Прошлый раз я говорил о махорке – примечательной детали быта, близкой каждому солдату на Великой Отечественной войне. «Эх, махорочка, махорка. Породнились мы с тобой!» – это из фильма. А вот ещё из кинофильма 1967 года «Щит и меч»: «Есть у меня в запасе гильза от снаряда, / В кисете, вышитом душистый самосад. / Солдату лишнего имущества не надо. / Махнём не глядя, как на фронте говорят». Первый вопрос на засыпку: зачем у солдата в вещевом мешке гильза от снаряда? Да мало ли что? А может, хранить в нём кресало, чтобы закурить! И ещё что-нибудь по мелочи. А дальше идёт предложение о товарном обмене (вспомните недавно бытовавшее слово «бартер»). Но обмен особый. О чём и поговорим.
Сначала об условиях возникновения такого обмена. Слово фронтовику А.Д. Волкову.
«Крайний недостаток продуктов и курева вынуждал солдат быть очень щепетильными при справедливой делёжке их. Когда приносят развесной и рассыпной продукт в подразделение, то его начинают раскладывать на равные кучки. С какой бы аптекарской точностью ни был разложен продукт, всё кажется, что в иной кучке больше. Так вот, окончив раскладывание, одного заставляют отвернуться, а другой, указывая пальцем на кучку, спрашивает: «Кому?» Отвернувшийся называет чью-то фамилию, и тот берёт указанное. Так было всегда. Естественно, не было случая, чтобы товарищи делились пайкой. А вот товарообмен был непременным явлением. Не позволяли разделить на всех долю махорки некурящего. Что там достанется каждому? А если табак обменять на сахарок, то хоть один накурится вволю, а некурящий в награду съест две порции сахара. Офицеры получали отличный дополнительный паёк, да и на кухне при магическом: «Командир взвода!» повар черпал со дна и добавлял сверху жирку. Значительную долю личных трофеев надо отдать командиру, что бы это ни было. Немцы из окопов тоже дразнили нас: «Кому? Ивану!» – и посылали мину.
«Махнём не глядя?» – один из солдатских досугов. Казалось бы, какие радости, а тем более развлечения в окопной жизни? А находили же! Трофеи были для каждого – праздник! А ведь это не только еда. Обшаривая убитого немца (мародёрствуя), брали всё подчистую, вплоть до иголки. Ну а потом, даже при встрече лишь двоих, предлагал один: «Махнём не глядя?» И протягивает зажатый кулак, в котором должна быть спрятана непременно полезная и нужная вещь, хоть иголка. Но ни в коем случае камень, сучок и т. п. Второй по размеру кулака определяет примерную величину предмета и, покопавшись в кармане, зажимает в своём кулаке примерное по объёму. Ещё «махались» часами на слух: один другому приставляет кулак к уху, послушать ход зажатых в кулаке часов. С «подглядом» каждый должен показать краешек предмета. Так можно обменять хорошие часы на пустой корпус от часов, а то и просто на отполированный кусок гильзы. Было даже «махание» кармана на карман, вещмешка на вещмешок (их содержимое). Обоюдно удачного обмена почти никогда не было. Неудачник никогда не обижался».
* * *
С такой детальной картиной махания я познакомился сравнительно недавно. И обрадовался. Оказывается, я был в детстве свидетелем такого махания. Жив был этот фронтовой обычай ещё лет 15–20 после войны. Отец время от времени приносил с работы часы. Иногда махание было удачным, и отец торжествовал, а было и наоборот. Но претензий к «обмахнувшему» его не предъявлял.
А почему глагол «махнуть» в выражении? Могу предположить только, что в этом слове есть вот какие значения: 1) согласиться на обмен (махнуть головой в знак согласия); 2) перестать обращать внимание, придавать значение чему-либо. То есть: выиграл – хорошо, а нет, махну рукой, да ладно, мол, не велика потеря!
Вот вы и познакомились с ещё одной деталью, незнакомой большинству наших современников, что, согласитесь, приятно, а мне любопытно: есть ли среди читателей кто-нибудь, кто слышал, видел или сам участвовал в каком-нибудь виде махания?
Николай Епишкин, лексикограф