Атаман поисковой сотни

У краеведа Виталия АПРЕЛКОВА всё, что о Забайкалье, – «наше». Георгиевские кавалеры, земляки, «родова», прадеды. А ещё – история и память, которые он с единомышленниками, поисковой сотней своей, возвращает из небытия.

Когда сорок лет назад начинал, никаких сведений не было. Вот ничегошеньки! Даже думать о своём происхождении потомки героев боялись. А он учит гордиться. Рассказывать. Награды из сундуков доставать, кровью политые в Германскую и Порт-Артуре. Такой пласт открыл – ахнешь. И «хотя Гражданская война, к сожалению, до сих пор в умах продолжается», тысячи имён вернул в строй. Пишет статьи, издаёт книги. Шестой том вышел в апреле, и мы зазвали автора на разговор.

Вначале была книга

– Какого вы роду-племени, Виталий Юрьевич?

– Я коренной забайкальский казак. Мой род идёт с 1682 года, с первого гарнизона Нерчинского острога.

– Семейная история была зашторена?

– Наглухо закрыта. Дед, когда я в седьмом классе прочитал «Даурию» Константина Седых и спросил: «Мы, Апрелковы, из казаков что ли?», отрезал: «Нет. Родом из ссыльнопоселенцев, а сами мы – из рабочих». (1937-й внёс свои коррективы, приходилось с этим считаться.) И пока я не нашёл старую фотографию, на которой его отец, казачий урядник с двумя Георгиевскими крестами, с товарищами, дед не признался, что мы всё-таки из казаков.

Вот мне и стало интересно: а что это были за люди? Что за награды, похожие на ордена Славы, но вместо звёзд – кресты? Информации тогда вообще было мало. Проштудировал старые подшивки газет, книги, стал собирать воспоминания участников тех событий…

К 1983 году по всему Забайкалью мне удалось найти всего одиннадцать Георгиевских кавалеров, которых подтвердил документально. В основном это были бывшие красные партизаны, вынужденные стыдливо указывать в биографии, что в царской армии награждались одним или несколькими крестами; мол, никуда не денешься: время такое было. Тогда не знали даже, что атаман Семёнов – Георгиевский кавалер.

– Кого-то в живых застали?

– Довелось даже встретиться. Например, в Карымском жил Николай Демьянович Антипин, кавалер двух крестов, с 1916 года носил германскую пулю возле сердца. Прозвище у него было Нероковой, и сам себя так называл, поясняя: «Должен был помереть, но… не получилось, поэтому и живу!» Его после ранения понесли хоронить, а он дышит.
Это не единственный случай. Поистине, забайкальцы обладают какой-то особой живучестью. Климат суровый закалку дал или ещё что, но порой выживали в таких условиях, где никто не выдерживал. Получали множество ран, но продолжали воевать. И жили долго.

– Как ваша семья отнеслась к идее достать скелеты из шкафа?

– Отец отговаривал: «Зачем тебе это? Как бы не получилось чего. И вообще не надо, это проклятый царизм» и т.д. Пропаганда в стране была жёсткая, промывали мозги по-чёрному. Сейчас спрашивает: «Чё, всё-то продолжаешь? Ну, давай-давай». Одобряет. А как-то признался: «Мы вообще-то всегда помнили, что мы казаки. Все в нашей родове служили. И ты служить будешь!»

Напророчил – 23 года я отслужил. Был рядовым, прапорщиком. Все ступени прошёл. Ушёл в запас в звании подполковника органов ФСБ.

– На службу пошли не из-за доступа к засекреченным архивам?

– В 80-е в пограничных войсках не до архивов было. Ситуация непростой была. Да и снабжение армии ухудшилось – люди разбегались. Оставались-то действительно фанатики, которые шли служить не за деньги, а ради службы.

Видать, гены. Триста лет границу мои предки охраняли, и я пошёл. Правда, тут при царе не было пограничников, границу охраняло Забайкальское казачье войско. Исторически так сложилось, что тыловые районы были заселены крестьянами (Тарбагатай в Бурятии, Улётовский район в Забайкалье), а казаки жили возле границы. Жили и одновременно несли службу. Не слазили с коня. Двадцать пять лет для них было обычным делом.

– Когда пришла потребность делиться информацией и поисковую работу проводить уже не только по своему роду – для всех?

– Да практически одновременно. Тогда же, в 80-х, в Читинском краеведческом музее я нашёл бронзовую доску. На ней – 89 фамилий Георгиевских кавалеров. Никто не знал, что это за доска, какого полка, но фамилии все – забайкальские. Сверху изображение Георгиевского креста и надпись: «За отличия в делах против японцев». А в списке – имя и фамилия нашего родственника – урядника Апрелкова Ивана Алексеевича!

Я установил, что это доска Нерчинского полка, а отличились казаки в Корее. А ведь когда мы говорили про Русско-японскую войну, то имели в виду Маньчжурию, Порт-Артур, слово «Корея» не звучало никогда. Оказывается, 1-й Нерчинский полк не дал японцам со стороны Кореи взять Владивосток. За то и получили награды, и памятная доска была посвящена именно этому событию. Сейчас она находится на почётном месте в музейной экспозиции.

Когда написал об этом статью в районную газету, стали обращаться земляки, приносить фотографии: «Посмотри-ка моего деда. Что скажешь про него?» А что я мог сказать? Информации никакой, сам вначале ничего не знал и не знал, где можно найти. Приносили Георгиевские кресты, которые деды оставили, а потомки, несмотря на 37-й и прочие репрессии, сохранили.

Так потихоньку и началось это исследовательское движение.

– Получается, как бы люди ни боялись, ни скрывали, но реликвии не выбросили, не сожгли?..

– Куда денешься-то! Как бы ни было, это большой позитивный заряд, более того – дедово наследие. Как в песне поётся: «Нам завещанный одним» этот огонь. Рука не поднялась бы выкинуть. Это ж всё равно, что награды Великой Отечественной войны. Георгиевский крест, кстати, из того же металла и даже на такой же ленте, как орден Славы.

В 2012 году вышла наша первая книга, а до этого была почти тысяча публикаций в районных газетах, «Забайкальском рабочем», «Пограничнике Забайкалья», где служил корреспондентом, объездил практически всю границу. Удалось повстречаться с людьми, которые дали мне ту информацию, которую не найдёшь ни в одном архиве.

Человеческая память – иногда последняя ниточка к герою. Архивы сгорели, уничтожены, а память людская, из поколения в поколение передающаяся, остаётся.

Я не один

– В 2012 году вышел первый том, сейчас – шестой. Есть точное число восстановленных фамилий по сравнению с теми одиннадцатью в 1983-м?

– На сегодня по Забайкалью установлено свыше 11 тысяч Георгиевских кавалеров. Кроме того, в книгах содержатся данные о 4 тысячах убитых и раненых наших земляках, которые тоже были на этих войнах. По-моему, раненый и убитый должны быть увековечены не менее, чем награждённые. Наша военная специфика такая, что награда может не успеть, может потеряться где-то в штабах, а ранение или гибель за Отечество – это настолько очевидно, доказано, что герой, он и есть герой.

– Ваша «поисковая сотня» – как она формировалась, кто в неё входит?

– Порядка 50 человек (сотня – традиционное казачье название, так что наша «сотня» – это не про число). Формировалась она сама собой. Троцкий в своё время говорил, что казаки – народ, способный к самоорганизации, поэтому их надо уничтожить поголовно. Нечто подобное получилось здесь – мы самоорганизовались, никто не заставлял. Ко мне обращались люди и говорили: «Хотим помочь в твоих поисках. Что надо делать?» Поэтому я просил их отработать те архивы, в которых не имел возможности работать сам, потому что был военнослужащим, и они специально ездили в Москву, в Петербург. Проводили по Забайкалью опрос жителей, работали с местными музеями, школами. Примерно тридцать процентов информации о кавалерах, которой сейчас удивляются учёные в Москве – как мы нашли, мы получили путём опроса живых людей, которые дали сведения о своих родственниках.

И вот мы, единомышленники, сплотились вокруг идеи, и эти 15 тысяч имён, которые мы вернули родному краю, – результат нашей общей работы за 25 лет. Может, не всё гладко получилось. Потому что мы целиной шли. Даже образца, что посмотреть, не было ни у кого. Мы первые в России, кто сделал такое для своего региона.

– Каких поколений эти люди?

– Самых разных. От школьников до глубоких пенсионеров – в каждом томе есть список. Находятся не только в Забайкалье, но и за пределами страны. Сведения присылают из Австралии, Канады, Прибалтики. Раскидало по всему земному шару, но люди помнят, что они забайкальцы, гордятся этим и хотят узнать больше.

– Издание книг – недешёвое удовольствие. Кто вам помогает?

– Издание осуществлялось и осуществляется благодаря меценатской помощи «Экспресс-издательства», которое раньше возглавлял Геннадий Георгиевич Богданов. Теперь дело продолжает его вдова Валентина Николаевна. Без неё наши книги не увидели бы свет.

– Геннадий Богданов тоже казачьего рода. А много ли вообще среди современных забайкальцев потомков казаков? Каждый второй?

– Особенность нашего забайкальского казачества (не Забайкальского казачьего войска, а именно казачества, которое формировалось с 1655 года) в том, что здесь казаками были и буряты, и тунгусы. Позже добавились татары и башкиры, которых сослали сюда за участие в Пугачёвском восстании – опять же казачьей войне. (Емельян Пугачёв был казаком и хотел устроить на Руси казачье правление с выборным, сменяемым и отчётным атаманом.)

Почему мы издали шестой том книги? Чтобы восстановить справедливость. Потому что нашли сотни защитников Отечества, которые были таковыми ещё до создания ЗКВ и Забайкальской области! Ситуация напоминает сегодняшний реестр: кто-то официально признан казаком, кто-то казаком является, но не кричит об этом. Парадоксальная ситуация была. В 1851 году многие потомки казаков, этнические казаки, в реестр не попали и в Забайкальское казачье войско зачислены не были. Но, тем не менее, они сохранили свои казачьи гены, традиции, воевали наравне с теми, кто числился в ЗКВ. У многих «казаков-неказаков» в Восточно-Сибирских полках были Георгиевские кресты! Это были люди самых разных сословий. Даже женщины – сёстры милосердия – Георгиевские кавалеры – в Забайкалье есть.

При этом совпадение фамилий казаков и неказаков – восемьдесят процентов, они родственники, просто кто-то из их предков попал в реестр в 1851-м, кто-то не попал. И в своей статье «Гураны – защитники России» в шестом томе я так и спрашиваю: «А много ли казачьих генов в крови сибирского стрелка? Пусть об этом скажут его награды и раны!»

Так что, возвращаясь к вашему вопросу, думаю, что не у каждого второго из ныне живущих, а скорее уж, у каждого первого.

Красно-белые споры

– Страсти о роли казачества, о красных и белых и сегодня не утихают. Вам приходится сталкиваться с противостоянием, осуждением?

– Да, к сожалению, Гражданская война в умах продолжается до сих пор. Массированная пропаганда, что белые – однозначно негодяи, а красные – ангелы во плоти, сказывается и мешает смотреть объективно, чтобы понять, что же у нас тут было на самом деле, и не повторять ошибок прошлого.

– Останься казаки при своём статусе до наших дней?

– …не обезлюдели бы границы.

В 90-е годы я служил пограничником на Аргуни. Из 89 сёл и станиц осталось 9. Где остальные? Радоваться этому могут только наши соседи – границу некому охранять, поля некому пахать – заросли деревьями, которым 60–70 лет.

Прежняя Россия всегда помнила, что обязана своим простором и защите именно казакам. Иначе осталась бы в границах Киевской Руси.

Потеряли мы многое. И то, что казаки возрождаются, – это стремление народа жить, я считаю. Если Россия будет жить – и казаки будут. Одно от другого я считаю не отделяемым.

– Казаки возрождаются. Но далеко не все землю пашут и воинский долг отдают. Многие ограничиваются переодеванием. Казачество всё-таки – это в первую очередь про что? Служение царю и Отечеству?

– Одни считают, что это клуб по интересам, профессия, сословие. Другие – что это народ со своим укладом, обычаями, традициями. (Вот кто как считает, в соответствии с тем себя и ведёт.)

А служили казаки не царю, а именно что Отечеству. Ни князей, ни царей у казаков, которые упоминаются в летописях с XI века, ни наследуемой власти не было. А был выборный атаман, которого выбирали из безупречных во всём – боевых заслугах, личной жизни, религиозности. У атамана была полная власть над любым казаком. Но над ним самим стояли старики, которые могли обжаловать приказ и даже выпороть самого атамана.

Обычай был нерушим и укреплял дисциплину. Недаром монгольские ханы и маньчжурские императоры каких только льгот и привилегий не сулили, лишь бы забайкальские казаки ушли к ним в подданство. У маньчжурского императора Канси личная гвардия состояла из казаков-албазинцев. Это были наши забайкальские, даурские казаки, которые в 1685 году были взяты в плен при беспримерной обороне крепости Албазин. Они получили права китайских дворян, земельные наделы, за три века «овосточинились» – стали внешне похожими на китайцев (по женской линии наследственные признаки перешли). Но при этом оставались казаками и сохранили православную веру.

– И воевали против России потом?

– Никогда. Может, у нас и граница была в целом всегда мирной, потому что богдыханы наверняка прислушивались к мнению своих телохранителей. В 1900 году почти все они погибли от рук ихэтуаней, уничтожавших всех иностранцев, потому что сохранили верность императору и сказали: «Мы на войну с Россией не пойдём». Это тоже одна из малоизвестных страниц истории нашего казачества.

Память в граните

– Давно ведутся разговоры об установке памятника. Как дело обстоит?

– Продвигается потихоньку. Сначала хотели поставить казакам – Георгиевским кавалерам, но решили, что надо всем. Русские, буряты, евреи, татары, поляки, украинцы – для наших врагов все они были забайкальцами, все были гуранами.

Памятник хотим поставить на старом читинском кладбище, выше мемориала халхингольцам – там, где лежат сами Георгиевские кавалеры. Оказывается, их в цинковых гробах уже тогда привозили за счёт ЗКВ и хоронили со всеми положенными почестями. Участок воинского кладбища примыкает к территории мемориала с северной стороны. И только он сохранился. Стоят старые сосны – защищают корнями спящих героев.

– Каким будет памятник?

– Хотели, чтоб было изображение Георгиевского креста с Георгием Победоносцем – для христиан, Георгиевского креста для нехристиан – с двуглавым орлом, государственным гербом, им награждались те, кто не православного вероисповедания. Ещё чтобы были орден Славы и крест за защиту Порт-Артура. Потому что слава Порт-Артура – это слава забайкальцев. Каждый пятый защитник Порт-Артура был гураном.

И слова японского генерала на памятнике написать. Английский корреспондент его спросил: «Почему после Цусимы, после разгрома русских в Маньчжурии и взятия Порт-Артура вы не взяли Владивосток?» И он с горечью и печалью вынужден был ответить: «Всё, что нами было заготовлено для Владивостока, было без остатка истрачено под Порт-Артуром». Защищая Порт-Артур, мы не допустили каток японской военной машины до собственных границ. Москва ни разу не отмечала юбилей обороны Порт-Артура по одной простой причине – там московских полков не было, только забайкальские и иркутские.

Иногда свидетельства врагов более беспристрастны, поэтому очень интересны.

– Говорят, когда узнаёшь о своих предках, восстанавливаешь их имена, историю, начинаешь ощущать силу рода. Чувствуете, что за вашими плечами целый полк?

– Всегда чувствовал. Как, наверное, и любой человек. Кто больше, кто меньше.

Был такой случай. Один из моих земляков, с богатым криминальным прошлым, на котором клейма негде было ставить из-за татуировок, из наших книг узнал, что он потомок станичного атамана, Георгиевского кавалера. И так огорчился, что на нём его род может закончиться, что переменил образ жизни, разводит скот и пашет землю. Женился, сын появился. Теперь мой род казачий сохранится, говорит. Единственная просьба его была – смогут ли из-за судимости отца сына взять в погранвойска, чтобы и он мог пойти той дорогой, которой его предки стойко шли три века.

То есть порой достаточно человеку вспомнить про свой род и происхождение, чтобы предки укрепили его, и жизнь поменялась к лучшему.

– На большом пути, который уже проделали, есть маяк – мечта краеведа?

– Мечта была обозначена с самого начала – мы хотим сказать обо всех земляках, убитых, раненых и награждённых в период с 1655 по 1922 годы. Как у нас получится, я не знаю, но будем стремиться к этому.

Ну и в своих книгах мы не ограничиваемся 1922 годом, а стараемся показать: если у Георгиевского кавалера были потомки, которые доблестно служили и воевали в следующие времена, то указываем и их. Допустим, дед – герой Порт-Артура, внук – герой Отечественной войны, правнук воевал в Афганистане, Таджикистане или Чечне.

То есть наша история не закончилась в 1917 году. Она непрерывна с того момента, когда Забайкалье стало русским.

Многие эту силу крови не осознают – встречаюсь с военнослужащими, сотрудниками милиции (Виталий Юрьевич называет МВД, как раньше, и мне не хочется его поправлять. – Прим. авт.). Говорю им: «Ребята, вот почему у вас на плечах погоны?» – «А мы и сами порой не знаем». – «Своих предков посмотрите и получите ответ». У большинства хоть один казак в родове, да есть.

Поэтому гены заставляют человека отказаться от спокойной гражданской жизни и подвергать себя опасностям военной службы.

Поэтому для кого-то погоны – кандалы, а для кого-то – крылья.