Розыгрыш

Алексей Ильичев-Морозов, ст. Кумылженская

Эта история приключилась со мной в детстве. Мне повезло: детство моё случилось на закате советской эпохи. В ту пору не было смартфонов, планшетов и компьютеров, но зато были настоящие друзья – весёлые ребята, такие же, как и я, жившие со мной по соседству. Да и само время было иным – добрым и неторопливым. И это время мы проживали как могли – шумно и озорно.

На каникулах, в домах нас видели редко. С утра до ночи были мы на улице. Играли в различные подвижные игры, вроде догонялок или казаков-разбойников, бегали купаться на речку, в золе от костра пекли картошку, а иной раз просто собирались где-то в лесу и травили друг другу леденящие душу байки, пугая девчонок. А однажды летом устроили им такое эффектное представление, о котором я и сейчас вспоминаю с дрожью в душе.

Недалеко от моей улицы, в переулке, где жили мои дедушка с бабушкой, стояла старая хата. В эту хату заселились новые жильцы и, как водится, стали наводить порядок. Около двора спилили несколько огромных тополей и сложили их возле своего забора. Вот как раз там все и играли. Иногда, в солнечные дни, мы сидели на тополёвом стволе и лупой выжигали на его коре причудливые узоры, а бывало, забирались на массивные ветви и раскачивались на них, как на качелях.

И вот как-то раз, так качаясь, мой друг Максим предложил:

– Пацаны, а давайте девчонок разыграем?

– Как? – спросил я.

– Да просто, будем качаться, а когда они станут мимо проходить, мы тебя столкнём. Ты упадёшь и притворишься мёртвым, а мы тебе подыграем.

– Пойдёт, – сказал я, и мы стали ждать.

Вскоре появились девчонки, и Максим с Юркой меня толкнули. Я, сорвавшись с веток, так натурально упал на спину, что не только девчонки, но и сами пацаны, наверное, поверили в мою неминуемую смерть. Я до сих пор удивляюсь, как тогда ничего себе не сломал.

– Лёшка, вставай! – крикнул Юрка.

Я лежал, не шелохнувшись, вполглаза наблюдая за происходящим. Максим, спрыгнув с ветки, стал меня тормошить, призывая подняться, а потом всем объявил:

– Да он не дышит…

– И пульса нет, – вторил Максиму, перепуганный Юрка.

– Что делать будем? Нужно скорую вызывать, – предложил Серёга.

– Ага, ты ещё в милицию позвони, – цыкнул на него Максим.

Надька, самая старшая из девчонок, подбежала ко мне. Стала щупать мой живот. Тут я, закрывши глаза, насколько мог, задержал дыхание.

– Наташка, Олька, он правда не дышит! – проревела она и со всех ног побежала к дому моего деда. Олька и Наташка, визжа, кинулись следом за ней.

Пацаны стали свистеть и кричать им, чтобы те вернулись, да куда там! А я лежу и думаю: «Ну всё, приплыли!»

Природа изнывала от июльского зноя. Был полдень. Дед мой, вероятно, дремал. И можно было себе представить, как он тогда спросонок испугался влетевшего в дом девчачьего роя, сообщившего ему, что Лёшка умер…

Минутой позже я уже видел грузного, в одних семейных трусах мчавшегося ко мне деда и понимал, что сейчас я чудным образом воскресну, но как жить-то теперь… И эта мысль наводила на меня ужас похлеще, чем на девчонок – наша разудалая шуточка.

Дед, подхватив меня на руки, горестно запричитал:

– Лёнька, внучок… Да как же так-то?..

Тут я открыл глаза и сказал:

– Дед, ты чо?

Бледный и без того дед побледнел ещё больше и лицом стал похож на только что выбеленную печь. Но, надо отдать ему должное, сориентировался быстро, больно ухватил меня за ухо и, прищурившись, прорычал:

– Чтоб я тебя месяц в своём переулке не видал…

В следующее мгновение я был дома. Мне было стыдно и очень жалко горячо любимого деда Юру, который вскоре отошёл сердцем и уже через неделю смилостивился, позволив мне снова играть с ребятами у себя в переулке.

Рисунок: Иван Горохов