– Аленька, вставай… – наклонившись, мама тихонько будит меня. Немного погодя, уже громче и настойчивее: – Вставай, доча! Фоняжиха уже выгнала своих коров, и Ахат тоже готов, кобылу привёл.
– Ма-а-м, сколько времени? – глаза не открываются, тело спит.
– Пора, пора, пятый час.
– Боже мой, не спится этой Фоняжихе с её коровами!
Как же не хочется вставать. Соображаю: мы сегодня пасём коров – наша очередь, и завтра… Подташнивает. Полусонная, надеваю с вечера приготовленную одежду, кручу портянки, натягиваю кирзачи, нехотя пью молоко, выхожу на улицу. У калитки меня ждёт хлыст – «рабочий инструмент». Жулик ластится, но мне не до него. Вот уж точно: поднять – подняли, но не разбудили.
Солнце ещё не вышло из-за горы, холодно и сыро.
– Ну что, пошли? – мама провожает меня и, пока нет поезда, помогает перегнать коров по переезду через линию. – Счастливо, доча, будь осторожна, не забывай про бодучего быка.
И, перекрестив меня, спешно уходит домой. Дома Славка спит, не дай Бог, проснётся, вылезет из кроватки – упадёт.
Отец верхом на коне уже за переездом встречает скот всего посёлка, шутит с женщинами, каждой найдёт что сказать:
– Ну, бабоньки, какие-то вы невесёлые сегодня, не выспались? Хвосты ваши я принял. Идите, досыпайте, погрейтесь, пока мужики ещё тёпленькие, в постели.
– Да где ты нонича мужиков-то видал, Ахат? Вон они… спят.
– А я?
–Ты у нас один такой, больше нету.
– Ладно прибедняться-то.
– Ахат, посмотри, погуляет моя Зорька, нет?
– Я чё тебе, бык или чё?
– Ну тебя, охальник! Хи-хи…
Ахат хохочет, оскалив тридцать два белых здоровых зуба; усы и зубы – его особая гордость, охотно и регулярно посещает стоматолога. Собрав всех коров, телят, отец едет впереди стада. Моя задача – подгонять.
– Ну, обжора, пошла, пошла! Куда, куда ты попёрлась!? А ты, малыш, зачем залез в кусты? – на простоявших ночь в стайке без еды животных нападает такой жор, что с места не сгонишь, хрумкают.
Побегав туда-сюда по сырой траве через кусты и ерник, я умылась росой с ног до головы. Вот и проснулась, окончательно проснулась. Мокрая одежда прилипла к телу, вода по штанам просачивается в сапоги: уже намокли портянки, чвакают, мешают шагать. (Представляю, как восхищаются и завидуют мне современные городские бабушки – любительницы здорового образа жизни, читательницы «ЗОЖ»: «Надо же, умыться всем телом в росе?! Это же благодать-то какая! Это ж как полезно для здоровья!» Да, и вот так тоже «умываются» деревенские дети.)
Ахат на коне гарцует впереди стада, не оглядываясь; забыл и про меня, и про коров. Думает, что коровы за ним, как солдаты за командиром, выстроились и маршируют.
Понимаю, голова его занята новыми заботами: пора начинать сенокос, трава нынче хорошая; всё ли готово: косилка, грабли, вилы…
Фоняжихина корова, словно танк, обгоняет ездока, напролом прёт вперёд, пастух ей не мешает. И так всегда: первая на пастбище и первая домой. Вся в Фоняжиху: кубанская казачка славится в посёлке трудолюбием, крутым нравом, лужёным горлом, скандальным характером и вкуснейшей стряпнёй! Тетя Дуся угощала меня булочками пышными, румяными – вкуснятина! А с молоком… Можно и язык проглотить.
Наконец, Ахат обернулся, оценил обстановку и погарцевал за отбившимся телёнком.
– Ах, ёк-макарёк, ну, пошёл, не отставай! Аля, сейчас вон на том лугу привал сделаем.
– Я знаю. Всегда на этом лугу первый привал. Отец слезает с коня, стелет на землю брезент, седло и ватник кладёт в сторонке; ведёт Нюшку к реке, поит и привязывает в тени густой вербы. Разводит дымокур. Набирает в котелок воды для чая, потом моет лицо, руки, при этом шумно фыркает, как конь. Он всегда, умываясь, фыркает и, если мне приходится поливать ему из ковша, всегда норовит обрызгать. Зная его фокусы, подыгрываю, будто не ожидала.
Возвратившись, отец разжигает небольшой костерок. Я достаю из рюкзака наш деревенский скарб: хлеб, молоко, сало, яйца, зелёный лук и, конечно, конфеты «Дунькина радость» – и моя радость тоже! И Ахат с удовольствием лопает их: ест, как семечки, одну за другой, хрум-хрум, запивая чаем. А какой чай на костре он готовит!..
Пламя быстро разгорается, и в котелке закипает вода. Ну вот, коровы наелись, легли; можно и нам чайку пошвыркать.
– Аля, съешь яичко, на конфеты-то сильно не налегай, а то все мухи и комары твои будут, – смеётся. Комары действительно уже проснулись, только у костра и спасение.
Над рекой туман ещё не рассеялся. Пахнет травами и, конечно, коровьим навозом. Скажу, запах очень даже приятный. Луг – словно разноцветный ковёр, каких только цветов нет: саранки, колокольчики, ирисы, у речки – жарки!
Лето в Забайкалье короткое, как у нас говорят: «Девять месяцев зима, остальное – лето». Да и не лето вовсе, а сразу всё: весна, лето, осень. И за эти три месяца зеленеют деревья, трава, зацветают цветы, созревают грибы и ягоды, удивляя и радуя душу и глаз. И – о, чудо! – сентябрь. Начинается листопад. Волшебное время! Обожаю осень! «Прекрасная пора – очей очарованье!»
Выглянуло солнце, золотом окрасило верхушки деревьев дальней сопки. За рекой проснулась кукушка.
– Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить?
– Сто лет, – говорит отец.
– Откуда ты знаешь?
– Кукушка только что сказала.
–Ты её перебил, она не успела сказать.
– Ска-за-ла, сказала, ты не поняла, она по-татарски сказала: сто лет, – шутит отец и уже серьёзно: – Живи, Аленька, долго и счастливо.
– Ага… А тебе сколько? Спроси её.
– Она мне уже давно сказала: «Долго».
– Тогда хорошо, я рада.
Отставив в сторону кружку, отец ложится на спину, подложив под голову скомканный рюкзак и вытянув длинные ноги.
– Аля, я покемарю, последи за стадом. – Отец сегодня с ночного дежурства.
Наевшись, животные тоже легли, прищурившись, жуют жвачку. Надо же, коровы похожи на своих хозяек не только внешне, но и характером. Про Фоняжихину уже говорила. А вот корова – вылитая тётя Настя, ухоженная, скромная, симпатичная. Лидина – сытая, породистая, гордая, как и хозяйка. Ну, а бык, что с доской на рогах? Этот – точно Шурка, задиристый, наглый, хулиган, одним словом. Бодается, поэтому и повесили ему доску на лоб, закрыв глаза. Видит он только боковым зрением. Всё равно надо быть начеку.
Пока у отца и у коров сон-час, схожу к речке. Берега её абсолютно пологие, на одном уровне с водой. На дне – мельчайший жёлтый песочек. Так и манит к себе, но не искупаешься – вода очень холодная, даже коровы с берега пьют, а в воду не заходят.
Отдохнув, складываем вещи в рюкзак.
– Па, а чей это телёночек корову сосёт?
– Ермолаев, поздний, недавно в стаде; видишь, от матери не отходит. Он и травку не щиплет. Зачем ему травка, когда рядом мама. Надо сказать хозяйке, чтобы подержала с недельку в пригоне; отвыкнет сосать, тогда в стадо, иначе корова идет домой без молока.
Становится жарко. Гоним коров в березняк, где прохладней. Пауты жалят беспощадно. Стоит одной корове поднять хвост трубой и побежать, как за ней последуют другие. Но гнать домой на дойку ещё рано. Порядок такой – не раньше десяти часов.
Время пришло, тут и погонять не надо.
– Зоря, Зоря… Ждана, Ждана… – зовут хозяйки, каждая свою коровушку, поощрив кусочком хлеба. И пока не легли, надо подоить, потом пусть отдыхают. Спадёт жара, утихнут пауты – снова на луг.
С чувством собственной значимости шагаю домой, сбрасываю в коридоре лишнее, босиком бегу на речку, с разбегу плюхаюсь в воду. Купаюсь до мурашек на теле.
Пью молоко, есть не хочется. Коротенько делюсь с мамой впечатлениями.
– Ложись, Аленька, поспи, я постель твою не заправила.
Окна в комнате закрыты ставнями, в доме уютно и прохладно. Пахнет чем-то вкусным – стряпнёй по-моему. Как хорошо! Моментально отключаюсь.
– Вавай, вавай! – Чувствую, что-то тяжёлое давит меня и толкает.
– Ах, это ты, проказник!.. Славик, перестань! – Грозно говорю ему.
– Аля, вавай, вавай! – Продолжает толкать и тянуть за косы.
– Ах! Он ещё и кусается! Ма-а-м, забери его, пока я не нашлёпала его по толстой попе! Уходи! Ах, так?! Вот я сейчас тебе!..
Заливаясь смехом, словно валдайский колокольчик, Славка, пятясь задом, шустро сползает с кровати, бежит и прячется за мамин подол.
– Вставай, доча, обедать пора, хватит спать, хорошо отдохнула! Да и братик соскучился по тебе. Это наш по-мо-щни-чек растёт, – ласково трогает его пухлую щёчку, – скоро коров с тобой пасти будет, на сенокосе помогать.
– Угу, порадовала.
Заходит отец.
– Какая вкуснятина! Так и знал, что Залёточка стряпает. – Заигрывая, кладёт в рот остаток пирожка, взятого в летней кухне. Славка тянет к отцу руки: «Мама тяпала петенье».
– Не печенье, а пирожки. – Отец берёт сына на руки и громко чмокает в щёчку.
– Как это ты знал, интересно? – Спрашивает мама, улыбаясь.
– Как, как, как всегда! Вон у Марты вся морда в тесте!
Да, так и есть. Собрав со стола остатки муки и, очистив от теста кастрюлю, мама высыпает всё в ведро с помоями и выставляет на улицу козе. И действительно, у козы морда в муке. Всегда, когда в доме стряпня, у Марты тоже праздник.
Залёточка парирует:
– Хочется же и козе вкусненького! Мойте руки, обедать будем.