Всё, что с нами когда-либо случалось, случается или будет случаться в жизни, подчинено суровым законам бытия. Любое отступление от устоявшихся норм выбивает из колеи, подхватывает и могучей силой несёт вперёд. Или же откидывает назад…
Утром сегодняшнего дня я ездил в село Кручина брать интервью у родителей, чей сын разбился на мотоцикле. Чёрная траурная фотография в рамке на старинном бабушкином серванте, маленькая иконка и трепещущий огонёк лампады. Была жизнь до, а теперь – после. А в Отмахово, что в Балее, у родственников смыло наводнением огород, да так смыло, что вместо грядок теперь сплошная глина да камень. Не восстановить теперь. И снова жизнь до и жизнь после. У нашей героини тоже есть своя история, произошедшая в далёком и наполовину забытом детстве. Время неумолимо летит и летит вперёд, но память… память будет помнить всегда. Особенно детская, ибо она самая цепкая. Стоит только разбередить душу, как время подхватит и отправит тебя назад, в те далёкие времена, когда была жива бабушка, когда стоял на окраине деревни дом, когда сирень невыносимо вкусно цвела, а вдоль по улице летел этот пьянящий запах детства.
В гости к бабушке
Когда Марии исполнилось девять лет, родители решили, что она, наконец, стала достаточно самостоятельной, чтобы погостить у своей бабушки Зины. Как говорится, всем бабушкам бабушка – и дрова наколоть, и печь подмазать, и воды с колодца привести. За неделю до приезда бабушка всё хлопотала, наводя в хате чистоту. Последний раз она так прибиралась, когда дочку замуж собирала, а тут не менее значимое событие – единственная и любимая внучка Марьяшка, как ласково звала её Зинаида, в гости едет, да на всё лето. Бабушка решила к событию такому потратиться и поставила в хате котёл, рабочие провели трубы, привезли машину угля. Всё для того чтобы любимая внученька не мёрзла по утрам – в доме всего два окна, поэтому полы были прохладными в самый сильный летний зной.
Посидели, значит, в день приезда за тёплым семейным столом, помянули рюмкой деда-фронтовика и далеко за полночь разошлись на отдых. Для Маши достали скрипучую панцирную кровать, хранившуюся в сараюшке. Перину баба Зина сушила два дня, вынося за плетень под жаркое июньское солнце. Утром проводили родителей, и начался первый день самостоятельной жизни Марьяшки. Вернее, это она так думала, что теперь самостоятельная. Просыпалась она от запаха блинов или от аромата пирожков с рисом и грибами. А зачастую будил её чёрный, как смоль, кот Кузьма. Он забирался к ней на кровать и тёрся о босые ноги девочки, торчащие из-под одеяла. Марьяшка визжала от восторга, а бабушка была на седьмом небе от счастья – спустя двадцать лет в доме снова зазвучал детский смех.
Идите сюда!
В то лето в деревню приехало из райцентра много ребятни, поэтому на улице скучать Маше не приходилось. Бегали купаться на речку и ловить раков, жгли костры за погостом и рассказывали бесконечные детские истории, наполовину переплетённые с вымыслом. Жизнь била ключом. И вот однажды Марьяшка со своей недавно обретённой знакомой Ирой остались вечеровать. Баба Зина часто убегала к своим престарелым подругам похвастать выдающимися школьными успехами внучки. Так было и в тот раз. Маша сидела на полу и показывала Иришке свой альбом, так как любила рисовать. На страницах были изображены неуклюжей детской рукой и кот Кузьма, и речка, и дом. Мерно журчала в батареях отопления вода, тикали настенные часы. Вдруг из-за остывшей русской печи раздался чёткий мужской голос: «Маша, Ира, идите скорее сюда!» Девочки так и застыли от изумления. Дом закрыт на ключ, посторонних точно не было. Прошла минута, и властный голос вновь повторил эту фразу. Девочки с визгом забрались на кровать. Тишина. Уже вернулась баба Зина, когда девчонки, обнявшись, крепко спали под одеялом. Так прошла ночь.
Ничего не сказала тогда внучка бабушке. Детское сознание воспринимало всё услышанное как небылицу, которая уже подёрнулась дымкой и навсегда улетела в беспросветную тьму забвения. Через неделю вновь довелось Марьяшке остаться дома одной. Снова был вечер, и снова произошло невероятное. За печкой раздался мерный и громкий мужской храп. Девочка в ужасе стала шептать какую-то молитву, путая слова и предложения, и храп резко оборвался на самой высокой ноте. И вновь ничего не сказала Маша бабе Зине.
Прошёл месяц, и Марьянка стала сильно тосковать по родителям и друзьям, оставшимся в городе. По ночам она слушала, как дом живёт своей жизнью. То мимо окна с грохотом проедет телега, хотя сразу за домом начиналось поле, и никакой дороги там сроду не было. То кто-то во дворе с шумом колет дрова, хотя и дров в доме не было – баба Зина топила углем, а разжигала котёл пучками сухой малины. А однажды с шумом лопнуло оконное стекло, и сразу же упала и разбилась вдребезги маленькая стеклянная полочка, провисевшая без проблем тридцать лет.
Призрачные кони
Деревня та останется для наших читателей тайной, поскольку герои мои только на таких условиях рассказывают самое сокровенное. На селе все друг друга знают, поэтому огласки и кривотолков не избежать. Легенд ходило вокруг этого населённого пункта немало. Чего только стоит дорога, серпантином вьющаяся через широкий луг и соединяющая деревню и большую дорогу. Стоит только после захода солнца пойти по этой дороге, как можно услышать цокот лошадиных копыт. Нужно посторониться и пропустить мимо себя невидимую лошадь.
Дикие традиции и истории, кажущиеся нам непонятными, местными воспринимаются как само собой разумеющееся. Вообще, с лошадьми в деревне сей связано много мистики. Рассказывают, что вроде как видели, как ночью по центральной улице пронёсся призрачный табун. Красивые кони, грызя удила и вставая на дыбы, неслись в абсолютной тишине.
Нечто подобное происходило в одной из деревень Смоленщины на самой границе с Беларусью. Там местные вообще не выходят на улицы ночью – боятся. Городские рабочие, приезжающие на реставрацию старой церкви, пытались было расспросить деревенских жителей про это дело. Отвечали неохотно, мол, мы же в деревне живём, здесь все рано ложатся. Это очередное доказательство того, что в деревне всё устроено совсем иначе, нежели в городе. Особенно это касается маленьких деревень, где тихо и мирно доживают свой век престарелые бабушки и дедушки. Про дома в таких деревеньках говорят, что они «пирогом подпёрты и блином покрыты». Вот там, по моему убеждению, и кроется истинная картина окружающего мира. Если в городской квартире скрипнет половица, мы уже готовы звать священников и изгонять нечистую силу. В деревне к этому относятся проще. Мне кажется, что и вера во Всевышнего там своя, чистая и настоящая, неотделимая от духов природы.
Берегите себя!