Уже за полночь. Огромный серебристо-белый диск луны так низко завис над горизонтом, что казалось, если приложить усилие и хорошенько потянуться, то можно рукой коснуться его сверкающего бока. Ночное светило спокойно и равнодушно смотрело в незашторенное окно, у которого спиной к Дарине стоял Горд. Обнажённая женщина, заложив руки за голову, лежала на смятых вспененных простынях и неотрывно смотрела на чётко очерченный силуэт мужчины.
– Посмотри, Дарина, какая жутковатая, завораживающая красота! – сказал, не поворачиваясь Горд. – А эти сопки, что своими лбами выдвинулись в долину Алеурки? Под лунным светом они кажутся огромными доисторическими животными, что улеглись на ночлег.
Горд затянулся сигаретой. Красный огонёк вспыхнул и тут же погас. Тонкий дымок, как некое непонятное живое существо, потянулся к форточке. В лунном свете, наполнившем комнату, всё казалось зыбким и нереальным.
Дарина не ответила Горду. Она смотрела на его будто залитый расплавленным серебром мощный торс, на волнистые, ниспадавшие на плечи волосы, и одна только мысль билась в её голове: «Сказать ему сейчас или подождать? А может быть, оставить это до следующей встречи?» С тех пор, как они познакомились, её жизнь стала такой же зыбкой и нереальной, как этот лунный свет. «Если я скажу, то неизвестно, как он к этому отнесётся, и не стану ли я жалеть об этой теперешней жизни, о долгих бесконечных днях ожидания ради короткой, быстро сгорающей, как падающая звезда в небе, ночи любви».
* * *
С тех пор, как она познала Горда, она не знала, кого ей благодарить за их знакомство – бывшего мужа Жору или горластую соседку Клавку. Её тогда с какой-то хитрой болячкой положили в больницу на станции Зилово в сорока километрах на восток от Жирекена. Когда в телефоне раздался громкий крик Клавки, Дарина чуть было не отбросила трубку в сторону.
– Дарина, выручай нафиг! Зачухалась я тут, – кричала Клавка. – Бельишка привези да деньжат поболе, а то проелись мы тут с бабёнками!
То, что её скупердяй Жора сразу же согласился ехать в Зилово, не удивило Дарину. Она давно знала о его шашнях с Клавкой. Знала и понимала, что тот пошёл на это ради того, чтобы вызвать ревность у Дарины и чтобы потом через скандалы со стороны Дарины, через его просьбы о прощении прийти к прежним отношениям. Его пугало полное равнодушие и холодность жены к нему. И виновата в этом равнодушии была вовсе не Клавка, а он сам – Жора категорически не хотел заводить детей.
– Надо сначала денег скопить, чтобы в Чите купить квартиру и потом сдавать её. А ещё лучше – две, – тупо бубнил он.
– Да уж, квартиросъёмщики умоются слезами, когда твоя персона появится на рынке недвижимости, – язвила Дарина. – Там цены и так запредельные, а с твоим появлением….
Пять лет, прожитые с Жорой, казались ей выброшенными из жизни. Она сама не заметила, как стала его тихо ненавидеть. Воистину от любви до ненависти один шаг.
…Жора в больницу не пошёл. Он остался сидеть в «Жигулях», из экономии купленных им у крепко загулявшего товарища по работе чуть ли не за бутылку спирта.
– Ура! Дарина приехала! – на всю больницу раздался крик Клавки. Она даже руки развела для объятий. Были же они когда-то подругами. Дарина успела загородиться от неё сумкой с её же тряпьём. Клавка схватила сумку и тут же бросила её на пол.
– Дара, Дара, ну что же ты сразу пошла? Поговори со мной! – она побежала следом. Так они вышли из больницы – впереди Дарина, а за ней, как привязанная, Клавка. Дарина, не останавливаясь, подошла к машине и уселась рядом с Жорой. У неё появилось желание отдать Клавке ключ от её квартиры, данный для присмотра за жилищем, сказать ей пару ласковых слов и навсегда покончить с этим.
Увидев сидящего за рулём Жору, Клавка расцвела в улыбке. Она подошла к отрытой дверце, наклонилась, чуть не выронив на его колени пышные груди, и пропела:
– Здравствуй, Жорик! А почему ты в плаще? Жара, июль, а ты в плаще?
– Так по ящику утром Москва сказала, что по Забайкалью пройдут дожди, вот Жорик и нарядился! – ответила за мужа Дарина и громко рассмеялась.
«Да пошли вы оба к дьяволу!» – отдышавшись после смеха, подумала она.
Клавка могла бы ещё долго вертеть своими формами перед Жориком. То, что муж такой черноокой красавицы, как Дарина, неравнодушен к ней, возвышало её в собственных глазах, но Дарина бросила коротко:
– Всё! Поехали! – и они поехали.
Двигались, однако, недолго. Как только выбрались на федеральную трассу, машина внезапно остановилась. Жорик стал нервно щёлкать какими-то переключателями, крутить ключ в замке, но всё было бесполезно. Чертыхнувшись, он выбрался из машины, открыл капот и стал под него заглядывать. Дарина прекрасно знала: всё, что находится под капотом, для Жорика – как китайская грамота.
Июльский день был в разгаре. Уже третью неделю стояла неимоверная жара. В открытую дверь салона мгновенно набились пауты. Эти зловредные насекомые не знали покоя. Они бились о переднее стекло, садились на оголённые до плеч руки Дарины, на шею и мгновенно жалили. Дарина не выдержала и тоже вышла из машины, хотя спасения от них не было нигде. Жорик уже сделал несколько кругов вокруг машины, колотя ногами по баллонам. Лицо его было перекошено то ли от злости на весь белый свет, то ли от сострадания к себе.
Так прошло около часа. Они оба изнемогали от жары. Бутылка «Куки» давно выпита. Только раз мимо них пронеслись пять японских машин, оставив огромные тучи пыли. Жорик знал, что перегонщики не остановятся, и потому никак не среагировал на их появление. Немного позже одинокий белый «Жигуль» подвернул к ним. Дарина видела, как униженно ссутулился Жорик, прося водителя о помощи, но водитель отрицательно замотал головой и уехал.
– Даже не захотел выйти посмотреть! Ему, видите ли, некогда! Козёл! – Жора озлобленно сплюнул и повернулся к Дарине. – В общем, так! Сейчас на любой попутке езжай в Жирекен, а я уйду в Зилово. Там у меня хороший знакомый есть. Что-нибудь придумает.
Трасса была пуста. Солнце жгло немилосердно. Горизонт затянут дымкой. Где-то горела тайга. Наконец вдали показались клубы пыли.
– Опять перегонщики, – раздосадовано буркнул Жора.
Он даже отвернулся, чтобы не видеть, как японки пролетят мимо. Дарине вдруг до дрожи в груди захотелось умчаться на такой скорости от Жоры, от его заезженной машины, от Клавки, от изнуряющей жары, пыли и дыма. Она даже не заметила, как её рука поднялась в просительном жесте. Шесть разномастных машин пронеслись мимо, а седьмая, последняя, остановилась. Дарина подошла к открытой водителем дверце.
– До Жирекена. Это километров сорок.
– Я знаю. Садитесь, – сказал водитель, и, как только Дарина закрыла дверь, машина рванулась вперёд. Оглянувшись, Дарина увидела, что Жора так и стоит спиной к дороге. Он даже не видел, как жена умчалась от него, – так быстро всё произошло.
Как только Дарина пришла в себя, она поняла, что попала в другой мир, совершенно не похожий на её обыденно проходящую жизнь. В салоне было прохладно. Звучала музыка: то грохот водопада, то шум прибоя и крики чаек, то вдруг резко набежавший дождик весело хлестал по листьям деревьев.
– Говорит кондиционер. За бортом плюс тридцать девять, а у нас в салоне позднее бабье лето, – послышался монотонный гнусавый голос.
Дарина мельком взглянула на водителя и как сфотографировала: синий с весёлым прищуром взгляд, густые чёрные усы и под ними блеснувшие в улыбке белоснежные зубы, откинутые назад длинные волосы.
– Меня зовут Гордеем, но моим ленивым друзьям моё имя показалось слишком длинным, и они зовут меня коротко – Горд.
Дарина опять молча посмотрела на водителя. Широкие развёрнутые плечи, в больших ладонях едва заметно крутится руль, хотя машина ловко увёртывается от попадающихся колдобин.
– Я живу в Новосибирске, в Академгородке. Мои папа и мама – учёные-пенсионеры, а я их единственный сын-оболтус, – гнусавым голосом продолжил водитель. Таким голосом мог бы говорить оживший манекен или робот.
– По образованию я – физик, по мышлению, как говорят друзья, – философ, а по призванию – профессиональный автогонщик и вообще очень хороший человек, – договорил водитель и, не выдержав взятого тона, громко заразительно рассмеялся.
Разве можно было не подержать этот смех! Дарина тоже рассмеялась. Она смеялась и чувствовала, что от неё навсегда уходит прошлая вялотекущая жизнь.
Они разговорились. Больше говорил Горд. Говорил, что работает в небольшой фирме по перегону и перепродаже японских автомобилей, что платят прилично, но не это главное. Главное – это дорога, скорость, движение вперёд. Сказал, что сегодня нарушил договор с товарищами ни при каких обстоятельствах не отрываться друг от друга, но когда он увидел, что такая красота стоит у дороги, то нога сама нажала на тормоз. Дарина почувствовала, что как девчонка покраснела от его слов, и отвернулась к окну. А недостроенная федеральная трасса летела под колёса машины.
Вот и Жирекен.
– Показывайте дорогу к дому, Дара, и я вас подвезу, – сказал Горд. – Нарушать так нарушать.
Машина остановилась у подъезда двухэтажного дома. Ей надо было выходить. Дарина стала открывать сумочку – та не открывалась. Замок, как назло, заело.
– Что вы там ищете? – спросил Горд.
– Вам надо заплатить, – ответила она задрожавшим голосом. Ей захотелось заплакать. Она не понимала, что с ней.
– Не оскорбляйте меня, пожалуйста, Дара!
– Тогда, может, выпьете настоящего хлебного кваса?
– Вот это можно! Настоящий хлебный квас – такая редкость в наше время, – рассмеялся Горд.
Они поднялись на второй этаж. Дара вошла в квартиру первой. Она чувствовала за спиной дыхание Горда. Немного постояв, она подняла руки и, сняв с себя лёгкую кофточку, бросила её на пол. Потом пошла к спальне, на ходу сбрасывая с себя всё остальное. Она была уверена, что Горд идёт за ней и делает то же самое. Это их первое соприкосновение она запомнит навсегда.
…Потом он звонил по телефону товарищам, что встали табором за мостом на берегу Алеурки, и просил подождать его. Пока он разговаривал, Дарина принесла из холодильника квас. Горд пил его прямо из двухлитровой банки большими глотками, и Дарина видела, как жмурились от удовольствия его глаза. Потом он сказал, что надо бы закрепить пройденное. Дарина рассмеялась и протянула к нему руки.
Снова звонили друзья. Сказали, что подождут его уже в Чернышевске. Дарина, понимая, что он не сможет сам распрощаться, стала его убеждать. Когда он оделся и подошёл к ней, она в накинутом на голое тело халате стояла у окна.
– Примерно через месяц мы поездом проедем во Владивосток и погоним оттуда партию машин. Мне можно будет навестить тебя? Я договорюсь, и у нас будет гораздо больше времени, – сказал он, обнимая её.
«Он ещё спрашивает!» – подумала она, а вслух сказала: – Конечно!
– А этот мужчина в белом плаще – твой муж? – его густые брови вопросительно поднялись вверх.
– Пусть тебя это не беспокоит. Фактически у меня давно нет мужа, – твёрдо ответила Дарина.
Продолжение следует…
Анатолий Закиров, пос. Жирекен, 2010 г.