К 150-летию приезда Великого князя Алексея Александровича
Зимой 1872/73 годов Забайкалье было взбудоражено грандиозной новостью: четвёртый сын императора Александра II, Великий князь Алексей Александрович, возвращаясь после морского путешествия на фрегате «Светлана» в Северную Америку, Китай и Японию, должен посетить этот отдалённый от столиц регион. Его высочество прибыл во Владивосток 5 декабря 1872 года, и первоначально планировалось, что уже вскоре он отправится в Санкт-Петербург через территорию всей Российской империи. Конечно же, в Забайкальской области повсеместно началась ажиотажная подготовка к встрече Великого князя. Кое-что об этом сообщил в своей книге «О Сибири и Камчатке» ссыльный поляк, учёный-биолог Бенедикт Дыбовский.
«Подготовка к его путешествию была обставлена с поистине королевским размахом. Вдоль рек, по всей их протяжённости была оборудована аллея из ёлок (скорее всего, из молодых сосен. – Прим. авт.), в два ряда установленных с каждой стороны дороги; а от дороги на реке к каждой станции вела такая же аллея. Проезд по рекам залили водой. На каждой станции вдоль Ингоды находились обученные лошади («иноходцы» или «рысаки», в оглоблях запряжённые «бегунки»), чтобы не задевали факелы и горящие бочки со смолой. Были заранее обозначены станции, остававшиеся открытыми ночью, также снабжённые бочками со смолой для освещения проезда.
Проезжая по этой дороге на нанятых лошадях, так как в то время почтовые лошади не выдавались частным лицам, я был свидетелем того, как между станциями Князе-Береговой и Кайдалово испытывали лошадей и факелы. Вдруг в ночной темноте мы услыхали крики «прочь с дороги», и сразу после этого мы увидели мчавшихся верхом всадников с факелами в руках, а за ними бешено бегущие сани, одни и вторые, запряжённые тройками лошадей. Наши испуганные лошади утащили нас в сторону, и мы долго не могли их успокоить после вида такой варварской поездки, которая, однако, должна быть весьма приятной для «истинно русских» людей, намеренных порадовать сердце Великого князя Алексея. Этим проездом тогда были так озабочены все в Сибири, что приказывали телеграфировать в Читу, а из Читы в Иркутск об испытаниях. Например, телеграммой указывалось время отправления с каждой станции и прибытия на следующую, и каждый «смотритель» получал либо похвалу за скорость, либо нагоняй за медлительность.
В Нерчинске были построены триумфальные ворота изо льда. Такие ворота по замыслу их строителя Куликовского (В.И. Куликовский – польский ссыльный, архитектор зданий усадьбы Бутиных. – Прим. авт.), им самим возведённые, представляли образец декоративной жемчужины. В углублениях и вытянутых нишах стояли лампы разных цветов, которые из-за прозрачности строительного материала делали всё это похожим на зачарованный дворец волшебника. Гирлянды из зелёных веток, покрытых льдом, пучки рогожных волокон, залитых льдом, создавали украшения, настолько похожие на самые драгоценные кристаллы, что невозможно было оторвать глаз от богатства и великолепия ледяных творений. Несколько раз проводилась проверка освещения, и жители Нерчинска часами любовались красотой этих триумфальных ворот.
К сожалению, для тех, кто готовил столь замечательный приём, пришло известие, что Великий князь Алексей зимой не поедет, а будет ждать лета. Триумфальные ворота растаяли слезами печали, а тысячи срубленных деревьев уплыли в океан».
Задержка путешествия по России произошла из-за того, что в декабре фрегат Великого князя из-за льда не смог войти в бухту Владивостока. Лишь 11 (23) мая 1873 года Алексей Александрович и его свита на пароходах «Джалинда» и «Мария» отправились вверх по Амуру и Шилке. Программа путешествия и остановок были тщательно спланированы, но случались и неожиданности. Так, князь вдруг захотел осмотреть золотые промыслы на Каре и находящиеся здесь же каторжные тюрьмы.
«Памятным был визит Великого князя Алексея в Кару, – писал Бенедикт Дыбовский. – Марков, заведующий ссыльнокаторжными Нерчинского горного округа, не ожидавший этого визита, не смог одеть всех заключённых, поэтому скрыл некоторых голых в дальнем здании. К несчастью, Великий князь Алексей был проинформирован одним из его приближённых о том, что такие вещи всегда происходят при так называемых «смотрах», поэтому он добрался до этого здания, обнаружив, что такие истории не исключение, и на глазах у высших властей практикуются повсеместно. Подобный случай произошёл в тюрьме Нерчинска, когда её посетил атаман Дитмар, и то же самое он обнаружил в Чите».
В 8 часов утра 3 (15) июня пароходы с долгожданными гостями прибыли в Сретенск. По сообщению корреспондента газеты «Сибирь», Алексей Александрович «изволил остановиться в комендантском доме, посетить церковь, и выехать того же числа в 5 часов вечера. В Нерчинск его высочество изволил прибыть поздно вечером 3 [15] июня, остановиться у господина Бутина, только возвратившегося из Америки, и, пробыв всю ночь в беседе с господином Бутиным, изволил выехать 4 [16] июня в 6 часов утра».
К сожалению, сведения очень краткие, и вряд ли удастся узнать что-то более подробно, поскольку даже единственная издававшаяся в то время в Чите газета «Забайкальские областные ведомости» ни словом не обмолвилась об этом событии. Тем не менее, можно предположить, что и в Сретенске, и в Нерчинске у Алексея Александровича были и встречи с местными властями, и прошения от них, и подарки. Достоверно известно лишь об одном из последних. Первым нерчинским художником, учителем рисования уездного училища Прокопием Николаевичем Рязанцевым Великому князю «была поднесена картина из бурятского быта, изображающая моление лам у ключа. Взят тот момент, когда буряты бросают монеты в источник». Так об этом сообщал первый биограф Рязанцева А.В. Харчевников. Кстати, картина П.Н. Рязанцева с подобным сюжетом хранится сегодня в коллекции Амурского областного краеведческого музея им. Г.С. Новикова-Даурского (г. Благовещенск), и мы можем представить то, как выглядел этот подарок. В ответ на него Алексей Александрович удостоил художника своим даром – именными часами с цепочкой и соответствующей грамотой.
Более подробно газета «Сибирь» осветила подготовку и сам визит Великого князя в областную Читу: «За четыре дня до приезда Великого князя, городское сообщество воспользовалось пребыванием в Чите инженерного офицера господина [Митрофана Ниловича] Огонь-Догановского, к которому обратилось с просьбой соорудить триумфальные ворота. Эти ворота, вышиной в 4 сажени, с двумя боковыми портиками для пешеходов, действительно были окончены в 4 дня. Колоны и карнизы в тосканском стиле. На фризе помещён государственный герб и надпись: «Чита. 5 июня 1873». Украшенные флагами и гирляндой, триумфальные ворота были очень эффектны.
Прибыв 5 [17] июня в 9 часов, его высочество изволил принять у триумфальных ворот от городского общества хлеб-соль и отправиться в собор на молебствие. После завтрака в Атаманском доме, изволил осматривать все городские и общественные учреждения. В 5 часов был обед у атамана на 40 персон, в котором участвовали военные и гражданские чины города. После тостов за здравие государя императора и высокого гостя, его высочество, ответив тостом за здоровье атамана и Забайкальского войска, изволил вторично провозгласить тост за здоровье хозяина и любезной хозяйки. После обеда Великий князь смотрел артиллерийское учение конно-казачьей батареи, и вечером разъезжал по городу, милостиво любовавшись иллюминацией.
6 [18] июня в 11 часов утра его высочество выехал из Читы, а в дороге, в 5 вёрстах от города, изволил принять завтрак, устроенный казачьим войском на открытом воздухе. Здесь был преподнесён его высочеству адрес от казаков Забайкальского войска с просьбой об устройстве капитала для образования стипендии его имени. Буряты Хоринской думы поднесли в подарок великому князю полный бурятский костюм, и в 3-м часу его высочество изволил уехать. Везде в городе, а также до первой станции, кучером его высочества пожелал быть на собственных лошадях читинский 1-й гильдии купец Ланин, который удостоился собственноручно получить от его высочества карточку.
В дороге Великий князь заезжал в один из бурятских дацанов, и во всё время следования по Хоринской степи был провожаем от станции до станции толпами конных бурят.
По религии бурят все коронованные особы и лица царствующего дома считаются святыми. На станциях они вынимали дёготь из колёс экипажа великого князя и мазали себе лица этим дёгтем».
***
Визит Великого князя Алексея Александровича стал первым опытом приёма забайкальцами гостя высочайшего уровня, который очень пригодился через 18 лет при встрече его племянника – цесаревича Николая, последовавшего домой из путешествия в страны Востока по примеру дяди тем же путём.
Александр ЛИТВИНЦЕВ