Борис Макаров, с. Акша
Начало в №№ 23–24
Олег тыкал фонариком в заросли кустов на островке:
– Там, там, там!..
– Кто? Что?
– Зверь!
– Какой?
– Не знаю. Большой. Волк или кабан… Не знаю. Большой. Глаза видел.
– Дай фонарик. Гляну. Затих. Значит не волк и не кабан. Боится.
Олег, хватаясь за ветки, шагнул к Андрею:
– Что там? Я посвечу.
– Ёлки-палки, да это же овца. Застряла между кустов. Живая. Дёргается. Здесь помельче, чем в канаве на переходе. Подхватывай её под брюхо, а я за голову, за шею держу. Овечка-то так себе, маленькая, вытащим.
Поднявшись с овцой к своему бивуаку, друзья решили привязать её в десятке метров от костра к большой сучкастой коряжине.
Они сняли лямки с рюкзаков, связали их. Получилась хорошая привязь.
– Не за шею, задохнётся ещё. За туловище. Под передние ноги пропускай, – Андрей нарвал охапку травы, положил её рядом с овцой. Но усталое, перепуганное животное не обратило на неё внимания.
– Ладно, пойдём к костру. Надо дать ей отдохнуть. Пусть отлежится, успокоится. И тебе надо быстрее обсушиться. Снимай всё с себя. Ты там, в канаве, по горло накупался. А ночью на реке в самый разгар лета холодно бывает. Продует – вот и ещё раз ОРЗ схватишь.
Андрей подкинул в костёр дров. Опять достал из рюкзака хлеб, сало, яйца, распочатую бутылку. Разгладив скомканный газетный лист, быстро разложил еду. Подкатил ближе к огню несколько картофелин:
– Ухи пока не будет. Разве что утром. Где сейчас наши закидушки искать. Да и когда – тебе согреться, обсохнуть надо.
Олег выжал рубашку, брюки. Воткнул в двух шагах от костра несколько палок, развешал на них одежду, бельё, вверх подошвами сапоги.
– Из-за этой животины и промок, и, наверняка, простудился. Шарашится там в кустах, в воде. Кто бы мог подумать, что это овца. Рассказать кому – не поверят. Ловили в реке рыбу, поймали овцу. Знобит.
Олег взял бутылку с вином и, запрокинув голову, прямо из горлышка большими глотками допил её.
«Ни фига себе! Даже глотка не оставил. А я не меньше него промок, – раздражённо подумал Андрей. – Ну да пусть – гость. И бутылка его, вон откуда, из города, привёз», – успокоил себя.
Он не страдал пристрастием к спиртному, и его раздражение и обида были вызваны не тем, что ему не достался глоток-другой вина, а бестактным поведением Олега.
Олег опьянел. Он медленно, опираясь руками о землю, поднялся с колен. Покачиваясь, натянул ещё не просохшие брюки. Выплюнул непрожёванный кусок сала:
– Хватит давиться прошлогодним салом да картошкой. Яйца и те съели. Дай, Андрей, твой нож. У тебя острее. Пора к шашлыку приступать. До восхода солнца ещё далеко. А потом нам ещё до дома придётся топать. Рыбы не поймали – бараниной обойдёмся…
– Брось шутить!
– А я и не шучу. Дай нож.
– Сядь, Олег. Перебор получается…
– Ты что, братан, считаешь, что я с трёх глотков вина в перебор ухожу? Я сейчас эту козушку так разделаю – любой мясник позавидует. Нож!
– Хватит! Не чуди!
– Ты что, домой её за пять километров потащишь? Да мы её здесь и съедим. Хочешь, по куску отцу с матерью принесём. В козе этой и десятка килограммов не будет. Ишь, смотрит, тоску наводит. Понимает, зараза… Но меня козлиные взгляды не трогают. Я не баба. Платочек к глазам прижимать не буду. А ты что, Андрюха, нож под себя подобрал. Козлёночка жалко? Алёнушка. Козлика поласкать хочется. Всю жизнь в деревне прожил – курочкам головки не отрубал? Не поверю. Хватит бабиться, сопли размазывать…
– Курочки свои были. Сами растили, ухаживали. Как и все вокруг. По чужим курятникам не лазили. Да узнают у нас в селе, что мы чужую овцу зарезали и съели, – позора не оберёшься. А отец с мамой нас с такими подарками из дома попрут. Не посмотрят, что ты гость.
– Так что теперь, её обратно в реку бросить?
– Не психуй. Я знаю, что можно сделать. В километре ниже по течению стоянка Дагбы Сандуева. Я несколько раз бывал там. Рыбачил. Сандуев Дагба и жена его Дарима люди приветливые, доброжелательные. А уж в честности бурят вообще никто не сомневается. Уверен, овца его. Не знаю, как она здесь оказалась. Может, бродячие собаки или волки от отары отбили и в воду загнали… Не знаю. Но не с неба же она сюда упала. А рядом больше чабанских стоянок ближе Сандуевской нет. От них через километр-полтора ещё стоянка Дылгировых есть, и дальше чабаны стоят. Но ближе Сандуевской к этому мыску нет. Тем более здесь сосняк вокруг. Пастбищ нет. Ты сушись. Костёр поддерживай. А я до Дагбы дойду, скажу. Жди. Вон уже и светает. Пойду. Жди.
* * *
Оставшись один, Олег решил навести порядок у костра. Аккуратно завернул в бумагу хлеб, положил в котелок недоеденные картофелины, туда же положил парочку кусочков сала. Талое, или оттаявшее после долгого хранения в морозилке холодильника, сало выглядело неаппетитно. Однако выбрасывать его он тоже не стал.
«Потом можно попробовать сделать шашлык, жаль, что нет лука, – а может у Андрея в рюкзаке и луковица найдётся». Рыться в рюкзаке друга Олег не решился: «Появится неожиданно, увидит, что я выворачиваю его рюкзак… Неудобно».
Собираясь положить в свой рюкзак бутылку из-под вина, Олег ещё раз проверил, не остался ли в ней хотя бы глоток. Голова побаливала, и глоток-два не были бы лишними.
От реки начал подыматься туман. Он быстро густел и скоро окутал всё вокруг, затмил встающее солнце, деревья, реку. Стало холодно и неуютно. Костёр едва горел, шипел, потрескивал. Овца спала, спрятав нос в свою, ставшую пушистой, промытую и высохшую шерсть.
– У-у-у, – Олег неприязненно посмотрел в её сторону. Он не мог простить ей собственного испуга на островке, своего ночного купания. – Шашлык хвостатый. Жаль, что Андрюха сопли развесил: «Не наша. Люди осудят. Мама с папой прогонят». А кто бы узнал, кто увидел, кто осудил? Шкуру, требуху, кости – в воду, рыбам в подарок…
Олег посмотрел на часы. Андрей обещал вернуться через час-полтора. Прошло два. Одному в тумане было скучно и одиноко.
Наконец, послышались тяжёлые шаги лошадей. Голоса людей.
«Андрей с кем-то из чабанов», – подумал Олег. И не ошибся. Чуть в стороне от костра из тумана как призраки выплыли всадники – Андрей и, как правильно подумал Олег, Дагба.
Всадники спешились, подошли к костру.
Дагба протянул руку Олегу:
– Сандуев Дагба. У меня тут рядом отара стоит. Андрей пришёл. Говорит: «Я туда-сюда, вернее, сюда – и обратно. Друг ждёт». Мы задержали. Как это человека, гостя отпускать, чаем не напоить. Так что в задержке я виноват. Ну и обратно не отправишь пешком. Пока коня с пастбища сын привёл, оседлал, время ушло.
Дагба открыл большую суму, притороченную к седлу:
– Андрей сказал, что у него тут друг нас ждёт, мы вам кое-что привезли, – он достал берестяной туесок. – Вот сметана с творогом. Свежие, – свёрток с домашней колбасой, – угощайтесь.
Олег шагнул к костру:
– Спасибо. Я сейчас чай подогрею…
Дагба присел перед овцой. Животное вскочило, но тут же легло.
– Устала. Ослабла. Парни! Это не моя овца. Посмотрел – метки на левом ухе нет. Не наша. И чья – не знаю. У соседей моих овцы тоже меченые. Я знаю. У каждого чабана своя метка. А чья эта – не знаю, – Дагба развёл руками.
Андрей растерялся:
– Как же так? Ну не из реки же она вынырнула. Куда мы теперь с ней?
– Берите, Дагба. Раз хозяина нет, дома шашлык сделаете, – хохотнул Олег.
Продолжение следует…