История эта похожа на сотни тысяч историй других семей нашей необъятной страны. Вся жизнь человеческая состоит из решений, которые поворачивают судьбу по крутым серпантинам дороги бытия. Но много ли мы знаем о том, что уготовано нам впереди? История семьи Кожевниковых – наглядный пример того, что, беря на себя огромную ответственность, они подарили надежду на счастье другому человеку.
Затерянный в степях
Михаил вырос в небольшой деревне Забайкальского края, затерявшейся в бескрайних степях Краснокаменска. Семья была полноценная: отец трудился электриком на механизаторском дворе, а мать работала учителем начальных классов в местной школе-пятилетке. Мой дорогой читатель ждёт от меня рассказа о том, что мальчик был трудолюбивым, помогал по хозяйству и вставал с первыми петухами. Отнюдь. Переболев в раннем детстве тяжёлой формой ангины, Миша рос худосочным и болезненным мальчиком. В то время как одноклассники мели за обеденным столом всё подряд, его рвало от лука в супе, от пенки в молоке, от сала в яичнице. В свои неполных одиннадцать лет он любил читать, что для деревенского паренька было совсем не нормой. Особенно нравилась ему книга Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Он с замиранием сердца переживал вместе с главной героиней все ужасы, которые она вынесла в детском приюте. А потом была очередная ангина и больничная койка. Мише раньше нравилось в больнице: кормят по-другому, палата отличается от комнаты, необычно пахнет лекарствами. Но в тот раз не повезло. Приёмный покой был забит народом, поэтому Михаила положили в палату, где лежали два мальчика и девочка из детдома. Когда Миша узнал об этом, он сильно плакал и кричал матери, что не хочет лежать с детдомовскими. А ребятишки смотрели на него с удивлением: почему плачет и кричит новенький мальчик?
Через неделю они стали лучшими друзьями. Девочка Юля была обрита почти налысо, и ей также было одиннадцать лет. Миша поначалу даже не мог понять, мальчик это или девочка. Но сдружились. Вместе собирали пазлы на обшарпанном больничном столе, играли в прятки и догонялки в коридорах. К ребятам приходил учитель из детского дома, которого они звали дядя Игорь. Они жались к нему, как к родному отцу, рассказывали свои детские истории и постоянно улыбались.
«Не нанежилась я»
Прошло двадцать лет. Миша превратился во взрослого мужчину, переехал в город, женился и даже воспитывал пятилетнюю дочь. «Мы познакомились с ним в парке. Помню, как он выронил лист бумаги из файла и бросился его догонять. Был сильный ветер. Я поймала этот листок одной рукой прямо на лету. Сама не понимаю, как это произошло. Так и познакомились, – с улыбкой вспоминает Марина, супруга Миши. – Знал бы ты, как он красиво за мной ухаживал. Жил он тогда в общежитии, учился, а по вечерам работал в типографии. Платил вахтёрше сто рублей в неделю, чтобы она открывала корпус и пускала его после смены. Точно знаю, что зарплата была небольшая, но Миша постоянно умудрялся дарить мне плюшевые игрушки и конфеты. Однажды пошёл сильный дождь. Было уже совсем темно, он стоит и смотрит на меня, а я на него… Так и стояли, как дураки, мокрые насквозь. А утром заявление в ЗАГС подали».
После того как родилась Света, детей Марина уже не смогла иметь. Женщина не расстраивалась, мол, Бог дал ребёнка и будет. Другие вон даже одного не могут завести. Дочка быстро подросла. И однажды перебирая детские вещи Марина очень чётко осознала, что хочет ещё одного ребёнка. «Не нанежилась я. Складывала в коробку распашонки и ими же слёзы вытирала. Всё судьбу свою корила, что нет мне больше возможности мамой стать. Наверное, Миша видел моё состояние. У нас был очень долгий разговор в тот вечер. Он сам предложил сходить в Дом малютки. Я знаю, что это были у него не сиюминутные мысли – давно обдумывал, да только сказать мне не решался», – говорит она.
Думаю, читателям будет удобнее, если дальше историю расскажет сама Марина. Я не смогу передать всё то, что прочувствовала эта мужественная женщина.
Он это или нет?
«Все мои подруги крутили пальцем у виска, когда узнали, что я собираю документы на усыновление. «Зачем тебе это надо? Ты знаешь, какие гены у тех детей? У тебя же есть дочь!», – эти слова я слышала постоянно. Но решение я приняла. Дочка, узнав, что у неё будет братик, очень волновалась. Выбирала для него игрушки из своей коллекции. Миша ходил сам не свой. Часто держал меня за руку. Я понимала, что ему тоже нелегко. Поначалу мы с супругом, поговорив про усыновление, на несколько месяцев закрыли эту тему. Каждый из нас варился в своих мыслях. Мы хотели, чтобы решение было принято по зову сердца, а не под давлением. Я потихоньку читала форумы про усыновление. Меня пугало великое множество документов, которое предстояло собрать. Но всё оказалось проще, поскольку для полноценной, порядочной, благополучной и обеспеченной семьи эти критерии вполне выполнимы.
Часто меня спрашивают – как вы выбрали ребёнка? Если бы я умела хорошо писать, то издала бы книгу на эту тему. Ведь тут вещь такая – не поможет ни звонок другу, ни помощь аудитории. Тем более, почти у всех деток были диагнозы разной степени тяжести. Собственно, из-за этих диагнозов они и попали в детдом. Ответа, как выбирать, нет. Каждая семья делает это по-своему. Когда мне впервые принесли Артёма, ему было одиннадцать месяцев. Няня открыла дверь, держа его на руках, и сказала: «Знакомься, Артём, это твои родители». У меня ноги сразу стали ватными и холодок пробежал по спине. Мы тогда были просто дядя и тётя, а ему так сразу говорят, что теперь у него есть родители… Я ночами рыдала в подушку и думала, он это или нет? Может быть, я ошиблась, и где-то ещё ждёт нас наш малыш? Оказалось, прозорливая няня была права и через две недели мы забрали Артёма домой.
Он к нам привыкал гораздо дольше, чем мы к нему. Ему казалось странным, что рядом с ним постоянно находились сразу двое взрослых, которые уделяли ему всё своё время. Я постоянно качала Артёма на руках, чтобы восполнить дефицит родительского тепла. Мы решили не делать тайны из усыновления. Привязывать подушку под платье и врать всем, что я опять беременна – не моё. Тем более что родные и близкие знали, что я не могу иметь детей. Конечно, соседи спрашивали, мол, это кто? Я прямо говорила, что мы усыновили мальчика. Реакция была дикая: люди опускали в пол глаза и извинялись за некорректный вопрос. Господи, да что в этом такого? Наши с мужем родители приняли Артёма как родного, хотя я знаю истории, когда детдомовских детей бабушки и дедушки воспринимали в штыки.
Не страшно
Утаивать правду от мальчика мы с мужем тоже не стали. Наверняка, нашлась бы «добренькая» соседка, которая всё рассказала. И тогда Артём уже не смог бы больше верить нам. Сейчас Артёму пять лет. Однажды он сказал мне: «Я знаю, что ты меня взяла из приюта, но я всё равно очень и очень люблю тебя, мамочка!» Наверное, это были самые важные слова, которые когда-либо кто-либо говорил мне в жизни.
С сестрой Светой Артём – не разлей вода. Вместе играют, вместе гуляют. Она защищает его от других мальчишек, да и он может постоять за себя. Конечно, мы тоже привыкали к нему. Подсознательно я воспринимала Артёма как гостя, который надолго приехал откуда-то издалека. Но с каждой колыбельной песенкой, с каждым его первым словом, с каждым его смехом я впитывала в себя этого человечка. Сейчас я уже сама не верю тому, что он год прожил в детском доме. Мне кажется, что он всегда был с нами.
Возвращаясь к теме усыновления, я хотела сказать, что государство не всегда с распростёртыми объятиями ждёт родителей, чтобы отдать им ребёнка из детского дома. В суде, например, пришлось долго объяснять, зачем нам нужно усыновление. Мол, живёте хорошо, дочку воспитываете – к чему вам «неблагополучный» ребёнок? Мы торопились узаконить усыновление, чтобы забрать Артёма и всем вместе отпраздновать Новый год. Инспектор в отделе образования несколько раз теряла наши документы, которые приходилось собирать неделями. В Доме ребёнка я практически поселилась, чтобы решить ситуацию с «отдающей стороной» – сплошная нервотрёпка. Я рада, что всё позади. На форумах читала, что в США для усыновителей действует мощная государственная поддержка. Да, там строго проверяют кандидатов, но тем не менее, там заинтересованы, чтобы образовалась новая семья. У нас беспросветная чиновничья лень ставит такие преграды, что приходиться ломиться силой.
Я бы хотела сказать всем тем, кто собирается или только думает об усыновлении, что в этом нет ничего страшного. Важно понять, что вы это делаете не только для себя, но и для малыша, который ждёт в детском доме. А перед силой любви открываются все двери».