Сказка-быль из серии сказок «Дедово зеркальце»
Ольга Малахова, п. Чернышевск
Посвящаю моим родным – деду Петру Тихоновичу и бабушке Марии Евгеньевне Хмéлевым.
Коровушка Зорька быстро шла впереди, позвякивая нашейным колокольчиком. За ней чинно вышагивала лошадка Звёздочка. В широких санях, на меховом пятнистом тулупе, покачиваясь взад-вперёд, восседали дед с любимой правнучкой. Снег звучно скрипел под полозьями повозки. Под яркое солнышко начинала искриться порошка.
– Ну-у-у, Звёздочка, пошевеливайся! – командовал Матвей, похлопывая лошадёнку вожжами. Пар валил изо рта взволнованного кучера. При каждом сказанном слове на декабрьском морозе влага прилипала курчавым инеем к ворсу воротника и шапки деда-сказочника.
– Слышь, Поленька, как Звёздочка-то наша шумно похрапывает? Ох, и завью-ю-южит к ноченьке-то непогодушка! Вон, и круг-то какой яркий нарисовался вокруг солнца. Кабыть, Савва грядёт к зáвтру. Он ведь снежной Варваре, что на Руси семнадцатого декабря чествуют, есть брат родной.
– Савва? Ты мне про него никогда не рассказывал, дедушка. Расскажи-расскажи, прямо сейчас мне расскажи! – звонко затараторила девочка, дёргая старого за рукав чёрного тулупа.
Матвей, довольный интересом внучки, сдвинул на лоб видавшую виды шапку-ушанку. Погладил курчавую бородку. И, подмигнув Поле прищуренным синим глазом, принялся обстоятельно толковать:
– А Савва-то, Поленька, как есть, продолжатель Варвары будет. Он всю работу её доделывает. Если Варвара-то тóльки мостит студёные дороги, то Савва-зимник уж стелет их на всю зиму-зимушку. И всю-то землицу белым пологом закрывает. Это чтоб, стало быть, не замёрзла она – кормилица-то наша. Вот восемнадцатого декабря и придёт Саввин день. У нас в деревне-то про него, знаешь, как говорят?
– Как, деда?
– Говорят, что на святого Савву зима реки и пути засаливает да гвозди кругом вострит. Ох, и холодно бывает в этот день! Мороз окоянный прямо душеньку заворачивает в оковы ледяные. Оборон господь в такой студень кому в дороге оказаться! С этого-то дня всё потихоньку замирать начинает. Потому все уличные работы надобно зарáне сделать. Во-о-от как, детонька!
– Ах, как интересно, дедуль! А что же потом будет? Чем занять себя людям на Саввин день, если даже на улицу мороз ходить не велит?
Матвей подмигнул Полнке и, потрепав за раскрасневшуюся щёчку городскую девчушку, хитро выдал:
– Хе-хе! Да бабы наши деревенские балакают, что на Савву надо дома сидеть. Да не трéба ругаться хозяину с хозяйкой своей. Особливо тому, у которого лошадёнка в хозяйстве имеется.
– Потому-то, дедуль, ты утром и стырил с бабулей так громко? – звонким колокольчиком засмеялась сметливая правнучка.
– Что ты, что ты, пострелёныш? Это ж я к тому с ней спорил, чтоб ты со мной на Кипýн поехала, а не с ней в избе осталась бабýлькины говорки слýхать. Скучаю я без тебя, кровиночка ты наша. Потому кáжной минуточкой и дорожу, чтоб с тобой подле побыть.
Девочка поближе подсела к деду. Наклонила головку к плечу Матвея. Придерживая ручонками вожжи, по-детски мило вполголоса призналась:
– Я же вас обоих люблю, дедушка. А ещё маму люблю и папу. Люблю гостить у вас. Вы мне с бабушкой рассказываете такие интересные сказки! Таких нет ни в книжках, ни даже в моём планшете дома. Прикольные сказки мне ещё бабушка Дарья рассказывает, когда приезжает в гости. Только она далёко живёт. В Сибири.
– Э-эх! Я б ваши планшеты-то все, как есть, на помойку повыкинул! Как вы говорить-то ещё не разучились у себя в городах-то своих? Это ж надо до того доумться, чтоб интернет стал главнее живого общения с родными людьми! Приедешь к вам в гости, так и почаёвничать-то по душам не с кем. Поговорить ладом за чаем и то всем нé-е-когды!
Матвей, пригорюнившись, с досады снял рукавицы и сердито хлопнул ими о колени. Полнка положила маленькую ладошку на морщинистую сильную ладонь деда. Жалéючи заглянула в его помрачневшее лицо. Сменив гнев на милость от трогательной ласки, душа Матвея блеснула влажным блеском в добрых глазах. Оттаяв, старик крепко обнял малышку и выговорился по полной:
– Вот, Поленька, и выходит, что тольки в деревне-то и осталось тапéрь говорить по-людски. Ведь у нас покамест нет интернета-интервента. К городским надобностям мы не обыкли. Да и не привыкнем ужо никогда! Деревня-то наша неперспективной оказалась! Ненужной, стало быть, по доводам умников да городских дельцв всяких.
Дед смахнул рукавом навернувшуюся слезу и, обняв крепкой рукой родную кровиночку-внучку, горячо с придыханием добавил:
– А ты, внученька, приезжай к нам с бабкой почаще, покáмест деревня ещё жива. Плохому-то не научим. А вот к труду уважение привить ищó смогём. Обучим почтению к старшим людям.
– Ой, деда, смотри! Зорька убежала от нас. Где же мы теперь её искать будем? – отвлекла Матвея от стариковых грустных дум ласковая внучка.
– Не переживай, Полюшка! Пущай себе убежала. Знать, она вперёд нас с тобой к воде утóпала. Пить захотела, кормилица-то наша. Слышь? И ботало её – колокольчик на шее коровы – уж не звякает боле.
– Она что, и дорогу туда знает? Зачем же тогда мы ей нужны? Зорька бы и без нас водички напилась и домой спокойно вернулась, – в изумлении, часто хлопая глазёнками в густых ресничках, покрытых инеем, задала вопрос Поленька.
– Вот у ключа-то, милая, всё и увидишь сама. Поехали быстрей. Н-у-у. милая, поторáпливайси! – скомандовал дед гнедой кобылице Звёздочке.
* * *
Под берёзками в белых сарафанах у заснеженного тальника, недалеко от проруби ключа смирно стояла Зорька. В окне чистейшей воды родника, как в зеркале, отражалось бело-синее небо, высокие деревья, играло лучиками солнышко.
– Чего же она не идёт к воде, дедушка? Боится или нас ждёт?
– Так ведь лёд кругом. Скользко очень. Привычна она доброту да заботу от хозяев принимать. Вот мы с тобой её сейчас и будем поить с ведёрка.
Дед неспешно выбрался из саней. С поклоном поздоровался с красивой местностью и невидимыми хозяевами природного источника. Собравшись с мыслями, по обыкновению принялся за свершение местного старинного обряда:
– Для начала, Поленька, глянь-ка на нéбушко высокое, чтобы глазки твои были зоркие-зоркие. Теперь поклонимся Кипун-ключику. С добром надо приходить людям к родникам землицы-матушки. У ключа нашего добрее становится даже ворчливый злюка. Тапéрь помоем глáзаньки ключевою водою. Так делают человéки, чтобы уважить водицу чудодейственную.
Зачерпнув пригоршней немного воды из ключа, Матвей спрыснул румяное личико внучки. Сразу же вытер его насухо припасённым вышитым рушником. Потом ополоснул и своё красное от мороза, но счастливое от кристальной чистоты природы, мудрое, просветлевшее.
– Вот и добре. Вот и ладно. Тапéрь и потрудиться не грех, милая.
Широкой лопатой, что стояла у высокой берёзы возле родничка, дед собрал большие льдинки с поверхности ключа. Зачерпнув в ведро воды, поднёс коровке. Через короткое время Зорька опустошила его, потом ещё раз и ещё. Сначала Поля, громко удивляясь, только успевала вслух считать, сколько вёдер воды выпила корова. А потом вместе с дедом они припомнили разные детские считалочки и играючи разучили математический счет. Вместе, кто лопатой, а кто небольшим совочком, расчистили ото льда желобок отвода воды родника, бегущего в ближний лесок. Струйка звенящей воды, текущая далеко вглубь леса, привлекла внимание Поли.
– Ой, деда, а вся вода не утечёт из Кипун-ключа?
Матвей пристальным взглядом окинул правнучку и мудро заметил:
– Всё-то тебе интересно, зёрнышко, всё-то хочется знать. Так и живи всегда с интересом к жизни, Полюшка. А в роднике вода не иссякнет. Нет! Не переживай, внученька. Не иссякнет, покуда чистота вокруг него будет. Так и в жизни бывает, свет мой. Не замутишь родник своей жизни мусором всяким, так и будет он чист. И будет звенеть твоими делами славными да людей радовать. Помни об этом всегда, моя девочка.
Прилетела птичка. Попила водички, поклевала камешки, пропела роднику свою свирельку и, вспорхнув, присела на берёзку. Полинка прислушалась к прозрачной воде ручейка, радостно поделилась детскими впечатлениями:
– Ой, дедушка, ключик-то разгова-а-аривает! Он что, живой, раз песни поёт, как птичка?
– Всё на земле живое, Полюшка. И всё имеет душу свою, как и человек. Знай это и рассказывай всем, кто спросит тебя про то.
Так в душевных разговорах они вместе прибрали древесный мусор у ключа. Потом Матвей наполнил фляги водой, и труженики засобирались в обратный путь.
– День завсегдá вечером хвалится, Поленька. Вот приедем домой, похвастаю бабке, как ты мне тут помогала. Ладно ль это? Не устала ли, родимая, с дедом-то трудиться?
– Нет, дедуль. Так по-взрослому со мной ещё никто не играл! И я даже нискóлечки не замёрзла, как бабуля грозилась. Ты меня ещё возьмёшь на ключик?
– Обязательно возьму! Была бы охота, золотко моё. А без труда, скажу я тебе, и отдых несладок бывает. У нас в деревне-то, знаешь, как про то говорят?
– Как, деда?
– Трудись и делай добро людям, а уж тогда и сам жди добра. Потому как жизнь-то людская, девонька, дана человеку только на хорошие дела. И ни на что другое!
Фото Елены Сластиной