«Здравствуйте, уважаемая редакция! Поспорил с родителями и прошу рассудить нас: они утверждают, что розовый цвет исключительно для девочек, «мальчишечьи» – серый, синий, голубой. И вы посмотрите – на машинах у роддомов строго голубые или розовые шары, редкий подросток решится надеть розовую рубашку.
Кто всех нас сделал заложниками этого предубеждения?! Надеюсь, на эрудицию ваших авторов.
Иван, г. Чита»
История этого «гендерного» вопроса восходит к «революционеру на троне», «вздёрнувшему Россию на дыбы», Петру Первому. К времени, когда он «прорубал окно в Европу». Жёстко прорубал и рубил попутно чем-то ему не угодившие головы. Ну не всё же азиатничать, надо же приобретать полезные технические новинки, приобретать европейский образ жизни хотя бы для блезира-плезира.
Поездив по Европе, позаимствовав много кой-чего полезного, он вернулся на Русь с большой программой изменений отечественной жизни. Среди всего прочего решил ввести ордена для награждения отличившихся в чём-либо своих верноподданных московитов. Раньше-то как было? Понравился ли делами, утешил словами – вот тебе шуба с царского плеча, вот тебе рублей али там землицы в энном уезде «отсыплю», на кормление отправлю в какую-нибудь хлебную Тьмутаракань. А вот внешних знаков благоволения, которые всегда на потерпевшем царскую милость, не было. Досадно ведь!
И решил Пётр Алексеевич Романов, царь «всея Великия, Малыя и Белыя Руси» и прочая, и прочая, учредить в конце 1698 году орден Святого Апостола Андрея Первозванного, «дабы взирая на сии явныя знаки милости и преимуществ, ободрить и других к храбрым и верным услугам и протчим подвигам в военное и мирное время».
Имя ордену было выбрано в память легенды из Начальной русской летописи о первых проповедях христианства при путешествии святого Андрея по Днепру, Ловати и Волхову в Балтийское море. Девизом ордена стали слова «За веру и верность». Орден вручался на синей ленте. Сам же Пётр стал, оценим скромность будущего императора, только шестым кавалером ордена. Он вместе со своим любимцем Алексашкой Меншиковым, будущим светлейшим князем, «полудержавным властелином» и первостатейным вором Александром Даниловичем, принял награду в 1703 году, после того, как они с бомбардирской ротой захватили два шведских военных корабля в устье Невы. Синий (голубой) цвет ленты был избран по примеру главных орденов Англии (Подвязки), Франции (Святого Духа), Дании (Белого Слона), Швеции (Серафимов). Довлела здесь ещё более ранняя французская традиция синего поля на дворянских гербах.
Вторым по времени установления и старшинству стал орден св. Екатерины, иначе его называли орденом Освобождения. Учреждён он был в 1714 году. А получилось так. Во время Прутского похода в 1711-м армия Петра попала в окружение, которое закончилось капитуляцией русской армии. По легенде, Екатерина отослала все свои брильянты и другие драгоценности командовавшему турецкой и татарской армиями турецкому визирю. Правда, тот потом за свою «снисходительность» поплатился головой. Жадность фраера сгубила. Но дело было сделано, пункты капитуляции были мягче, чем предполагалось, Пётр не был пленён, и ему удалось вывести весьма поредевшую и полуживую от голода и жажды армию, отделавшись территориальными потерями и другими уступками. Теперь понятно, почему орден имеет и второе название – орден Освобождения.
Орден имел девиз «За любовь и Отечество». Это был только женский орден, с красной лентой. Им награждали женщин за заслуги, оказанные государству, а чаще – по праву рождения по принадлежности к императорской семье.
Эти два ордена – св. Андрея и св. Екатерины – оставались старшими орденами на всю историю императорской России, а их ленты – синяя и красная – прямо относятся к нашей теме. Появилась традиция, которая законодательно закрепилась в конце XVIII века при Павле I. При крещении младенцев императорского дома мальчики – великие князья – становились кавалерами ордена св. Андрея, а девочки – великие княжны – кавалерственными дамами, несмотря на их хныкание, вякание, писк и другие знаки неудовольствия водной процедурой, а ленточка (синяя или красная) их, согласитесь, явно не волновала. Возраст не тот!
А дальше как? Да типично. Что крестьяне, то и обезьяне! От высшего дворянства традиция постепенно спускалась вниз по социальной лестнице. Чиновники были особенными знатоками орденов и сопутствующих им лент, которые в простоте называли кавалериями. Их продвижение по службе сопровождалось наградами того или другого достоинства. Всякая награда отмечалась в служебном формуляре чиновника. Вот и гоголевский городничий, у кого от радости предполагавшегося породнения с высоким чином из Петербурга «в зобу дыханье спёрло», рассуждает о прелестях столичной жизни с супругой: «– А, чёрт возьми, славно быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна: красную или голубую? – Уж конечно, голубую лучше. – Э? вишь, чего захотела! хорошо и красную (1836)».
Лента, которой обвязывали одеяльцо младенца, была в зависимости от пола либо условно синей, либо условно красной. Почему условно? Ордена и их ленты были императорским правом – они же награждали. И прямо их использовать – наступать на царские прерогативы, что не совсем комильфо. Даже ныне в России XXI века использование чужих наград преследуется по закону. Выход был найден быстро: стали использовать цвет, который был рядом в цветовой гамме; вместо синего – голубой, вместо красного – розовый. В случаях же, когда речь не идёт о лентах, могли сохраняться прежние цвета – красный и синий.
К красному ближе, естественно, оранжевый. Помните школьную запоминалку: «Каждый охотник желает знать…» Но в XVIII веке «оранжевый» закрепился сравнительно поздно да и обозначал, прежде всего, цвет апельсинов, согласитесь, что «розы» российской душе эмоционально ближе. Тем более с «розовым» больше разных сентиментальных связей: видеть мир в розовом свете, розовые очки, розовый роман (о женских треволнениях), почивать на розах.
Раз впечатавшись в русскую душу, эта парочка (голубой и розовый) стала развивать свои значения, присоединяясь к другим понятиям.
Отрывок из модного журнала 1864 года. «Люлька покрывается цветным коленкором (розовым для девочки, голубым для мальчика). Отделка состоит из нансуковых оборок. Маленький балдахин обтянут цветным коленкором и покрыт нансуком. Рюш (насечка) из голубой или розовой тафты».
Из воспоминаний писателя Виктора Шкловского: «Кормилицы ходили по улицам в специальных костюмах от хозяина, вроде древнерусского, какими они представлялись журналу «Нива»: кокошник, вышитый фальшивым жемчугом. Если мальчик, то кокошник у кормилицы синий, а если девочка, то красный. Кофта не в талию, тоже красная».
«В Гунгенбурге (Эстония) был прекрасный пляж. Купались там с утра, мужчины и женщины в свои часы. На мачте у морского вокзала подымался с 8 до 10 часов синий флаг, обозначавший мужской час купания, когда женщинам не разрешалось ходить на пляж; с 10 до 12 часов поднимался красный флаг, наступал женский час, и мужчинам вход на пляж был запрещён. Наконец с 12 часов наступал час «микст», т.е. смешанное купание, когда женщины и мужчины могли купаться в костюмах» (Игорь Гирс).
К концу XIX века пара «голубые-розовые» стала применяться уже просто к полу. В шутливом обращении можно было услышать нечто подобное диалогу: «– А вы слышали новость? – Какую: розовую или голубую?» От дальнейшего развития темы удержусь.
Даже обивка гробов потребовала «соответствия»! А после революции настало время очередей (хвостов, как тогда говорили), всяких недостач, карточек, лимитов и блата. И вот Марина Цветаева рассказывает трагикомическую историю 1924 года, как по 30-му купону карточки широкого потребления выдавались гробы, и Марьюшка, старая прислуга Сонечки Голлидэй, испрашивала у своей хозяйки разрешение водрузить таковой на антресоли: «Не то, не ровен час…» Но бедную старуху ждало жестокое испытание: розовых (девичьих!) не было, а придётся ей, восемьдесят лет подряд безупречно девствовавшей, упокоиться в мужеском голубом…
Вот как далеко и широко шагнула орденская ленточка начала XVIII века!
И даже в анекдоты «вплелась». Все, наверно, помнят колоритного мэра Москвы Юрия Лужкова, любителя открывать новые учреждения-заведения. Перерезая ленточку при открытии нового объекта, Лужков удивляется:
– А чего это вдруг сегодня синяя ленточка, а вчера на таком же объекте была красная?
– Так вчера ж открывали женский туалет, а сегодня мужской!
* * *
Двое новорождённых болтают в роддоме:
– Ты мальчик или девочка?
– Не знаю!
– Сейчас я тебе скажу! Первый новорождённый приподнимает одеялко второго и говорит:
–Ты девочка.
– Как ты догадался?
– А у тебя розовая распашонка.
Но какой бы давней и «исторически обоснованной» ни была традиция, с юным читателем «Земли» соглашусь. Подумаешь, вопрос! Носите, парни, если нравится, розовые рубашки!