Посёлки и сёла – они как люди. И у каждого своя судьба. У одних – неспешная и незаметная, накручивающая свои круги веками, у других – стремительная, яркая, а к концу – горемычная и безысходная. У Кадаи в Калганском районе – такая.
Начало и конец
Когда-то каторжное село, где отбывали ссылку революционеры-демократы Михаил Михайлов и Николай Чернышевский, заинтересовало страну богатейшими залежами драгоценных металлов, и хотя первое серебро добыли здесь ещё во времена правления Екатерины, интенсивная разведка месторождений началась в советский период.
К 80-м годам село получило статус рабочего посёлка и начало стремительно менять своё «лицо»: строились учреждения соцкультбыта, производственные объекты, жильё для рабочих и специалистов. В посёлке проживало более 3,5 тысяч человек. Масштаб строительства впечатлял: 13 промышленных и продовольственных магазинов, московское снабжение, специализированные помещения детского сада, Дома культуры и участковой больницы, стабильно высокие зарплаты шахтёров. Было чему позавидовать жителям окрестных сёл, которые ехали в кадаинские магазины со всего Калганского района.
1992 год стал началом конца: закрылся рудник. Благополучие горнорудного посёлка рухнуло вместе с Советским Союзом. Специалисты горнорудного производства разъехались по объектам, которые работали и платили заработную плату, молодёжь перестала задерживаться в селе, уезжая в город, желательно, подальше от сурового Забайкалья. На сегодняшний день сельское поселение «Кадаинское», в которое входит одно единственное село, насчитывает 800 жителей по прописке, по факту – процентов на 20 меньше. О том, как Кадая борется с повседневными проблемами, рассказывает глава поселения Светлана Муратова.
Состояние плачевное
– Светлана Валерьевна, расскажите, как и чем сейчас живёт село и кадаинцы?
– Сейчас в таком же, как у нас, плачевном состоянии находятся сотни горнорудных рабочих посёлков, которые в лучшие свои годы работали на усиление стратегической мощи страны, а потом вдруг стали никому не нужны. Это касается не только предприятий, но и людей, брошенных и забытых. Плохие дороги, высокие цены, неразвитая транспортная логистика – всё как у всех.
Сельское хозяйство в Кадае никогда особо развито не было. Была совсем другая специфика жизни, всё и все работали на добычу серебро-свинцовых руд. Жизнь многих заставила обзавестись хозяйством, сейчас в селе зарегистрирован один предприниматель по производству сельхозпродукции.
Главная наша боль и беда – отсутствие финансирования. Мы целиком и полностью зависим от дотации, которую выдаёт район. Самим зарабатывать возможности нет. «Кадаинское» – единственное поселение, которое не имеет своей земли. Вокруг старательские артели, перекопавшие все окрестности, но мы от них и копейки получить не можем, хотя от их присутствия скорее больше вреда, чем пользы. Бюджет составляет 3,5 млн рублей, которые выделяются на заработную плату сотрудников, а единственный источник дохода в поселенческий бюджет – это налог на имущество физических лиц.
– Какие социальные объекты сейчас функционируют в Кадае? Как справляетесь с их содержанием?
– У нас есть отделение Сбербанка, почта, детский сад, средняя школа, Дом культуры и предприятие жилищно-коммунального хозяйства. В медпункте свой фельдшер. За это мы, слава богу, не переживаем: Марина Несмиянова – большой специалист своего дела, а главное – местная, значит, не бросит своих земляков без медицинской помощи, не уедет из села. Сейчас, конечно, всё по-другому: пока работал рудник, вся «социалка» принадлежала ему. Содержание и обеспечение – тоже. Школу и благоустроенный микрорайон посёлка обслуживает ЖКХ, но у них очень серьёзные проблемы. Работники с мая не получают зарплату, невозможно найти водителя на единственную водовозку. Из-за низкой и нестабильной зарплаты мужчины на такой работе не задерживаются, уезжают кто на вахту, кто на сезон. Кем заменить водителя, который сейчас собрался увольняться, – проблема.
Дровишки станут золотыми
– В некоторых населённых пунктах возникают проблемы с заготовкой дров. Как у вас?
– Всё очень сложно и серьёзно. Зима практически наступила, и в селе есть жители, которые уже сейчас нуждаются в топливе. Дрова никто не продаёт, потому что лесхоз выписывает участки для лесосек в отдалённых и труднодоступных местах. У нас в округе леса практически нет. Березняк, покрывавший окрестные сопки, был выпилен ещё в 90-х, сейчас заготовителям приходится ездить на лесосеки за 80 километров и больше.
Сколько будут стоить дрова в этом сезоне, мы боимся даже представить. Цена взлетела ещё в прошлом году, за хорошую машину уже отдавали более 20 тысяч рублей. Когда в село приезжали краевые министры и чиновники, люди задавали им вопросы по отведению участков под лесосеки, упрощению процедуры получения лесобилетов, регулированию цен на горючее и топливо. Ответ был стандартным: это частный сектор, власть не может вмешиваться в цену, которую устанавливают частники. И посоветовали нам переходить на отопление домов углём или пеллетами. Ближайшая от нас станция, где можно приобрести уголь, это Краснокаменск. До него 170 километров. В чём выгода и экономия для пенсионеров? И как топить углём печь, которая сделана под дрова? Она не приспособлена для использования угля! А пеллеты – что это такое?! Где в нашей глуши взять такое топливо, которое и в более цивилизованных-то местах не особо распространено? Люди уже идут с жалобами и просьбами в администрацию, погода нас пока балует, но с наступлением холодов, я думаю, начнутся большие проблемы.
– Как в селе организованы пассажирские перевозки? Как добираетесь до райцентра, до Читы, до ближайшей железнодорожной станции?
– Муниципальных маршрутов до Кадаи нет. Чтобы уехать в районный центр, выход один – нанимать частную машину. 1400–1600 рублей стоит поездка в 32 километра. Если собирается полная машина, пассажиры делят эту сумму между собой. Но жизненные случаи бывают разные. Возникнет ситуация, заплатишь полностью, другого выхода нет. Из Читы можно приехать на маршрутном такси. Ближайший поезд – в Приаргунске. Чтобы добраться до железнодорожного вокзала, опять надо нанимать машину или ехать на 12-й километр трассы и ждать там автобус из Нер-Завода. Иногда поездки превращаются в приключение: всегда дорогое и не совсем приятное.
Жизнь как полоса препятствий
– Слишком много в посёлке руин и разрушенных зданий…
– Это действительно так, к сожалению… Предприятия закрывались, сокращались, средств на ремонт и содержание не хватает, поэтому и имеем такую картину. На сегодняшний день стабилизировались отношения с компанией «Олерон+». Нам вернули машину, которая приезжает для сбора мусора из Калги, а не из Нер-Завода, как было раньше. Сейчас проблем не возникает, мужики работают ответственно, график уже отработан, и мусора в селе сразу стало меньше. Конечно, былого благополучия Кадае уже не вернуть, но мы стараемся поддерживать порядок.
Беспокоит на данный момент другое: в этом году не смогли выделить деньги на проведение опашки села от пожаров. Несколько месяцев представители золотодобывающей компании «Мангазея», которая работает неподалёку от Кадаи, обещали сделать противопожарные минерализованные полосы, но так и «прокормили» нас обещаниями. Теперь сами проводим профилактические отжиги, чтобы уберечь село от пожаров, ведь зимы у нас малоснежные и ветреные, да и печальный опыт других населённых пунктов многому научил. Вчера уже по темноте домой вернулись. И коллектив у нас в администрации на сто процентов женский!
Участковый – гость не частый
– Работы в селе нет, доходы у населения низкие, достаточно других факторов, которые могут негативно влиять на криминогенную обстановку. Кто блюдёт за порядком в вашем селе?
– Участковый, закреплённый за нами, находится в Калге. В последнее время он, к счастью, не частый гость в Кадае. Поводов для поездок нет. Конечно, никто не отменял дебоширов и кухонных разбойников, но с ними мы справляемся сами. До 2015 года в селе был детский дом, вот тогда сотрудники полиции приезжали к нам часто. Теперь в основном фиксируют факты смерти. Печально, что вымирает Кадая, стареет население.
– Светлана Валерьевна, вы работаете в должности главы поселения первый срок. Как считаете, получается? Планируете выдвигать свою кандидатуру на следующих выборах?
– Как у каждого кандидата, перед выборами у меня была программа, перечень первоочередных дел, которые планировала сделать в случае избрания. Но жизнь есть жизнь, которая вносит свои коррективы, заставляет решать насущные вопросы и вникать в нестандартные ситуации. Я пытаюсь сделать всё, что в моих силах, на благо Кадаи. Что-то получается, что-то нет. Сколько людей, столько и мнений, каждому мил не будешь, поэтому я стараюсь работать и быть полезной своим землякам.
Немного авторских наблюдений, размышлений и заметок о Кадае
- С хребта вся Кадая как на ладони. Существует много красивых легенд, откуда пошло это название, но история посёлка, где несколько веков назад впервые нашли залежи серебра, свинца и цинка, почти сразу зазвенела каторжными кандалами.
- Высокие сопки окружают село со всех сторон, на склонах – выступы скал, причудливые каменные глыбы, которые при разыгравшемся воображении можно принять за хребет динозавра или неторопливую черепаху. Облака здесь словно цепляются за острые выступы, а солнце неторопливо садится за багряный небосвод. «Нихао! Добро пожаловать в Китай!» – пищит телефон, переговариваясь с китайской горой Ёлонга, которую также отчётливо видно с высоты.
- Кадая – место, где можно открыть музей под открытым небом, ведь каждая сопка, старая штольня, пещера или развал – сплошная загадка и свидетельство того, что даже древний человек находил в Кадае то, чем можно было улучшить жизнь и облегчить труд.
- Кадаинские мужики пьют много и со знанием дела. Смуглые до черноты, в китайских пуховиках, которые давно заменили старые добрые телогрейки, они забыли, что такое «ходить на работу», а некоторые родились и выросли уже во времена, когда калым стал основным источником существования, чтобы не протянуть ноги.
- Случайный прохожий не постеснялся подойти, поздороваться, расспросить «кто-откуда-зачем» и рассказать о своей неудачной попытке устроить личную жизнь в соседнем селе. Что стало причиной быстрого разрыва с обретённой половинкой, мужчина умолчал, но чтобы унять в душе то ли боль утраты, то ли жар похмелья, совсем не робко произнёс: «Дай 260!» Эту фразу за несколько дней я слышала не один раз. Оказалось, 260 рублей стоит самая дешёвая в селе бутылка водки. Она и является здесь главной валютой.