Светлана Кожина, Чернышевский район
Продолжение. Начало в №49.
Пока Алёнка несколько дней пребывала в томительном ожидании сюрпризов и чудес, а затем вертелась в новогодней кутерьме, как шустрая белочка в колесе, вернулись с учёбы Вера и Надя, а затем Саша и Лида.
И вот в избе всё готово, дом украшен точь-в-точь так, как хотела Алёна (мечты сбывались!). Ждали папу с ёлкой. Не сегодня-завтра он должен был вернуться с работы, а трудился далеко в лесу и пообещал младшей дочери привезти ёлку, именно ёлку – ветвистую, высокую под самый потолок. Алёнка бы уже сейчас достала со шкафа заветную коробку с игрушками, но сама не доросла ещё, даже с табуретки не дотягивалась, а старшие отказывались: вдруг сломает. Этот чудесный сундучок с бусами и шарами, красной звездой и множеством стеклянных и картонных игрушек давно подарили старшей Вере старики, что жили по соседству. Подарили за доброту: Верочка нянчилась с их внучкой и бегала в магазин за продуктами.
…Приготовления к празднику шли на всю катушку. Мама напекла тарочек с голубичным вареньем и сладких рассыпчатых калачей. Почаевали со стряпнёй, сняли пробу, а остальную часть мать вынесла на улицу, чтобы до праздника сохранить. Ну, ничего, считала Алёнка, она мёрзлые постряпушки тоже любит.
В доме пахло холодцом, квашеной капустой, сладкой выпечкой, не хватало только хвойного аромата.
Старшие дочери Антонины костюмы на маскарад для себя уже не делали: взрослые. Заменили в этом деле мать и шили младшим сестрёнкам, как всегда, Снежинок. Алёнке хотелось быть на ёлке Снегурочкой, но учительница первоклашке эту роль не доверила, пообещала дать, но в четвёртом классе. «Долго ещё ждать», – вздыхает девочка. Лидочке они кроили из накрахмаленного куска марли новый костюм. Юбка у неё будет в три волана, а младшей достался Лидин прошлогодний наряд. Но зато короны из картона, обклеенные тонким слоем ваты и украшенные разноцветными стеклянными бусинками разных форм, у девчонок новые.
«Ох, хлопоты, хлопоты!» – по-взрослому, как мама, развела руками Алёнка. Она пробежала к вешалке, стянула пальтишко, быстренько сунула ноги в валенки, встряхнула сложенный вдвое тёплый платок.
– Ты куда опять собралась? – спросила Надя, примеривая выкройку на Лиде. – На улице-то темень!
– Пойду папку посмотрю, может, приехал, – девчонка уже завязывала платок.
– Вот нетерпячая, – засмеялась Вера, подбирая пластинку. – Приедет папа, куда он денется?! – и весело запела: – Хмуриться не надо, Лада. Для меня твой смех – награда… Эту включу! – решила она, взглянув на Надю.
– А чё, Полкан-то молчать будет?! Затявкает от радости – все услышим! – развернулась к Алёнке Лида.
– Я быстренько, только одним глазиком взгляну, – уже с порога крикнула она им.
Младшая Алёнка – любимица в доме. Маленькую шалунишку никто не ругал, хотя порой и было за что. Только пятиклассница Лида любила руководить сестрёнкой: то посуду помой, то пол подмети, то не мешай. Алёнка подчинялась – так наказывала мама, слушаться старших было заведено в семье с давних пор.
Тихо на улице, на сине-чёрном небе чуть-чуть проступали далёкие звёздочки, в воздухе сгущался серый туман. Мороз крепчал, щипал девчонку за лицо. Лохматый Полкан забрался в будку, даже Алёнке хвостом повилять не хочет. Свернулся калачиком на тёплой подстилке из сена, уши навострил, затаился. Девочка послушала вечернюю тишину: не слышно ни скрипа конных саней, ни топота лошадки, ни заливистого лая надёжного и верного друга отца – беспородного пса Шарика. Чёрной птицей вечер нависал над селом, распластав огромные крылья над избами с белыми столбами дыма от печных труб.
– Нету-ка, – грустно оповестила домочадцев, скидывая поношенное пальтишко. – Ух, холодрыга! – передёрнула плечиками.
– Иди ко мне, – позвала её мама, – подставляй ручки, будем пряжу перематывать. Соскучилась по папке?
Она легонько обняла дочурку. Алёнка утвердительно махнула головой.
Мать выстирала овечью пряжу, теперь надо было перемотать её в клубок да успеть за каникулы связать ребятам носки и варежки, хорошо, что старшие дочки уже сами владеют спицами. Справятся все вместе, да и вечера длинные.
Получилось два больших клубка шерстяной пряжи, один Антонина убрала в нижний ящик шифоньера. Подошла к окну, которое выходило в улицу, отодвинула белую занавеску, вглядывалась в темноту.
– Не видать? – настороженно спросила старшая дочь. Пять ребячьих голов повернулись в сторону матери, пять пар глаз неотрывно смотрели на неё. Вопрос остался без ответа.
– Должен бы уже подъехать, что-то задерживается, – забеспокоилась Надя.
Мать развернулась к столу, улыбка прогнала тревогу в глазах, она громко спросила:
– Ну, и что у вас получилось?
Ничуть не показывая беспокойство детям, взяла платье, намётанное крупными стежками, прикинула на среднюю дочку:
– Украсится и будет отличным, мне нравится. А тебе, Лида?
Не успела Лида и слова сказать в ответ, как Саша метнулся к проигрывателю, снял иголку с пластинки:
– Тише! Кажется, Полкан лает!
На улице действительно забрехали собаки, все деревенские псы поднялись. Как в бочку, бухал Полкан, заливался звонко соседский кобелёк, надрывно рычала на цепи сторожевая овчарка из дома подальше. И каждый из домочадцев подумал, что наконец-то подъехал отец.
Саша бросился к окошку. В падающем на дорогу просвете лошадка неспешно тянула большущий воз дров, её сопровождала свора деревенских собак. Другой кто-то, не отец…
Пластинки больше не включали: никто не хотел слушать ни «Ладу», ни «Снег-снежок». Все между делом чутко прислушивались к тому, что происходило на улице. Лида и Алёнка между стеклянных ярких бус, пришитых к коронам, клеили мелкие блестящие кусочки от разбитых ёлочных игрушек. Короны получались как у цариц заморских – искрящиеся, переливающиеся всеми цветами радуги. Но Лида недовольно бурчала на Алёнку:
– Всё из-за тебя! Вечно тебе что-то надо! А вдруг папка заблудился в лесу в темноте?
Младшая сестрёнка вмиг представила отца одного в тёмном заснеженном лесу среди высоких лохматых сосен, а поблизости горят огоньки – это волки подбираются. Алёнке стало страшно за папку, крупные горошины покатились из глаз.
– Лида, а я, почему я виновата? – всхлипывала она.
– А потому что ты заказала самую высокую ёлку!
– Лидочка, я же не знала, что он поздно поедет!
– Не знала она! – фыркнула на неё Лида, что не осталось незамеченным матерью и братом. А несчастная Алёнка уже ревела белугой.
– Не плачь, доченька, твой папка никогда не заблудится, – мама положила тёплые руки на плечи младших дочек, наклонилась к ним и прижалась грудью. – Задерживается, скорее всего, потому что напарник поздно приехал, – уверенно сказала она. – Саша, принеси ещё дровишек! Вечер долгий…
– Ну ты, Лидка, тормоз! Как можно заблудиться в снежном лесу, а следы-то для чего? Тебе лишь бы Алёнку пугать! – бросил Саша, проходя мимо, дёрнул её за косичку, Лида вслед показала ему язык.
Антонина запереживала, но вида ребятам не показывала. Шустро мелькали в руках её спицы, сплетая овечью шерсть в носок. Украдкой поглядывала на ходики. Томительно долго тянулись часы, как будто в них не шестьдесят минут, а в несколько раз больше.
Продолжение следует…