Для нас, мальчишек СССР, этот месье остаётся на вершине киноолимпа. Для тех, кому ныне далеко за 60, он молодой парень, лихо размахивающий шпагой. Для пацанов «за полтинник» – крутой полицейский комиссар, детектив-одиночка или хитроумный пройдоха-кинокаскадёр, или даже оболганный, подставленный, но честный военный, брошенный своим правительством. Прекрасная половина зрительской армии видит в нём абсолютное подтверждение аксиомы, что внешность для мужчины (когда морщины и лоб – «стиральной доской», немаленький нос с непрямой «траекторией», повышенной губастости рот…) – ну, в общем, не главное. А главное, что он дьявольски обаятелен, галантен, благороден, романтичен, где-то безрассуден, с юмором и говорит по-французски. Нынче весной королю европейского кинематографа исполнилось 90!
Да-да, весёлому разбойнику Картушу из одноимённой ленты, комиссару Летье из «Страха над городом», охотнику за преступниками из «Частного детектива», каскадёру Мишелю Гоше из «Чудовища», комиссару Стану Боровцу из «Кто есть кто», авантюристу-юмористу Дюпре из «Игры в четыре руки» и майору Жосслену Бомону из «Профессионала»… именно исполнилось, а не исполнилось бы. Ибо благодаря магии кино он всегда с нами, зрителями. И сегодня в «Телемании» – неугасимая звезда и один из вечных королей европейского кинематографа, называемый французами… Бебель.
Почему Бебель?
Именно так множество соотечественников называло нашего героя. Прозвище Бебель (с ударением, совершенно естественно по-галльски, на втором слоге) образовывалось от слова «bebe», то есть «дитя», «малыш», и первого слога фамилии Бельмондо («бель» можно перевести как «прекрасный»). Получается что-то вроде «прекрасного ребёнка», одним словом – баловня. Но к Бебелю мы ещё вернёмся, а пока…
Родился
Дело было в аристократичном местечке Нейи-сюр-Сен, что всего в 7 милях от славного города Парижа, на берегу Сены. На дворе стоял обычный весенний солнечный денёк, а на календаре было 9 апреля мирного 1933 года.
Известный парижский скульптор, профессор Высшей национальной школы искусств, этнический француз по имени Поль Бельмондо, родом из колониального Алжира, выбившийся в люди из семьи бедных ремесленников, радостно поднял бокал солнечного, душистого и игристого, отмечая рождение первенца. А мамочка Сара Мадлен Рено-Ришар, художница по профессии, тем временем пыталась справиться с орущим мальчишкой и покормить его.
«Ангелочек»
Это потом Жан-Поль стал кривовато-носатым, толсто-губастым и т.д. А тогда мальчик был ангелочком. Внешне, по крайней мере.
Парнишка был так хорош, что отец заставил его позировать, а шестилетнему Жан-Полю хотелось носиться по улице, изображать мушкетёров, фехтуя палками-шпагами, и, чего уж там, всласть похулиганить и подраться. Но Бельмондо-старший был трудолюбив и упорен (эти качества передались и сыну), и, в конце концов, работа получилась такой удачной (см. фото), что бюст сына стал основой многочисленных красивейших фигур амурчиков, которые и по сей день украшают целый ряд фонтанов Парижа.
Хулиганский элемент
Воспитанием Жан-Поля больше занималась мама, поскольку отец был постоянно занят. Сара Мадлен пыталась влиять на бунтарский характер сынишки, но у мягкой по характеру женщины это не очень получалось. Жан-Поль не слишком-то радовал родителей успехами в школе, из которой он не единожды, хоть и на время, вылетал за хулиганские штучки. Этому способствовали многочисленные кулачные потасовки во дворе школы и на улице, в одной из которых, кстати, он получил первое изменение своего, в будущем такого знаменитого, носа.
Было у парня и увлечение, где можно было выпустить необузданную энергию, – футбол. Но кипучая натура внесла в спортивные интересы свои коррективы, и к 15 годам футбол сменился на бокс.
Актёр или пастух?
Удивительно, но при всём при этом Жан-Поль чувствовал странную тягу к… актёрству. И у подростка это получалось. Особенно после того, когда он попробовал веселить и развлекать публику на ярмарке в одном из городков в горах Оверни, куда парень был отправлен во время летних каникул для поправки здоровья (врачи у него нашли начальную стадию туберкулёза). Болезнь полностью сдалась, а Жан-Поль не сдался по поводу мысли заделаться когда-нибудь актёром. Хотя бы из принципа.
На это решение также повлияло вспоминание о первом прослушивании в «Комеди Франзес» (Французском театре), где подростком он читал басню Лафонтена «Финансист и сапожник». Читал, да так «удачно» при этом изображал сюжет в лицах и жестах, что известный актёр Андре Брюно сказал его папе: «Ну, это просто кошмар какой-то! Кажется, ваш сын говорил о карьере пастуха? Туда ему и дорога. Возможно, в степной глуши у него получится рассмешить животных или насекомых».
Чемпион, «скульптор» и Мельпомена
Ладно. С театром он отложил «на потом» и, кое-как окончив школу, попытался, как отец, стать скульптором. Но видно, на сыне природа решила отдохнуть.
К этому времени неугомонной, энергичной и хулиганствующей натурой Жан-Поля окончательно завладел бокс (что весьма пригодилось впоследствии, когда Бельмондо в ролях крутых парней или суровых служителей закона приходилось орудовать кулаками, круша тела негодяев). Да так завладел, что завоевавший звание чемпиона Парижа по боксу в полусреднем весе в 19 лет Жан-Поль всерьёз начал подумывать о профессиональной спортивной карьере.
Однако тяга к Мельпомене всё же перетянула. Жан-Поль повернул свой ещё раз «подправленный» в многочисленных боях на ринге нос в сторону Национальной консерватории драматического искусства – одного из самых престижных театральных училищ Франции.
Первый раз не поступил. Второй – тоже… Но Бельмондо был ещё и на редкость упрям и, в конце концов, был вознаграждён. Ура! Поступил! В 21 год.
Учёба, правда, давалась ему с трудом. Во-первых, он явно не слишком дружил с дисциплиной, прогуливал лекции. Во-вторых, любил устраивать потасовки. В третьих, с педагогами он почти всегда конфликтовал. А те, хотя и признавали некоторый актёрский дар у студента, но, когда дело касалось его внешних данных, сулили полный провал. Один из них вообще заявил молодому Бельмондо: «Не могу представить, как ты со своей рожей будешь обнимать на сцене женщину! Зрители же со смеху будут кататься!»
Это окончательно взбесило Жан-Поля, не стесняясь в крепких галльских выражениях, он бросил первый курс и… завербовался в армию. Назло всем и вся.
Армия – нос – спектакль – армия…
В армии, как ни странно, энергичному Бельмандо было какое-то время душевно полегче, пока однажды он не умудрился заснуть в карауле. «Соратники» задали ему трёпку, где снова сломали многострадальный нос.
Оставив армию, Бельмондо умудрился поступить в то же театральное учебное заведение. И вновь по тем же причинам с ещё большим скандалом бросил его и опять в ушёл в армию.
И снова всё повторилось! Вернувшись в третий раз в родную альма-матер, он всё-таки окончил учёбу. Выпускной спектакль, по существу, провалился – педагоги поставили не слишком высокий балл. Ещё бы – сюжет постановки высмеивал консерваторию! А вот многочисленная публика была в восторге и в прямом смысле носила Жан-Поля по сцене на руках.
О том, чтобы попасть в труппу одного из самых знаменитых и престижных театров страны «Комеди Франсез», можно было уже и не мечтать – туда брали только отличников. Жан-Полю было от чего разозлиться. Некоторое время он перебивался антрепризами в небольших театрах Парижа и других городах страны, пока опять не угодил в… армию.
Воин, «псих», насмешник и… кино
Всё повторялось. Божий промысел?.. А с ноября 1954-го Франция воевала с Алжиром, пытавшимся вырваться из-под её колониального ига. В 1958 году 25-летний Бельмондо был призван и отправился воевать в пехоту. Был ранен в ногу. Хитроумный Жан-Поль прикинул, чем может обернуться для него эта колониальная война, и «закосил» – дьявольски убедительно изобразил перед медкомиссией помешанного (невольно вспоминается одна из сцен комедии «Чудовище», что шла с большим успехом летом 1980-го в СССР – см. фото). Медкомиссия долго колебалась: «Вы либо совершенно сумасшедший, либо отъявленный плут. В том и другом случае вы нам не нужны. Катитесь отсюда…»
Новоявленного «психа» комиссовали.
Вернувшись во Францию, в театр, откуда он был призван в армию, Бельмондо умудрился провалить постановку спектакля «Медея», где представлял гонца, приносящего трагическую весть. Зал замер в порыве жалости, а гонец вдруг как давай… хохотать. Да так заразительно, что зал не выдержал и… грохнул от смеха.
Что же касается кино, то перед объективом кинокамеры Бельмондо впервые появился…
Впрочем, об этом – в следующей «Телемании».
Сергей Балахнин,
иллюстрации автора