Багровые волны Трёхречья

К столетию трагедии

Правый берег Аргуни в северо-западной части Маньчжурии стал обживаться забайкальскими казаками ещё в 70-х годах XIX века. Приаргунские скотоводы арендовали за малую плату заречные пади и распадки, косили там сено, строили заимки и держали скот. Со временем многие хозяева мало-помалу перестали возвращаться на родную сторону, обосновавшись по долине Хаула, как им казалось, навсегда…

Смутное время революционных передряг обеспечило большое пополнение с русской стороны. Кто-то переехал в надежде пересидеть горячие времена в тиши баргутских владений, наиболее дальновидные понимали, что старая жизнь на родине необратимо канула в Лету, и дома прежнего житья уже не будет.

Однако карательные отряды красных партизан Степана Толстокулакова дымом и кровью застелили прибрежные селения и пришлось казакам сниматься с обжитых уже мест и откочёвывать вглубь Трёхречья в надежде спастись от расправ бывших земляков. Стали появляться русские посёлки по течению Гана и Дербула, куда осенью 1920 года пришла значительная часть белоэмигрантов из разбитых армий Семёнова и Колчака. Благодаря притоку бывших воинов Белой армии значительно выросла численность населения и в долине реки Хаул, ближней к границе. Общее число населённых пунктов в Трёхречье в 20-х годах XX века перевалило за семьдесят.

Широко известная хозяйственная жилка аргунских и ононских скотоводов позволила русским новосёлам довольно быстро обратить пустынное Трёхречье в процветающий край. Посёлками управляли выборные атаманы, дети ходили в школу, по окончании которой при желании получали дальнейшее образование. Развивалась деловая и культурная среда. Жители со временем перешли от посевов «для себя» к освоению больших площадей, что дало возможность вести широкую торговлю хлебом с крупными китайскими городами. На полях появилась техника, внедрялись новые формы хозяйствования. Наиболее богатым посёлком считался Верх-Кули, который в те годы среди подобных селений вышел на первое место по производству зерна и мяса. Некоторые семьи засевали до 300 десятин земли, имели тысячные поголовья крупного рогатого скота, лошадей и верблюдов, а отары овец были, что называется, несметными.

Китайские власти поначалу очень лояльно относились к русским колонизаторам в надежде найти в них учителей и наставников для китайских крестьян. Однако новой власти большевиков на русской стороне раздольная и сытая жизнь зааргунских соседей была что кость в горле. «Как ни горько сознавать, жизнь на чужбине была во сто крат лучше, чем на Родине, в России», – скорбно отмечал бывший трёхреченец Павел Ефимович Кокухин. И эту кость попытались вытащить.

Уже в первые месяцы за Аргунь стали снаряжаться как мелкие, так и довольно крупные, хорошо вооружённые краснопартизанские отряды. В задачу первых входило жечь скирды хлеба, заимки, угонять на советскую сторону скот. Задача вторых была гораздо более страшной и жестокой…

Первым крупным набегом в 1921 году руководил командир 3-й краснопартизанской бригады Абрам Яковлевич Фёдоров. Одна часть отряда двинулась к посёлкам, расположенным в нижнем течении реки Ган, вторая пошла вниз по долинам Хаула и Дербула к посёлкам Красный Яр, Цаплинное, Стрелка. Партизаны той и другой частей сразу захватили заводных коней, а затем принялись выгонять с заимок и подворий скот, сбили его в табуны и погнали к границе. Часть отрядников кинулась в дома и устроила повальный обыск, искали золото, деньги и прочие ценности, для чего даже выкидывали младенцев из люлек. Надо заметить, что китайские власти давно изъяли всё оружие, оставив по паре винтовок на посёлок, чтобы нести полицейскую службу. Поэтому партизанам без особого труда удалось арестовать одиннадцать наиболее зажиточных казаков, которых также погнали на русскую территорию, но на берегу Аргуни, на мысе Кыдам, девятерых расстреляли, двоим удалось бежать.

Второй крупный и особо жестокий набег на сопредельную сторону был проведён в 1929 году пограничным управлением по заданию свыше. Отряд формировался из агентов ОГПУ и жителей приаргунских станиц. Операцией руководил представитель Хабаровского погрануправления, который ранее служил на Новоцурухайтуевском пограничном посту.

Многие отрядники при набеге были опознаны бывшими посельщиками. Так, оставшиеся в живых женщины из Тынхэ назвали имена некоторых карателей из Ново-Цурухайтуя: Лыткин Александр Ефимович (долго был председателем колхоза), Мунгалов Василий Васильевич, Мунгалов Михаил Константинович, Мунгалов Иван Прокопьевич, Мунгалов Иннокентий Львович, ещё один Мунгалов (имя забылось), Топорков Клавдий Михайлович, Пинигин Поликарп Фёдорович, Жигалин Александр, Валиев Николай (тунгус, дорезавший кинжалом расстрелянных, подававших признаки жизни). Вспоминают ещё Лопатина Астафия Александровича, Бакшеева Егора, Кулакова Александра из Зоргола.

«В ту пору неспокойно было на китайском правом берегу Аргуни. В советских сёлах настоящие трудяги были раскулачены, сосланы в ссылки или перебрались в Китай… Новоявленные колхозники в большинстве своём были лодыри и пьяницы… Живущие на правом берегу Аргуни были для них, как бельмо на глазу», – вспоминает житель трёхреченского села Дамасово П.А. Пыхалов. И неудивительно. На советской стороне крестьян основательно прижали ещё в 1927 году, уж не станем говорить о голодных 1921–1923 годах. В тот год появились абсолютно бесправные и незащищённые законом «лишенцы», отягощённые непосильной ношей «твёрдозаданцы». В 1929 году вовсю стала разворачиваться вакханалия принудительной коллективизации, и как следствие её, очаги крестьянских восстаний вспыхнули по всему Забайкалью. А за Аргунью процветают единоличники – живой пример успешной жизни вне колхозов. Как смириться с этим новой власти?!

…Отряд карателей, которым руководили Моисей Жуч и его помощник Клавдий Михайлович Топорков, перешёл границу 29 сентября 1929 года и разграбил посёлки Аргунск, Комары и Дамысово. При этом все жители были перебиты из винтовок и пулемётов, а детей просто бросали в реку. В Дамысово трёхмесячного мальчика Зырянова разорвали на части. Даже у самих налётчиков не выдерживали нервы, и один из них, Жигалин Павел, упал на землю, стал биться, кричать: «Подлецы, что вы делаете?» Но долго возмущаться ему не дали – обезоружили, связали.

Женщин и девушек озверевшие партизаны перед убийством насиловали. В первых трёх посёлках погибло 120 человек, а в посёлке Кацинор убили всех мужчин и много женщин. В посёлке Тыныхэ выгнали из посёлка всех мужчин и мальчиков (62 человека), поставили на колени и расстреляли из пулемёта. И в других посёлках свирепствовали каратели. В одном женщин загнали в протоку и расстреляли, оставшихся на берегу добивали кольями, другой посёлок обстреляли из канонерской лодки, стоящей на Аргуни…

Всё население русского Трёхречья и крупных китайских городов было потрясено зверствами большевиков. Харбинская поэтесса Марианна Колосова откликнулась на трагедию пронзительным стихотворением «Казачат расстреляли».

Видно, ты уснула, жалость человечья…
Почему молчишь ты – не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трёхречье,
Там была жестокость – твой извечный враг.
Ах, беды не чаял беззащитный хутор…
Люди, не молчите – камни закричат.
Там из пулемёта расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат.
У престола Бога, чьё подножье свято,
Праведникам – милость, грешникам – гроза.
С жалобой безмолвной встанут казачата…
И Господь заглянет в детские глаза.
Скажет самый младший: «Нас из пулемёта
Расстреляли нынче утром на заре».
И всплеснёт руками горестными кто-то
На высокой белой облачной горе.
Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
«Братья-казачата, кто обидел вас?»
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.
Подойдут поближе, в очи ему взглянут
И узнают сразу… Как же не узнать?
«Был казачьих войск ты Светлым Атаманом*
В дни, когда в детей нельзя было стрелять».
И заплачут горько, горько казачата
У престола Бога, чьё подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с ними плачет
Мученик-царевич, атаман казачий.

*Наследник престола Алексей Николаевич был атаманом всех казачьих войск России.

Игорь Пушкарёв, по материалам Н.И. Богомягкова (Сибирякова) «Начало и конец Забайкальского казачьего войска», Ю.В. Аргудяевой, доктора исторических наук, «Русские казаки в Трёхречье»; фото М.В. Шестакова (г. Красноярск)