Литературная гостиная

Баба Надя

Рассказ

Зинаида Лобачёва, с. Хушенга

 

Осенним сентябрьским утром возле администрации села собралось много народу. Призывники стояли кто с рюкзаками, а кто просто со спортивной сумкой, но почти на всех были куртки-пуховики. Впереди зима. А судьба уготовила парням дорогу длинную.

Подъехали два больших школьных автобуса оранжевого цвета с прикреплённой к стеклу табличкой «Дети». Коренастый мужчина в военной форме зычно прокричал:

– Призывники-и-и, по машинам!

Толпа загудела. Женщины обхватывали за шею, целовали своих парней со слезами на глазах. Мужчины сдержанно жали руки друг другу и обнимались на прощание.

Большая семья Ивановых стояла отдельной группой. Пришли все родственники, даже баба Надя, девяностолетняя старушка, не осталась дома. Пришла с ходунками проводить внука и правнука на фронт. Правнук Лёшка горячо целовал беременную жену Катю и что-то шептал ей на ухо. А внук Константин сразу подошёл к бабушке, попросил:

– Бабуля, родненькая, благослови.

Старушка была из старообрядцев, сложив двуперстие на правой руке, размашисто окрестила внука со словами:

– Господи спаси и сохрани.

Наклонив голову внука к себе, поцеловала его в макушку.

Костя обнял бабушку.

– Бабуля, молись за нас и жди нас. Мы скоро вернёмся.

Рядом с бабушкой стоял отец Василий. Он пожал сыну руку и крепко его обнял.

– Мы будем вас ждать. Вернитесь живыми и здоровыми.

К бабушке подошёл Леонид, с улыбочкой произнёс:

– Бабуля, ты наша надежда и опора, поглядывай тут за моей Катей.

– Ой, дитятко ты моё малое, – улыбнулась баба Надя и благословила правнука.

– Костя, – обратился Василий к сыну. – Ты оберегай там этого охламона, молодой и горячий, не наделал бы глупостей.

Неожиданно к старушке подошёл соседский парень и попросил тоже его благословить. Баба Надя выполнила его просьбу. И вдруг многие новобранцы, прежде чем сесть в автобус, стали подходить к старушке. Та благословляла; кого не знала, спрашивала имя, чтобы молиться за него.

Василий смотрел на мать и удивлялся. Пару месяцев назад она потеряла интерес к жизни. Плохо стала есть и спать. Её глаза потускнели. Она часами сидела в своей комнате и безучастно смотрела в одну точку, а сейчас её глаза искрились. Рука двигалась как у молодой, и она даже не держалась за ходунки. Неизвестно откуда в ней появилась немыслимая любовь к жизни, к этим парням, что подходили к ней.

Василий вспомнил про её юбилей в начале сентября. Она не хотела ничего…

…Он зашёл к ней в комнату. Мать сидела на кровати, повернув голову к окну. Там вечерняя зорька раскрасила в малиновый цвет небосклон. Уходящее на покой солнце последними лучами высвечивало верхушки деревьев соснового бора, не давая сомкнуться густым сумеркам над засыпающей землёй.

Последнее время мать часто уединялась. Уставит свой задумчивый, слегка прищуренный взгляд куда-то вдаль и сидит так часами. В эти минуты её изрезанное морщинами лицо словно каменело. Оно не отображало ни радости, ни печали, в нём не было интереса к жизни, что особенно пугало Василия. В последнее время она здорово похудела, от былой красоты остались только большие карие глаза.

Глядя на неё, у Василия щемило сердце. Он, конечно, понимал – возраст берёт своё. Она уже полгода ходит с ходунками, но обладает хорошей памятью и неплохим зрением. По-прежнему всё в доме держит под контролем, ненавязчиво так, мимоходом выдаст вдруг:

– Васька, дверцу-то в садочке не закрючить, стоит распахнута.

Да он и сам видел, что дверца провисла, не закрывается, но в суете повседневных дел не доходили руки до такой мелочи. Материнское «Васька» действовало на него безоговорочно, хотя сам уже на пенсии и молодёжь его давненько называет Василием Петровичем, однако он всё ещё под приглядом и покровительством родной матушки. Детское имя, сказанное устами матери, наполняло его тело жизненной энергией, на спине словно крылья вырастали и, несмотря на букет болячек, осознавал – он ещё сын! Не только отец, дед, но и сын. Бросал всё и шёл ремонтировать дверцу.

– Мам, у тебя скоро день рождения. Чо подарить-то тебе? Чо ты хочешь?

Старушка отвернула голову от окна и уставила свой хмурый взгляд на сына.

– Ничаво не нада. Не гоношись.

– Да ты чо! Как не надо? У тебя ведь нынче юбилей: девяносто лет.

– Чо мне веселиться? Пролётел ещё годок, на шаг ближе к смерти.

– Ну, мам, ты даёшь, – возмутился Василий. – Я уже и сестре позвонил. Они завтра из Новосибирска вылетают.

Старушка оживилась, на лице появилась улыбка.

– Чо, правда едет?

– Правда! И не одна, а с мужем и внуком.

Бабушка Надя всплеснула руками:

– Вай! Внучок, Петрушка, едет. Ево скоко лет не видала. Вырос-то, пади, как.

– Так институт уже оканчивает.

– Институ-ут? – переспросила старушка и стала считать на пальцах. – Точно, двадцать четыре годочка, мужик уже.

Заметив перемену настроения матери, Василий снова спросил:

– Так чо тебе подарить?

– Чо ты ко мне причапился, как репей? Каво мне таперича нада? Я уже на похороны деньги складаю.

– Тьфу ты, – раздражённо сплюнул Василий и вышел из комнаты.

Мать уныло проводила его взглядом и снова погрузилась в раздумье: «Вот ить шалопай, не разумеет, хоть и сам в летах, а не доходит до него – время моё ушло, подруженьки давно на погосте. Токо мне Бог смерти не даёт. Уже и здоровье забрал, кое-как хожу, а живу. Зачем? Для каво живу?»

Она поправила рукой подушку, легла, укрывшись тёплым верблюжьим одеялом, притихла, пытаясь заснуть. Но где этот исцеляющий тело благодатный сон? Последнее время её мучила бессонница. Разные мысли крутились в голове. О будущем старалась не думать. Ничего хорошего уже не ждала. До полуночи ворошила своё прошлое. Там она была молодая, здоровая, любила мужа, растила детей. Там она была счастлива, но всё это былые времена, и не вернуть их назад. Но душой и сердцем она была там.

Продолжение следует…

Иллюстрация Елены Аликиной. «Дом оживших воспоминаний»