Каждый уголок нашей необъятной страны имеет свою особую прелесть, природные богатства, историю и выдающихся людей. На бескрайних просторах Восточной Сибири располагается наше солнечное Забайкалье. А в южной его части – самый живописный уголок древней агинской земли – наш родной Алханай. Главное богатство Аги – трудолюбивые и талантливые люди. «Земля» уже упоминала, что в 2021 году исполнилось 100 лет со дня рождения писателя, поэта, журналиста, участника Великой Отечественной войны Дугаржапа Жапхандаева. Каким он был?
Дугаржап родился в местечке Загдачей в семье местного кузнеца в мае 1921 года. Семнадцатилетним был призван в армию и служил в Приморье. Военная служба привела забайкальца в Маньчжурию, на войну с Японией – союзницей фашистской Германии. Не раз получал наш земляк благодарности от командования, был даже награждён медалью Жукова. А после службы вернулся в родной Алханай, стал работать в колхозе, обзавёлся семьёй и начал писать материалы и стихи в местные газеты. Скоро молодого автора пригласили на литературную работу в «Агинскую правду», где уже трудились такие опытные журналисты, как Б. Рабдано, Ж. Жамсуев, Б. Цыбиков, А. Жамбалон.
Дугаржап прекрасно знал бурятский язык и литературу и всегда ратовал за сохранение и развитие родного языка и культуру бурятского народа. С первыми плодами его творчества земляки познакомились ещё до войны. В послевоенные годы на страницах газет и журналов стали выходить его стихи, очерки, рассказы и поэмы. При этом односельчане вспоминают, что был он человеком очень скромным, открытым и честным, а это иногда ценнее всех талантов на свете.
Известный забайкальский поэт и писатель Борис Макаров писал: «Жил на земле прекрасный, мудрый человек Дугаржап Жапхандаев, мало говорил и много работал. Всю свою жизнь писал стихи, рассказы, повести и редко видел их напечатанными хотя бы в периодике. Уважал людей, и люди отвечали ему взаимностью. Не умел, не мог, не хотел одного – «выбиваться в люди». А без этого желания даже самый талантливый писатель России не мог рассчитывать увидеть свои произведения собранными в отдельную книгу…»
И всё же стихи Жапхандаева печатались в окружных, областных и республиканских газетах, журналах «Дальний Восток» и «Байкал», коллективных сборниках. Лучшие из них вошли в сборник «Звонкая мелодия». Благодаря дружбе и сотрудничеству с Василием Никоновым, Георгием Граубиным и другими писателями, занимавшимися переводом творчества бурятских поэтов, стихи Жапхандаева стали известны и русскоязычным любителям поэзии, заслужили признание тысячи забайкальцев. Обрела популярность его поэма «Пурга», посвящённая труду чабанов. Тепло были приняты читателями повести «Начало» и «На берегу голубой реки».
А воспевал сын Аги вещи простые и вечные – любовь и верность к Родине, удивительную красоту природных родных мест, трудолюбие, стойкость и талантливость земляков, в том числе простых тружеников сельского хозяйства.
Более 20 лет проработал Дугаржап Жапхандаев в редакции газеты «Агинская правда», трудился в окружном издании «Ленинэй туг» («Знамя Ленина»), был переводчиком дубляжа «Агинской правды». В 1999 году по инициативе сына Цыдена (он тоже стал журналистом!), уже после смерти автора вышла книга «Алханай – Шамбала моей души» в переводе Виктора Балдоржиева. В ней – исчезнувший мир наших предков, забытые традиции и образы.
В 2002 году вышла в свет повесть «Между Алханаем и Ямато», также в переводе В. Балдоржиева. Она рассказывает об исходе Великой Отечественной войны, дружбе народов и советском солдате, что родился и жил у подножия Алханая…
К 100-летию знаменитого земляка жители Алханая провели конкурс чтецов среди школьников и вечер памяти на сцене сельского Дома культуры. В краеведческом музее прошла выставка, посвящённая жизни и деятельности Дугаржапа Жапхандаева. Земляки с интересом знакомились с коллекцией ручек писателя, наградными документами, уникальными фотографиями и рукописями, которые, верим, когда-нибудь увидят свет.
Такие мероприятия агинчане часто (если не всегда) устраивают силами всех – семей юбиляров, администраций, учреждений культуры, предпринимателей… Крепкого здоровья, благополучия, мира и добра вам и вашим близким в Сагаалган и всегда!
Белый месяц – Сагаалган
Из книги Дугаржапа Жапхандаева «Алханай – Шамбала моей души», в переводе Виктора Балдоржиева
Пока считали дни и готовились к празднику Белого Месяца, он уже наступил. Идут последние приготовления, папа и мама убирают в юрте, до блеска вытирают бронзовых божков, вечером зажигают благовония и лампадки. Завтра – праздник!
Просыпаюсь. В юрте – благоговейная тишина. По обе стороны божницы из красного дерева выстроились сверкающие божки. Изумлённо смотрю на них – какие они нарядные и красивые! Вот с краю совсем юный божок. У него пухлые щёки, бесстрастное сияющее лицо, прямая осанка. Он держит чётки и внимательно смотрит на меня большими круглыми глазами. Я тоже внимательно смотрю на него. С праздником!
Стёкла с божницы сняты. Перед божками расставлены блюда с разной едой. В ровном мерцании медных лампад отблёскивает капающая жёлтым жиром жирная грудинка. На блюдах много конфет в красивых обёртках, белый сахар, печенье, пряники, калачи, пенки, масло, айрак, молоко…
– Когда же всё это съест бог? – изумлённо спрашиваю я у мамы. Она посмотрела на меня, и на лице её сверкнула улыбка.
– У папы спроси! – ласково сказала она.
Нет, я не буду спрашивать у папы. Дождусь и посмотрю, как бог будет кушать. Когда мы закалываем быка или овцу, тоже жертвуем богу, но я ни разу не видел, чтобы он съел разбросанные кусочки мяса.
– А почему бог никогда не ест мяса? – недоумённо вопрошаю я. Но мне никто не отвечает.
Наверное, на этот раз бог съест все подношения. А может быть, эти конфеты и сахар отдадут мне?
Откуда мы начнём праздновать, скажет мама. Обычно мы начинали с верхних стойбищ. Я, Жалма-абгай, Дашима Гатапова и Жамьян-Дэби Намсараев идём гурьбой по тропинке через кустарники к Даржаевым.
Бабушка Даржаевых Цыремжит-абгай всегда ласкова и приветлива. Вот и сегодня она вышла из юрты встречать гостей. Хотя глаза её видят плохо, она давно заметила нас. Морщины на её лице лучатся улыбкой.
– Дети! – восклицает она, протягивая к нам руки. – Понашему обычаю я вышла принять ваших коней.
Запыхавшиеся, мы наперебой приветствуем её, гурьбой вваливаемся в юрту и, помолившись божкам, садимся в предвкушении праздника.
– Благословляю и желаю вам благополучия! – кланяется Цыремжит-абгай, и по обычаю каждый «встречается с ней», прикасаясь к её рукам двумя протянутыми руками.
– Цыден-Еши ушёл к Лыгдыновым, Цыбегжидма побежала играть с Сунданом, – приговаривает Цыремжит-абгай, ставя на треножник очага прокопчённый котёл.
Слева от неё оттаивает занесённое с улицы мясо, белеет мелко нарезанная домашняя лапша. А бабушка продолжает рассказывать новости:
– Молодёжь гуляет. Наша Цырчигма поскакала к Золтоевым. Найдан Лыгдынов, парни Золтоевых, дочка Намсарая заседлали коней и вместе празднуют по стойбищам…
Припухлые щёчки Дашимы жарко краснеют. «Золотая Дашима!» – называет её мама. Я смотрю на неё и не понимаю, отчего из золотой она стала огненно-красной.
Вдруг вбежал взволнованный Цыден-Еши, наш ровесник. Увидев нас, широко заулыбался.
– Сынок, поздоровайся с гостями, – ласково сказала Цыремжит-абгай. Но от избытка чувств Цыден-Еши только обрадовано рассмеялся.
Раскрасневшиеся, переглядываясь, мы едим из деревянных чашек вкусный суп с лапшой.
– Ешьте досыта! – то и дело слышится над нашими головами ласковый голос Цыремжитабгай. – Потом можете играть на улице в тарбаганов и волков. Хотите – играйте в юрте, у нас много лодыжек, возьмите цепочку Цырчигмы… Дугаржап, сколько тебе исполнилось?
– В Белом месяце – шесть… Нет, семь! – бойко отвечаю я, оглядываясь.
Цыремжит-абгай открывает сундук и, вытащив оттуда свёрток, смотрит на нас, и добрая улыбка озаряет её лицо.
– Ну, ребятишки, принимайте подарки Белого месяца! Жамьян-Дэби, подходи. В какой год ты родился?
– Курицы!
– Значит, тебе пять конфет. Кто ещё в год курицы?
– Я, я… – перебиваем друг друга мы с Дашимой.
Мы суём за пазухи конфеты, сахар, пряники и выбегаем на улицу…
Наигравшись во дворе Даржаевых, бежим к Найдановым. Они живут в маленькой избушке с подслеповатыми оконцами. Лхамади-абгай дома нет. Но дедушка Найдан встречает нас как дорогих гостей. Усадив нашу ватагу на почётные места, он начинает готовить угощение. Взволнованные, мы наблюдаем, как Найдан-ахэ раскатывает тесто и быстро-быстро нарезает острым тонким ножом лапшу.
Здесь мы снова едим суп с лапшой. Животы наши становятся тугими, и уже трудно бежать. Не спеша мы бредём к Жалсановым.
Нас встречают жена дяди Жалсана Должин-абгай, её дочка Дыжит. Сын Жамбал, видимо, отправился куда-то в гости. Громким и скрипучим голосом Должин-абгай приветствует нашу компанию. Сонные и вялые, мы пьём чай и лениво хлебаем суп с лапшой.
– Уже поздно, – ласково говорит Должинабгай, – оставайтесь у нас ночевать, играйте. Завтра домой пойдёте. Куда вы на ночь? Снимайте шубёнки. Гости Белого месяца обязательно должны ночевать…
Мне не хочется оставаться. Боюсь. Ведь это стойбище на самом краю Мухар-Хунды, а один лама говорил, что в Мухар-Хунды водятся черти. Слышал я также, что черти всю ночь до рассвета терзают лошадей. «Почему они не проведут молебен и не изгонят чертей?» – думаю я…
Ночевать мы у Жалсановых не остались и ночью же вернулись домой.
Сагаалган длится целый месяц. Однажды к нашей юрте подкатил на санях русский мужик. На нём была чёрная козья доха мехом наружу. Интересно, кто это? Долго я рассматривал его. Мужик неторопливо распряг коня, привязал его к коновязи. Он всё время посматривал на меня и улыбался. Потом спросил, мешая русские и бурятские слова:
– Папка твой дома?
– Дома, дома, — зачастил я обрадовано.
Посматривая на меня, мужик взял из саней туго набитый мешок, подошёл к дверям нашей юрты, положил на землю мешок, сбросил на него доху, сверху – мохнатую шапку. Я понял, что он ждёт меня, подбежал, открыл дверь и ринулся в тёплый сумрак юрты. Мужик неторопливо вошёл за мной.
Папа рылся в ящике, где хранил всякие железки и инструменты. От звона он ничего не слышал. Мамы и Жалмы-абгай дома не было.
– Мэндээ! Здравствуйте! – громко и радостно сказал мужик и раскрыл для объятий большие руки. – С Белым месяцем! Праздник… Почему работаешь?
Папа оглянулся и встал. Они обнялись и расцеловались.
– Мэндээ, Ванька-тала! Хорошо, ошень хорошо! – смеялся папа, разглядывая друга.
– Как баранухи, яманы? Жирные? Волков нет? – расспрашивал гость.
– Хорошо, ошень хорошо! – продолжал радоваться папа.
Появились мама и Жалма-абгай. Увидев гостя, мама сразу поставила на недавно сложенную печурку чай, подбросила в огонь дрова.
– Тала приехал, – приговаривала она, – надо мясо с улицы занести, сена его коню дать.
Папа и его друг оживлённо беседовали, мешая русские и бурятские слова. Я понял: папа будет что-то ремонтировать Ваньке-тала… Русские друзья отца часто привозят ему для починки ружья, топоры, ножи, самоварные трубы, расплачиваясь хлебом, мукой, зерном. У папы много друзей, он никогда не торгуется с ними, принимает всё, что они привозят, ремонтирует и отправляет обратно. С нашими овцами иногда пасутся и овцы наших русских друзей. «Вот этот большой чёрный баран – не наш, а папиного друга», – доверительно сказала мне однажды Жалма-абгай.
Мама всегда увозит нашему другу подарки – сухожилия для ниток, выделанные шкуры, баранью грудинку… В седельных сумах она часто привозит нам большие ковриги хлеба, калачи, вкусные шаньги и булочки. Летом, когда курят араку, оставляют в большом деревянном жбане первач. Крышку жбана забивают деревянными гвоздями, ставят на хранение в тени. Это для нашего друга…
Сагаалган продолжается. Днём и ночью мимо нашего стойбища проносятся нарядные всадники на конях с лохматыми гривами и красивыми сёдлами, весёлыми хмельными голосами распевая песни. Скорей бы подрасти и праздновать как взрослые!
Марина Найданова, с. Алханай