Коллектив редакции газеты «Земля» поздравляет с днём рождения журналиста, общественного деятеля Александру Степановну Аксиненко и желает творческих успехов, здоровья и благополучия.
Восемьдесят лет прошло с того чёрного дня 21 июня 1941 года, дня начала страшной войны, поглотившей миллионы жизней наших людей. В те годы у нас у всех было одно звание – советский человек.
Мы и настоящее
Моё поколение не испытывало военные тяготы, мы просто родились в первые годы после войны, у родителей, которые прошли фронты, военные и трудовые. Им приходилось не только голодать, но и работать до изнеможения, воевать на пределе сил и возможностей. Может быть, поэтому многие из нас и росли не слишком здоровыми.
Рассматривая фотографию своего первого класса, а это был уже 1955 год, десять лет после Победы, понимаю, какими мы были заморышами в сравнении с нынешним поколением детей. В первом классе нас было 43 человека, а осталось в живых на этот год меньше десяти. Много лет назад военный врач, преподававшая у нас в институте на курсах медсестёр ГО (гражданской обороны), с горечью говорила, что все военные лишения наших родителей будут сказываться на здоровье будущих поколений.
Нынешнее молодое поколение – это уже правнуки и праправнуки народа-победителя в Великой Отечественной войне, победителя фашизма и нацизма. Какое оно, что унаследовало от своих предков это поколение, для которого интернет, социальные сети заменяют порой человеческое общение? Сумеют ли они в случае беды встать во весь рост на защиту своего Отечества?
Вспоминаю свои детские и школьные годы: у нас не было навязчивой пропаганды, нас учила сама жизнь. Никогда не забуду, когда ещё ребёнком я встретила на улице инвалида в застиранной гимнастёрке, с одинокой медалью на ней, который сидел на деревянной платформочке, а в руках были тоже деревянные, как мне показалось тогда, «утюги». С помощью этих приспособлений он с трудом передвигался по песчаной улице. Отец мне объяснил, что этот человек воевал и потерял ноги на фронте. А в нашем классе учились дети, родители которых воевали и вернулись живыми, как отцы, так и матери. И это никого не удивляло.
Свой счёт к войне
Время было трудное, многие мои одноклассники ходили в школу в телогрейках, простеньких школьных формах, которые передавались в семьях от старших младшим. Мы не имели такого разнообразия продуктов, которое есть сегодня. Главным для нас тогда был хлеб, лозунг был в стране в те годы «Хлеб – всему голова». Наши бабушки, в основном, так как дедушек мы не знали, редко у кого они вернулись живыми с войны, свято и бережно относились к хлебу. Помню, как моя бабушка по маме, Мария Алексеевна Мягкова, нарезав булку хлеб на ломтики, аккуратно сметала крошки и съедала их. Каждый оставшийся кусочек хлеба она сушила и складывала в мешочек, приговаривая: «На чёрный день». С какой тревогой каждое утро смотрела на чёрную тарелку радио, ожидая последние известия, как всегда причитала: «Только бы не было войны!»
Как утверждают историки, в нашей стране нет ни одной семьи, не потерявшей в годы войны своих родных. И у нашей семьи есть счёт к той войне. Война для семьи Мягковых началась в 1939 году, когда средний сын Иван был призван и отправлен воевать на Халхин-Гол. К радости родных, вернулся живым и почти сразу снова был призван на военные сборы и с первых дней июня 1941 попал на Западный фронт, под Ленинград, был разведчиком.
Старший сын Илья был призван на фронт тоже в июне 1941 года, ополченец, рядовой.
Война их забрала сразу, обоих в августе 1942 года. Отцу Алексею Васильевичу буквально в один день пришло два извещения: рядовой Илья Мягков пропал без вести, а Иван погиб. Прочитав оба извещения, он вышел из дома на улицу, присел на завалинку, а через некоторое время дочь обнаружила его мёртвым, он не смог перенести страшного горя. Впоследствии пришло письмо от сослуживцев Ивана, из которого семья узнала, как он погиб: взвод разведки был отправлен в тыл врага для уничтожения склада боеприпасов немцев. При выполнении задания завязался бой, в котором Иван был ранен и остался прикрывать отход группы, имея автомат и гранаты. Последнее, что слышали его товарищи, был взрыв гранаты, они знали, что живым он врагу не сдастся. Пока была жива бабушка, она искала следы брата Ильи, но до сих пор мы не можем найти сведения, как он погиб.
Отдать дань благодарности
И со стороны моего отца потерь немало: в большой молдавско-украинской семье на разных фронтах воевало более 11 человек. Остались лежать в украинской земле двое, дед мой похоронен в Польше, и следы его отыскались только в 60-е годы прошлого столетия. Родной брат бабушки умер от ран в московском госпитале, есть могила под Ленинградом, есть пропавший без вести племянник бабушки Пелагеи Лукьяновны. Три её сына, не раз раненные, вернулись живыми, как говорили ей односельчане, повезло. Нет, не повезло, вымолила она их у смерти.
В последние годы, словно торопясь отдать дань благодарности оставшимся в живых ветеранам, проходят грандиозные парады Победы. В пору нашего взросления не было праздников Победы, не давали ещё удостоверений участников войны. Сколько же их ушло, не получивших почестей за спасение Отечества! Листая старые подшивки районной газеты, почти в каждой читала некрологи бывшим фронтовикам. Вспоминаю, что в те годы, особенно в конце пятидесятых и в начале шестидесятых, стали лучше жить, и мужчины перестали носить френчи, брюки и сапоги, но и тогда многие из них не любили вспоминать о военном прошлом. В докладах начальства к праздничным датам, особенно 23 февраля и 7 ноября, только перечислялись фамилии бывших фронтовиков, отличившихся на фронте.
От бывших солдат трудно было порой добиться рассказа о своём фронтовом прошлом, хотя они ещё долго после войны будили своих родных криками, потому что война им постоянно приходила в страшных снах. На журналистских встречах бывшие воины доставали свои военные билеты, медали и ордена, письма от фронтовых товарищей и грамоты от Верховного Главнокомандующего. Редко рассказывали о своём подвиге, говоря примерно одно: все воевали, и я воевал.
В начале 70-х годов, словно очнувшись от забвения, а может, переосмысливая всей страной величие подвига советского солдата, стали появляться почти документальные фильмы о войне, заставляющие помнить и не забывать о том, какой ценой была добыта Победа.
Живые и мёртвые
Как здесь не вспомнить огромный вклад в разрушение забвения уроков Великой Отечественной войны фронтового корреспондента, писателя и поэта Константина Симонова. В 1971 году появились два его мощнейших стихотворения:
Навеки врублен в память поколений
Тот год в крови,
Тот снег
И та страна,
Которой даже мысль была странна,
Что можно перед кем-то – на колени…
И следом:
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
А к мёртвым, выправив билет,
Всё время едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Ещё кого-то, кого нет…
И ставит, ставит обелиски.
В 1970 году был закончен его роман «Живые и мёртвые», честно рассказывающий о войне, о людях, победивших фашизм. Роман потряс людей, писателю стали приходить письма со всей страны, так как люди как бы узнавали своих погибших родных. К. Симонов, выступая на телевидении, рассказал об этом феномене – совпадении фамилий своих героев с конкретными людьми. Впоследствии он много времени уделял розыску пропавших без вести воинов, оказывал помощь родственникам погибших.
В середине 80-х на особом Пленуме КЦ КПСС было принято решение восстановить справедливость – отметить орденами Отечественной войны бывших фронтовиков, не оценённых во время войны. Было сказано, что в первые годы войны наградами не баловали, ход войны не способствовал этому, ну а потом тоже не каждый подвиг был оценён по достоинству. Этими орденами тоже награждались не все подряд: Министерство обороны провело колоссальную работу по определению участников войны, достойных этой награды.
Не были забыты и тыловики, как их стали называть, труженики тыла. Они награждались медалями к памятным датам, кстати, многие этими наградами гордились.
На женских плечах
Мне часто приходилось встречаться во время журналистской деятельности с этими людьми, в основном женщинами. Иногда в доверительных разговорах они вспоминали прошлое, и мне порой становилось жутко. Не раз примеряла к себе, смогла бы я вынести всё это? Так, как вынесли тяготы военного времени эти женщины…
В 1941 году Пелагея Третьякова окончила 7 классов и мечтала учиться в техникуме. Все семь лет учёбы она пешком ходила из села Клин в село Онон-Борзю, где была школа, проходя каждый день по 12 километров. Война перечеркнула все мечты, и пришлось остаться в колхозе. Все сельские работы легли на плечи женщин и подростков. Пахали на лошадях и быках, сеяли, боронили, косили и жали хлеба вручную. А по ночам вязали носки, шили кисеты, собирали посылки на фронт, куда вкладывали свои письма.
После уборки урожая потребовали от колхоза выделить 7 человек на заготовки древесины, двум из девушек было всего по 16 лет. Дали им два мешка муки на похлёбку, отправили в Борзю, оттуда в товарном вагоне довезли до нужной станции, а оттуда ещё пешком четыре дня и три ночи шли до места заготовки. Девчат было человек 30 да несколько стариков-мужчин. Лес валили вручную, девушки пилили ручными пилами деревья, мужики дорубали лесины. Деревья были огромные и тяжёлые, но все старались, работали без выходных, была одна цель – сделать больше для фронта, для приближения Победы. Износились, ослабели, обратно их привезли на лошадях, все 7 девчонок, никто не погиб. Дома их выхаживали родные.
Потом Пелагею отправили учиться на ветеринара, учились без выходных, так как через три месяца преподавателя забрали на фронт. Вернулась в колхоз и стала работать ветсанитаром. Однажды, уже в 1944 году, приехала в Борзю в Зооветснаб за лекарствами, а её мобилизовали в Борзинский госпиталь ухаживать за ранеными. Только через три месяца она вернулась домой. В селе было голодно, урожай отправляли на фронт – зерно, картофель… Выживали как могли. С начала войны девушек обучали военному делу: учили стрелять, ползать по-пластунски, колоть штыком. В январе 1944 года девушек 1924 года рождения забрали учиться на радисток, а 1925 года не успели – война закончилась. После войны Пелагея работала на разных работах, трудиться она умела, вот только мечта её получить хорошее образование не исполнилась, да и война всё время отзывалась…
Маша Красуленко была сиротой. В 1944 году ей исполнилось 20 лет, и её поставили работать кочегаром паровоза на станции Оловянной. Настя Фалилеева в 1943 году выучилась на трактористку, освоила все виды тракторов, работала в колхозе трактористкой до 1946 года. Все эти девчонки после Победы были награждены медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Никогда не забуду, как выживала моя мама в годы войны. Она стала студенткой педагогического техникума в 1941 году. Общежитий не было, студенты снимали угол у каких-нибудь хозяев. Время голодное, помощь от матери не всегда приходила вовремя. Ей даже приходилось иногда вылавливать из помойного ведра картофельные очистки тайком от хозяйки. На каникулах отчим сажал её на трактор, работала со сменщицей, силёнок было мало, трактор им заводил бригадир. Работали и боялись, чтобы не заглох, не сломался, иначе – тюрьма.
На Шерловой горе, где добывали олово для нужд фронта, услышала воспоминания женщин на одном из праздников, посвящённом 8 марта. Жаль, не записала их фамилий. Уже пожилые женщины даже всплакнули, вспомнив, как, впрягшись в салазки, ползком выволакивали на поверхность руду. И план надо было выполнять, и сил мало, да и возраст у них был от 12 до 14 лет. Тогда я переспросила их про возраст, на что получила ответ, что в войну не считались с возрастом, надо было зарабатывать на хлеб.
Потом судьба меня свела с известной в советские годы женщиной, зоотехником, орденоносцем Кибиревой Клавдией Ивановной, внёсшей большой вклад в выведение забайкальской тонкорунной породы овец. В начале войны ей было всего 10 лет, отец был репрессирован, в семье осталось семеро ребятишек. Клава Пряженникова тоже помогала фронту – чесала шерсть, пряла, вязала. И до преклонных лет не забыла то чувство голода, которое её тогда преследовало. Она рассказывала, как бабушка жалела её и, отправляя за хлебом, позволяла сжевать довесок. Можно ли представить в нынешнее время, как, глядя на весы, на руки продавщицы, девочка Клава желала, чтобы был хоть маленький довесок?
И как тут снова не обратиться к Константину Симонову…
1945 год, Победа и его признание:
Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспалённых,
А той, что рыдала, запомнил я Родину.
И вижу её, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Всё снёсшей, всё вынесшей русскою женщиной.
Наверное, в России остались в живых совсем немного человек, которые помнят «тот самый длинный день в году». Они его никогда и не забывали. Хочется, чтобы будущие поколения тоже помнили этот день, помнили про Победу, помнили подвиги своих предков, которые сберегли и отстояли честь и свободу России, не встав на колени перед врагом. Во времена нашей молодости мы часто повторяли слова одного литературного героя: «Чем жить на коленях, лучше умереть стоя!»