Продолжение. Начало в №35
– Ну что, живой, Владимир Ильич! Тебя твоя фуфайка спасла. Немец жахнул по орудию болванкой. Она пробила щит, а его осколками тебя и посекло. Если бы не фуфайка, медики говорят, отдал бы Богу душу, – улыбаясь, говорил заряжающий из второй батареи Анищенко, лишившийся кисти в этом бою.
На западный фронт Володя больше не попал. После госпиталя его направили на Дальний Восток.
Победу встретил в артиллерийском училище, где уже начали готовить кадры для освоения ракетной техники.
– Вот такой был у меня боевой путь в годы войны, – сказал Владимир Ильич, завершая свои воспоминания.
Меня смутило в его рассказе то, что он был наводчиком 100-миллиметрового орудия. В 1943-м таких ещё наша промышленность не производила, они появились в 1944 г. Спрашивать впрямую об этом, показывать свои сомнения, не хотелось, мало ли. Может, он ошибся, может, орудия были из лендлизовских, трофейных или ещё каких-то мелкосерийных.
– Скажите, а снаряды к вашему орудию были унитарные или раздельно-гильзового заряжания и их хватало? – попытался я как-то по-другому развеять свои сомнения.
– Снаряды были унитарные, подкалиберных было мало. Берегли.
– А немец почему по вам болванкой, снарядный голод?
– Да. Если бы тогда он по нам фугасным, то от орудия и расчёта, пожалуй, ничего бы не осталось. Почему я тогда в фуфайке оказался? Наверное, ангел-хранитель меня берёг.
После окончания училища Владимир Ильич осваивал ракетную технику в войсках, на полигонах. Так и попал на Кубу во времена Карибского кризиса. Тяжело было. Транспортировка в трюмах на гражданских судах, условий никаких. Качка. Жара. Духота. Свежим воздухом подышать наверху можно было только ночью. Развёртывание на Кубе тоже максимально скрытно, в основном по ночам.
– Скажите, а во Вьетнаме вы чем командовали?
– Зенитно-ракетным дивизионом. Защищали небо Вьетнама, давали отпор американцам.
– А со «Шрайками» приходилось ли вам бороться? – задал я очень интересующий меня вопрос.
Здесь нужно пояснить. После того как во Вьетнаме появились советские зенитно-ракетные дивизионы, американцы понесли тяжёлые потери своей авиации. Им пришлось принимать срочные меры по нейтрализации способности этих средств ПВО закрыть вьетнамское небо. Одной из таких мер было принятие на вооружение ВВС США противорадиолокационных ракет «Шрайк». Это ракеты наводятся на излучение радиолокационных станций обнаружения и наведения. В настоящее время на Украине против наших радиолокационных средств применяются более современные аналоги тех «Шрайков» – ракеты HARM. Мне, как корабельному специалисту радиотехнического вооружения, приходилось заниматься вопросами его боевого использования. Поэтому тема для меня вызвала самый живой интерес.
– Да, конечно, создавали они нам проблем.
– И как же вы с ними боролись? У нас на флоте почему-то мало изучался опыт борьбы с ПРР (противорадиолокационные ракеты), и нам практически ничего не предлагалось нашими руководящими документами. Даже обучаясь на высших офицерских классах, я не мог найти что-то вразумительного.
– Основной приём, который мы использовали, – расставляли наблюдателей с биноклями, и они вели визуальное наблюдение по опасным направлениям. Когда наблюдатель замечал под крылом самолёта вспышки, он немедленно докладывал на пост управления стрельбой, и мы выключали «высокое» (излучение). Через 7 секунд ракета пролетала мимо, мы снова включали и работали по обнаруженным целям. Это помогало. Как-то не успели расставить наблюдателей и начали работу «на высоком», прилетело в антенный пост. Погибли офицер и два срочника. Хуже нет терять боевых товарищей.
– Да, это печально. Но почему нам-то не передавали этот опыт? Мы никак не отрабатывали эти приёмы. А ведь это могло бы обернуться большими потерями для нас в случае чего, – возмущался я.
– Вот что я тебе скажу, Александр, это хронические болезни нашей армии и флота. На словах мы готовимся к войне в мирное время, а на деле – далеко не всегда, – мрачно заключил Владимир Ильич.
– Понятно, такие командировки разлучали вас надолго с супругой. А на Родине как? – не удержался я от вопроса.
– И на Родине разлук хватало. Вот смотри: последние годы службы я был командиром зенитно-ракетной бригады под Ленинградом. Боевые дежурства – это понятно. Но кроме них… В бригаде три зенитно-ракетных дивизиона, каждый в течение года надо отстрелять на полигоне (произвести реальные стрельбы по летающим мишеням). Хорошо, если в Астраханской области, а то чаще на вашей забайкальской Телембе (полигон войск ПВО). Оружие и технические средства нужно погрузить на эшелоны, проехать шесть тысяч километров, потом марш до полигона, там нужно развернуться, потренироваться, сдать допуски. Потом начинается какая-нибудь волынка, то мишени не готовы, то погоды нет. Начальство полигона это устраивает, мы в их распоряжении. Офицеры и прапорщики от безделья начинают пить. Хожу, ругаюсь со всеми, наконец, решается, дают добро на стрельбу. Хорошо, если отстреляемся с первого раза, а если нет – разбор полётов, оргвыводы и снова подготовка к стрельбам. Вот так на каждый дивизион месяца три уходит. Вот и посчитай, сколько в год комбриг бывает дома.
Я смотрел на моего собеседника и поражался его несгибаемости, стойкости и ответственности офицера, его верности присяге и Родине, видел в нём олицетворение поколения: «Есть такая профессия – Родину защищать».
Вскоре истёк срок нашей санаторной путёвки. Мы с Владимиром Ильичом тепло попрощались, пожелали друг другу всего самого наилучшего. Надо сказать, что мне повезло повстречать такого человека. Общение с ним не только дало мне новые и ценные познания, но и заставило пересмотреть некоторые взгляды, отношение к близким и подчинённым, критично оценить свою военную службу, свой характер и деловые качества. Поэтому не удержался, чтобы не рассказать о такой встрече вам.
Слава защитникам Отечества!
А. Давыдов
16.02.2024
фото с сайта culture.ru