Эра милосердия Петра Касихина

Мы так часто сетуем, мол, Забайкалье – это дыра, откуда нужно срочно уезжать. И со своими дипломами и накоплениями едем на другой край страны, полагая, что уж там-то станем счастливыми. Хочу рассказать о судьбе человека, нашего земляка, который счастлив уже тем, что просто живёт, что умеет читать и писать. И о том, как долго он шёл к этому.

Середина декабря 2021 года. XXVI Международный фестиваль «Сталкер». Призы и дипломы вручены авторам игровых, документальных и анимационных лент. Казалось бы, что нам до этого далёкого фестиваля? Но «Сталкер» – фестиваль фильмов о правах человека, и только на этом киносмотре авторам вручаются специальные призы Управления верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ ООН). Такую награду получила документальная картина, не раз уже бравшая дипломы международных конкурсов, «Я не знаю букву «два» режиссёра Олеси Корепановой, герой её – забайкалец Пётр Касихин, сюжет – история его жизни.

Работа Олеси не однажды стала лауреатом. Например, на Международном фестивале кинофильмов и телепрограмм «Радонеж» она получила специальный приз за проникновенный рассказ о судьбе поистине уникального человека. На Международном Сретенском православном фестивале «Встреча» удостоилась специального приза жюри герою и авторам…

Вот как анонсирует этот документальный фильм kinopoisk.ru: «Картина о взрослом человеке, который оказывается совершенно неприспособленным к самостоятельной жизни. Он не может написать письмо своей матери, которую так мечтает найти, не способен рассчитаться с продавцом в магазине. В 20 лет Пётр Касихин не знает алфавита, а элементарные детские задачки с сидящими на ветке птичками ему кажутся непостижимыми. Нет, он не дурак, каким его считали многие. Просто однажды попал в интернат для умственно неполноценных детей. И, похоже, по ошибке Петру поставили диагноз «необучаемый», не отправили в школу. Вопреки всему уже давно возмужавший Пётр отправляется в первый класс. И пусть другие смеются!»

Сразу становится понятным название фильма про «букву два»: Пётр попросту путал понятия «цифра» и «буква».

И вот мы разговариваем с ним об его истории.

– Знаю, ты жил в общежитии горного колледжа. А как очутился в горном?

– А мне больше везёт на добрых людей. Однажды я случайно познакомился с Галиной Михайловной Кибаленко, в то время она была завучем по воспитательной работе в горном техникуме. Она дружила с хозяйкой дома, у которой я тогда жил. Галину Михайловну поразило, что я абсолютно безграмотный. Как, почему? Мы разговорились, и она уговорила директора техникума взять меня на работу дворником, выделить комнату в общежитии.

Галина Михайловна же увела меня и в вечернюю школу. Я пришёл в первый класс в 21 год. До этого меня не хотели брать ни в одну вечернюю школу – спорили, доказывали, что я уже списан как бесперспективный. Но Галина Михайловна билась за меня, как мать, и настояла на обучении. Благодаря ей и документы мне из Петровского интерната добыли (я ведь самовольно его покинул), хотя это тоже представляло огромную сложность.

В дальнейшем именно она помогла мне найти мать, к тому времени уже похороненную. Тем не менее, я нашёл свои корни, свою сестру.

– А теперь задам тебе свой, писательский вопрос: как получилось, что ты вдруг написал книгу?

– Я не очень хотел давать какие-то интервью. Однажды со мной поговорили журналисты, я думал, что это для Читы, но запись, не предупредив меня, показали по центральному телевидению… Я вам расскажу.

Мне повезло встретиться с писателем Еленой Викторовной Стефанович на её встрече со студентами горного колледжа, где я работаю дворником. После мероприятия мы с нею разговорились, я признался, что пишу книгу, и она взяла на себя труд отредактировать текст, который я написал. Там я рассказал о жизни в интернате. Понимаю, что история важная и нужная, но написана она была слабым языком. И Елена Викторовна отредактировала текст. Потом благодаря её наставлениям была издана книга.

– …и это стало началом твоего творческого пути. Сознательно опускаю вопросы о времени проживания в интернате: помню публикации в СМИ, основанные на твоём интервью. Итак, в результате сложных, невероятно закрученных дорог, ты оказался в Чите, жил вначале в Атамановке в Доме инвалидов, а потом – рядом с горным техникумом, где получил свой уголок и работу.

Как познакомился с режиссёром Олесей Корепановой?

– Наивная, наверное, история. Я написал письмо в программу «Давай поженимся» и в 2018 году принял в ней участие. Мне хотелось не пиара, конечно, а создать настоящую семью. Не стану подробно рассказывать. Скажу только, что невесту себе нужно искать не с помощью передач, это я точно понял. Я тогда просто искренне верил, что в этом вопросе мне могут помочь.

Там, на передаче, я вкратце рассказал о своей жизни. Олеся увидела эту передачу, её зацепила моя судьба. Сама она читинка, и поэтому нашла меня, решив снимать фильм. Мечтала об игровом, но получился документальный. Я теперь уже тоже немного разбираюсь в этом.

– Для чего снят фильм? Ты дал себе ответ на этот вопрос?

– Конечно. Я прожил почти 15 лет в интернате инвалидов в Петровск-Забайкальске, куда был определён, как умственно неполноценный. Как потом выяснилось, в «нормальном» детском доме просто не было мест. Меня там никто не учил грамоте. Мы были просто вычеркнуты из обычной жизни.

Не буду рассказывать обо всех сложностях проживания там. Скажу только, что это была жёсткая, совсем не детская история. А оказавшись в Чите, изучая грамоту, получив элементарное образование, я просто обязан был рассказать, каково это – жить в тех стенах, в том мире. Чтобы люди понимали, что, взяв ответственность родить ребёнка, нужно взять ответственность и поднять его на ноги. Чтобы помнили, что в сложных ситуациях нужно не топтать человека, а помочь ему подняться.

Я рассказывал о своей жизни, Олеся записывала, а позже состоялись и съёмки, получился фильм. Не всё мне в нём нравится, но я только автор и герой истории, и очень благодарен режиссёру за то, что история эта получила свою собственную «киношную» жизнь, и, быть может, зрители, посмотрев её, поймут элементарные вещи, о которых стали забывать.

С Олесей надеемся, что фильм сможет поучаствовать и Забайкальском кинофестивале.

– Если можно, всё-таки задам вопрос о твоей матери.

– Найти мать, увидеться с нею было мечтой всей моей жизни там, в Петровске. В результате длительных поисков, предпринятых Галиной Михайловной, моего письма в приёмную президента и ещё целой цепочки событий я всё-таки нашёл начало своей истории – я родился в Краснокаменске, у матери к тому времени было уже двое детей, и она оставила меня в родильном доме. Я всё время задавал себе вопрос: почему именно меня бросили? Но задать его было уже некому – мать ударил ножом пьяный сожитель, её не стало.

И хотя Галина Михайловна отговаривала меня, я поехал, нашёл сестру, и она показала мне безымянную могилку в Борзе – ни фото, ни фамилии. Меня это убило. Говорю сестре: «Меня бросили 9 дней от роду, но ты-то 9 лет была с нею! Она дала тебе жизнь, неужели нельзя было сделать хотя бы надпись?»

Приехал домой, в Читу. Рассказал всё Галине Михайловне. Сказал себе, что это конец моей истории поисков, всё, что нужно, я узнал. Но душа была не на месте… Сделал в ритуальном фотографию и надпись и, выкроив время, съездил и установил. Я в душе уже простил мать.

– То, что сделала для тебя Галина Михайловна, – настоящий материнский подвиг, на который способна далеко не каждая мама.

– Да. Совершенно удивительный человек. Она столько помогает студентам в тяжёлых жизненных ситуациях, а в истории со мной вообще невозможно оценить её помощь. Ведь она ещё и помогла мне получить квартиру как сироте. Разве мог я это сделать, только-только изучив алфавит, не зная ни одного закона? И вы вот хотите писать о моей награде, о нашем фильме, а не будь Галины Михайловны, ничего этого не было бы. Это её награда в первую очередь.

– Наверняка, были ещё люди, которым ты благодарен?

– Были, конечно. Уехав без документов из интерната в 18 лет с приятелем, я добирался до Читы электричками. Поехал по личной причине – получил письмо от девушки, с которой давно был знаком. Денег нет, документов нет. Проводник порывался высадить безбилетника. Я врал про больную сестру, к которой срочно еду, но это не помогало. Тогда я решился попросить 4 рубля у одной из пассажирок (как тяжело мне это далось!), а она говорит: «Ты ляг и укройся, будто спишь, он отстанет». Так я и «проспал» до Читы. Деньгами не выручила, но вот помогла советом.

Потом меня этот мой «друг» бросил в районе улицы Баргузинской. У меня ни копейки денег. Добрался до интерната в Атамановке, во дворе встретил одну из сотрудниц, попросился переночевать у них. Она показывает на заснеженную скамью: «Ночуй тут». А в это время за её спиной, оказывается, стоял директор этого учреждения. Он возмутился поступком своей подчинённой, сказал, чтобы меня отвели в интернат, выдали постель и оставили. Благодаря его вмешательству я не замёрз на той лавочке и почти год прожил в Атамановке.

Ещё я благодарен судьбе за встречу и беседы с кинорежиссёром из Санкт-Петербурга Лидией Алексеевной Бобровой. Она была председателем жюри киносценариев в 2017 году на Забайкальском кинофестивале, и её заинтересовал мой текст об интернате. Нечасто, но мы общаемся, я восхищаюсь её душевностью, способностью понять и умением работать с текстом. И конечно, этим знакомством я тоже обязан Елене Викторовне Стефанович, которая помогла моей книге увидеть свет…

– Какая из наград для тебя самая дорогая?

– Конечно, та, что с моим именем. Всё-таки это моя история, я её рассказал. И я рад, что и меня отметили. Для меня важно, чтобы детей в интернатах, подобных тому, где я рос, не делали людьми «второго сорта». Ведь у них даже нет детских фотографий. Представляете, у них мамы-папы отняли детство нормальное, а потом даже память хотят стереть…

* * *
От себя могу добавить, что с Петром интересно общаться. Он тщательно подбирает слова, речь не засорена новоязом. Спокойный, очень уравновешенный. Даже в отношении людей, которые не были до конца честны с ним, предавали его. Среда, в которой рос в детстве и юношестве, нисколько не озлобила его, не разочаровала в людях. Наоборот, кажется, что он готов обнять целый мир только для того, чтобы этот мир стал добрее.

Меня заинтересовали не его награды, а то, что он не потерял веру в добро. Не зная богословия, не будучи воцерковлённым, он носит в душе главные библейские постулаты – Бог есть любовь, Бог есть прощение, Бог есть милосердие. И встреча с ним подобна купанию в чистой реке – ты вдруг останавливаешься от бега и отдыхаешь от круговерти, которая ежедневно засасывает. Он живёт в некой эре милосердия, до которой многим из нас ещё тянуться и тянуться. А ещё ни на минуту не успокаивается в работе над собой. Пишет, старается, зарабатывает себе на жизнь, не гнушаясь никаким трудом, мечтает о полноценной семье.

И я склоняю голову перед Петром Касихиным, не сломавшимся, кажущимся немного наивным и простоватым, за то, что он остался Человеком с большим сердцем. И дважды склоняю голову перед Галиной Михайловной, которая, невзирая на приговоры медиков о «необучаемом», подняла из забитого интернатовского мальчишки, не знающего «букву два», начинающего писателя. Это её награды в первую очередь.

Елена Чубенко, член Союза писателей России