До начала обеда в военном санатории «Звенигородский», где мы отдыхали с супругой в начале декабря 2019 года, оставалось ещё около 20 минут. Удобно расположившись на диване в фойе жилого корпуса у входа в столовую, надев наушники, я стал увлечённо просматривать новости на любимых сайтах в своём телефоне. Народ помаленьку собирался к обеду, кто-то играл в теннис, кто-то изучал план досуга и экскурсий, а многие, как я, сидели, уткнувшись в свои гаджеты.
Моё внимание неожиданно привлёк мужчина, достаточно пожилой, но на старика непохожий. Шёл он не спеша, с тросточкой, но по-военному подтянуто, с явным достоинством и внутренней силой. На нём была меховая шапка-француженка, бежевая водолазка и тёмный костюм, на котором красовался весьма солидный штабель орденских планок.
«Неужели участник войны?» – подумал я и тут же разглядел ответ: орден Великой Отечественной войны на лацкане его пиджака красноречиво об этом свидетельствовал. Мало того, среди орденских планок были планки, похожие на планки орденов Красной Звезды и Боевого Красного Знамени. «Было бы интересно с ним пообщаться», – подумал я, вспоминая о том, что уж очень мало остаётся участников той войны и обладателей таких наград. Начавшийся далее обед, прогулки по подмосковным местам, лечебные процедуры незаметно прокрутили киноплёнку времени. И вот я снова сижу в фойе на диване в ожидании обеда или ужина, погрузившись в свой телефон.
– Подвиньтесь, пожалуйста, – услышал я голос над собой и поднял голову. Передо мной стоял вчерашний ветеран. Я быстро встал, уступая ему место и чувствуя некоторую неловкость за свою невнимательность.
– Да нет, вы не уходите, места нам хватит, – остановил он меня.
Я сел рядом с ним вплотную, так как места на диване было не так много, и у нас, как я этого желал, завязался разговор.
– А где вам довелось воевать? – буквально скоро мне представилась возможность задать ему интересующий меня вопрос.
– Да где только не пришлось. И под Курском, и на Кубе во времена Карибского кризиса, во Вьетнаме, в Афганистане, в общем, довелось. Навоевался. Об одном жалею: из 52 лет совместной жизни с моей Аннушкой, как я недавно посчитал, вместе нам пришлось быть всего 18 лет. А остальное время – командировки, учения, испытания. Не стало её пять лет назад, – сказал он и глубоко вздохнул.
– Невероятно, как такое может быть? – засомневался я, вспомнив истории про всяких самозванцев, липовых героев и генералов.
Похоже, мои сомнения не остались незамеченными, лёгкая улыбка осветила только что хмурое его лицо.
– Закончил я военную службу полковником, командиром зенитно-ракетной бригады под Ленинградом. А сейчас возглавляю Совет ветеранов военной службы г. Волгодонска, хожу по кабинетам высоких чиновников, защищаю защитников Отечества, – с лёгкой иронией закончил он. – А вы, молодой человек, откуда? – сделал мне комплимент мой собеседник.
– Я из Забайкалья. Служил на Тихоокеанском флоте, капитан 3-го ранга, на пенсии.
– Гм. Забайкалье. Приходилось и там бывать.
В это время двери в столовую открылись, и мы вместе с остальными отдыхающими, пожелав друг другу приятного аппетита, двинулись занимать свои места.
Мне повезло, на следующий день мы с ним опять встретились, но уже у физиокабинета в ожидании процедур. Снова завязался непринуждённый разговор, и мне опять удалось его склонить к воспоминаниям.
Володе Епифанову исполнилось 18 лет, и они с другом Серёжкой Неверовым отправились в военкомат, проситься на фронт. Их призвали и отправили в артиллерийское училище, но учиться им не пришлось, надвигались события на Курской дуге, фронту срочно нужны были свежие пополнения. Их артиллерийский полк формировался где-то под Тамбовом. Володю назначили наводчиком 100-миллиметрового орудия, возможно, потому, что лучше выполнил учебные стрельбы. О том, что их вот-вот отправят на фронт, стало ясно, когда на территорию учебного полка зашла колонна смрадно дымящих артиллерийских тягачей. Хотя все ожидали такого приказа, он пришёл неожиданно. Вечером, как обычно, был ужин, и, как было не раз, дали для поднятия аппетита и настроения 100 граммов наркомовских. Володя, как и некоторые сверстники из его батареи, не употребляли, поскольку были ещё молоды. Тревогу объявили почти сразу после отбоя. Всё пришло в движение. Весь личный состав полка был на построении, отсутствовали механики-водители тягачей. Всем поставили задачу готовить материальную часть и амуницию к маршу. Володя проверял готовность прицельного оборудования и приводов наведения к маршу.
– Лыка они не вяжут! С чего мехводы нажрались, я вас спрашиваю? – услышал Володя зычный голос комполка.
– Разбираемся, товарищ полковник. Похоже, непьющие им свою пайку за ужином отдали, – отвечал с багровым лицом зампотылу.
– Под трибунал у меня пойдёте, мать вашу! – продолжал греметь возмущённо полковник.
– Кто такой? – видимо, уже на автомате спросил комполка, заметив копошащегося у орудия Володю.
– Наводчик орудия рядовой Епифанов, – вытянулся он по струнке.
– Вчера за ужином употреблял?
– Никак нет. Я не пью.
– Как зовут?
– Володя… э… Владимир Ильич.
– Владимиру Ильичу больше не наливать! – сказал как отрезал полковник и энергично пошагал в сторону штаба.
Через два дня полк занял свои позиции где-то на северном фасе Курской дуги. Канонада была сильной, недалеко шло сражение. Батарея окопалась и была готова к бою. Рано утром налетели «Юнкерсы», отбомбились, но батарея сильно не пострадала, спасла хорошая маскировка.
А потом пошли танки. Шли не спеша, впереди крупные, за ними поменьше. Володю слегка затрясло от накатившего волнения, но его прекратил командир орудия:
– Епифанов, наводи по головному, ориентир 5.
Володя прильнул к панораме прицела и быстро навёл перекрестие на бронированного монстра. Это был «Тигр», его тяжесть проявлялась в лёгкости, с которой он подминал кусты и деревья, его неторопливый ход, казалось бы, свидетельствовал о его смертоносности и несокрушимости. Но Володя отгонял от себя эти мысли, продолжал удерживать перекрестие на лобовой части этого зверя немного ниже башни.
– По танку подкалиберным, прицел постоянный, – скомандовал командир орудия.
Клацнул замок орудия, намертво заперев загнанный в ствол снаряд. Расчёт орудия весь застыл в напряжении. Оглушительно загрохотали орудия батареи, башня «Тигра» начала поворачиваться, выискивая цель.
– Огонь! – скомандовал командир орудия.
Володя ещё раз подогнал перекрестие, откинулся от прицела и со всей силы дёрнул за спуск. Орудие подпрыгнуло, изрыгая огонь и металл. Володя успел заметить, что «Тигр» дёрнулся, как будто напоровшись на препятствие, проехал ещё пару метров и замер.
– По танку фугасным, Епифанов, по гусеницам, огонь!
Следующий снаряд рванул где-то в районе правой гусеницы, обдав «Тигр» фонтаном земли.
– Слева десять, ориентир 4 по танку фугасным, огонь!
В этот раз танк оказался меньше, Т-IV «Рейнметалл» с короткой пушкой, определил Володя. Навёл, выстрелил и успел заметить, как взрывом с танка сорвало башню.
– Молодец, Владимир Ильич! Красавчик!
– Товарищ старшина, «Тигр» ожил, на нас наводит! – заметил заряжающий Цыпылов.
– По танку, справа десять, подкалиберным! Быстрее, хлопцы, быстрее!
В перекрестии снова появился злосчастный «Тигр», только теперь с огромным чёрным жерлом орудия, смотрящим прямо в прицел орудия. Вспышка как удар молнии, гром и… темнота.
Из памяти всплывают только брезент медсанбатовской палатки, яркий свет лампы над операционным столом, лица военврачей, закрытые медицинскими масками. Окончательно Володя пришёл в себя уже после операции в санитарном поезде.
Продолжение следует…