия. Героически встретил свою смерть доктор Владимир Мартынович Михель, заведующий обсервационным пунктом, заразившись при неосторожном приготовлении препарата. Спокойно узнав о своей болезни, он оставался бодр и в сознании до самой смерти. При осмотре больного заразился чумой студент-медик 4-го курса медицинского факультета Томского университета Лев Михайлович Беляев (1883–1911). 14 января он скончался, прожив 9 дней со времени заражения – рекордное число дней для больного чумой. В истории отечественной медицины навсегда останутся имена доктора Марии Александровны Лебедевой (1872–1911), медсестры А.Г. Снежковой, студента 5-го курса Военно-медицинской академии Ильи Васильевича Мамонтова (1889–1911), фельдшеров В.П. Огнева, И. Василенко, М. Галайя…
Последние очаги чумной эпидемии в Маньчжурии удалось ликвидировать весной 1911 года. Страшная болезнь была побеждена, и это была победа русских врачей, многие из которых остались жертвами «чумной Цусимы».
* * *
Пройдёт время, и мы совсем по-другому будем оценивать события, происходящие сегодня, говорить о самоотверженной работе медицинского персонала, благодарить за спасённые жизни, а пока, как и 110 лет назад, необходимо соблюдать меры безопасности. Как показывает история, самодисциплина, социальная ответственность и соблюдение правил по использованию средств защиты в первую очередь способствуют остановке роста заболеваемости и распространения инфекции.
По материалам статьи «Жертвы «чёрной смерти» Г.П. Белоглазова