«Денег нет, но…» – о чём говорят главы

Ключевые слова – значит, самые главные, часто произносимые, основные, всегда эмоционально окрашенные. Чтобы найти именно такие слова, повторяющиеся независимо от территории, предлагаю обратиться к выступлениям глав местного самоуправления Забайкалья на радио и телевидении. То есть к тем словам, которые звучали непосредственно из их уст, никак не видоизменённые журналистами. Если проанализировать такие речи, то перечень ключевых слов глав забайкальских сёл выглядит так: «деньги», «бюджет», «земля», «население», «полномочия», «штрафы». В свете муниципальной реформы и 131-ФЗ, согласитесь, это вполне предсказуемо. Представляю некоторые результаты исследования текстов радио- и телепередач за пять лет (с 2014 по 2018 годы), конкретное авторство (ФИО глав) не указываю, поскольку записи были сделаны в самых разных уголках Забайкальского края, а мы выявляем общее, типичное.

    Итак, деньги. Именно это слово является центром, вокруг которого собраны все остальные. Причём «деньги» – вообще одно из базовых понятий, так называемых констант русской культуры, давно описанных учёными. Ментальный смысл этого понятия исторически связывают с русским «нежадным» отношением к деньгам. Известный лингвист академик Юрий Степанов отмечал, что особенность русского национального характера – нестяжательство. Такой подход, кстати, сегодня является основным, когда исследователи языка сталкиваются с необходимостью описания слова «деньги» в чьём-то обиходе.

    Нам же интересно, что забайкальские главы, говоря о деньгах, – а они о них обязательно говорят! – используют одну общую формулировку: «Денег нет». Вот самые распространённые фразы: «В районном бюджете денежных средств нету», «Контракт закончился, а денег нет», «Средств очень мало, никуда не хватает», «Совсем денежных средств никуда не хватает». Записанные в разных точках региона, в разные временные периоды, прозвучавшие по радио или в телеэфире, оценки глав сельских администраций региона порой повторяют друг друга с дословной точностью!

    Примечательно, что отсутствие (недостаток) денег воспринимается говорящими как нечто само собой разумеющееся, не вызывающее особых эмоций. «Вопрос, наверное, простой: нужны деньги, прежде всего», – говорит, например, глава. Его коллега, живущий за пятьсот километров, продолжает: «Естественно, средств нет. Как быть?»

    А вот ещё любопытное замечание. Если «рублей» (как, собственно, и самих «денег»), по словам глав сельских поселений, нет: «Ни бюджетного рубля, чисто предприниматели финансы влаживали», «За пользование недрами ни рубля не приходит», «Из этого положения – без рубля – нужно восстанавливать стадион»; то «копейки» и «денежки» всё-таки чаще имеются или ожидаются. Это отражено в языке: «На зарплату нам денежку выделяют», «Зарплата-то – копейки», «Ждём, когда район скинет копеечку». Это всё цитаты глав.

    Сухость и официальность понятия «бюджет» в языковом сознании сельского главы расцвечена метафорически: «Бюджет у нас очень скромный. Не буду говорить, что нищий, но скромный», «Бюджет у нас скудный, очень скудный», «Сейчас смешной бюджет – миллион триста тысяч», «Бюджет – что района, что Забайкальского края, что поселения – он же вообще ни о чём». Вот так эмоционально говорят о бюджете главы.

    У константы «земля» несколько значений. Одно из ментальных (по Ю.С. Степанову), исторически сложившихся для национального самосознания, это «естественное богатство». В контексте медиаречи глав это земля, приносящая деньги: «Начинается у нас земельный налог – доход от земли», «Мы земельным участком пользуемся, мы с него берём выгоду», «Земли наши, но деньги не наши!», «Единый сельхозналог у нас совсем мизерный, копеечный, можно сказать».

    Особая роль – у населения. Наши главы используют не только это, достаточно нейтральное слово. «Народ», «люди», «ребята», «общественность» – это далеко не полный перечень, но если говорить о работе сельского главы, то звучит это так: «В бюджете денег нету, приходится обращаться к населению», «Населению объясняем – надо эти денежки, которые раньше шли за сбор воды, направить на…», «Общественность помогает и в пожароопасный период, и в уборке кладбищ, в ремонтах», «Есть у нас оптимисты – люди, которые приходят и говорят: «Почему нет? Сделаем!», «На сходах решаем, что работу надо сделать. Говорим – денег нет, ребята! – и люди сами делают». Жители поселений становятся активными участниками процессов, выступая источником денег, сил, средств и т.д. Население является, в первую очередь, «донором» – оно помогает, к нему обращаются, оно делает. Во многом благодаря жителям села, населению, главы исполняют полномочия (впрочем, сами они это совсем не скрывают).

    Если в толковом словаре «полномочие» определено как «официально предоставленное кому-нибудь право какой-нибудь деятельности, ведения дел», то в речи глав местного самоуправления (да и в каждодневной их реальности) это слово уже давно имеет иное значение. «Полномочие» в контексте муниципальных дел – это не право, а обязанность. «Полномочия стараемся выполнять», «Фактически, по 131-ФЗ очень много возложено полномочий на органы местного самоуправления», «Со всеми полномочиями, которые переданы, должны перейти денежки. Но у нас их нет», – эти фразы звучат в регионе на протяжении всей реформы местного самоуправления.

    Неисполнение полномочий грозит штрафами. Штраф – «денежное взыскание и наказание за что-нибудь», гласит словарь. Но, как мы уже выяснили, словарные значения не всегда соответствуют речевой реальности, потому что: «Штрафуют практически за всё», – рассказывают наши главы. «Штрафы из собственного кармана мы платим», – делятся они наболевшим. «Он приезжает бедный, – это про тех, кого штрафуют, – а у него сенокос-то выгорел! А на него ложится вина, ответственность – что поджог!… Этих товарищей [про контрольные и проверяющие органы] у нас предостаточно», «Поедут в мае-июне проверки… А денег нету, как всегда».

    «Её (индексации) нигде нет, мы вообще не принимали, просто денег нет сейчас, – сказал четыре года назад пенсионерке глава российского правительства. – Найдём деньги – сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего, настроения и здоровья!» Эту пространную речь страна сократила ёмко, по сути: «Денег нет, но вы держитесь». Фраза стала мемом, признана одним из самых частотных национальных прецедентных феноменов.

    А наши забайкальские главы говорили так ещё до Медведева. И продолжают говорить сейчас. Но с совсем другим акцентом – «Денег нет, НО стараемся работать с организациями», «В финансовом направлении, конечно, недостатки есть, НО всё равно выделяются нам средства, и мы, что можем, мы делаем», «У нас сняли до пяти миллионов, НО мы карабкаемся», «Всегда говорим – сложно, и всегда говорим, что денег нет, и бюджет всегда у нас вот такой, очень обрезанный, НО, тем не менее, живём же и работаем».

    Так что местное самоуправление зачастую работает не благодаря чему-то, а вопреки. Отсутствию денег противопоставлены работа, дела, жизнь, поэтому обобщённой формулой забайкальской сельской власти можно считать следующую: «Денег нет, но мы работаем, делаем, карабкаемся, живём». Одним словом, держимся. Вот такой ответ Медведеву.