Сказка
Валентин Старицын, г. Борзя, 16 мая 2022 года
На дворе стоял погожий весенний день, когда сошедший с земли снежный покров обнажил усыпанную хвоей землю у подножья скал сиенитовых останцов серо-розового цвета. Это был утёс, острые края которого за несколько тысячелетий отшлифовали солнечные лучи и холодный ветер, тем самым превращая углы скальных пород в округлые выступы. У подножья скального массива, который ещё в незапамятные времена люди прозвали Красноярскими столбами, воздев к лазурной синеве неба зелёные кроны, приветливо шумели вековые сосны.
Своим шумом они приветствовали и в то же время ласково журили убежавшего без родительского разрешения с территории базы туристического отдыха и бредущего к скале двенадцатилетнего мальчика по имени Матвей.
В былое время Матвей не решился бы отправиться в одиночное путешествие, тем более находясь в малознакомом и плохо изученном месте. Он вообще не любил путешествовать, так как от природы был чуточку ленив и нерасторопен. Но сегодня… Сегодня он решил отправиться в поход лишь только потому, что отец подарил ему коробку с настоящим армейским пайком. Ах, какой это был замечательный подарок! В коробке, помимо галет, а также консервов в фольгированных упаковках, были горький шоколад, несколько упаковок с яблочным повидлом, сухой сок и даже жвачка. Конечно, подарок можно было бы съесть и в домике отдыха на туристической базе. Но всё это настоящее армейское «богатство» мгновенно меркло на фоне водо- и ветроустойчивых спичек и трёх огромных, белого цвета таблеток сухого горючего, предназначенного для разогрева пайковых консервов.
«Ах, как же будет здорово, – с восторгом подумал Матвей, разглядывая содержимое коробки, – совершить поход на природу. В гордом одиночестве побродить у скального массива, а заодно, как настоящему путешественнику (путешественнику, а не мальчишке, находящемуся под опекой отца!), разогреть еду, воспользовавшись спичками и таблеткой сухого горючего».
* * *
Добравшись до скального массива, Матвей огляделся по сторонам и решил здесь устроить привал и перекусить. И не только перекусить, но и запечатлеть на камеру сенсорного телефона свой первый во время одиночного путешествия обед. Поэтому, скинув с плеч рюкзак, мальчишка вынул из него картонную коробку с пайком и принялся бережно выкладывать её содержимое на тёплую, усыпанную прошлогодней хвоей землю.
А затем, высунув от усердия кончик языка, взял в руки жестяную пластину, предназначенную для розжига сухого горючего, и отогнул четыре «лепестка» вниз, а ещё четыре направил кверху. Установив жестяную конструкцию на плоский камень, Матвей бережно извлёк из упаковки белую, поблёскивающую в солнечных лучах крохотными кристалликами таблетку. Полюбовался ею, а затем опустил её по центру жестяного «цветка» разогревателя. После чего надорвал зубами клеёнчатую упаковку и вынул из неё толстенькую, увенчанную серной головкой спичку, а также коричневую полоску воспламенителя.
Теперь дело оставалось за малым: прежде чем насладится вкусной, приготовленной на огне пищей, надо воспламенить спичку, а затем поджечь положенную по центру жестяной конструкции таблетку сухого горючего.
Но в этот момент мальчишка услышал еле слышные голоса, и тут же раздался удаляющийся топот множества маленьких, можно даже сказать, крошечных ножек. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, Матвей вновь поднёс спичку к коричневой полоске воспламенителя и вдруг услышал, как поблизости прозвенел тоненький голосок:
– Э-эй, постой! Что ты делаешь? Разве ты не знаешь, что в весеннее засушливое время в лесу и степном массиве запрещено разводить костры?
Будь голосок погромче, погуще и погрознее, может быть, тогда Матвей испугался и моментально спрятал бы зажатую промеж пальцев спичку в карман. Но голосок был то-о-оненький и звучал, словно звон крошечного золотого колокольчика.
Решив, что за его приготовлениями к обеду наблюдает какая-нибудь спрятавшаяся в каменном массиве девчонка (вот до чего же вредный и не в меру любопытный народ!), Матвей решил не обращать на неё никакого внимания и вновь поднёс спичку к картонке-воспламенителю. И вновь в тёплом, нагретом солнечными лучами и наполненном ароматом сосновой хвои воздухе прозвучал еле слышный голосок, в очередной раз предупреждающий озорника, что в засушливое время года в лесу, а также степном массиве костры разводить запрещено. А затем от груды камней, подёрнутых бледно-зелёным лишайником, отделилась прошлогодняя сосновая шишка и сама по себе принялась карабкаться по шероховатой стене каменного выступа. От неожиданности Матвей вздрогнул и даже сделал шаг назад.
«Чьи это фокусы?» – испуганно подумал он. И в это время увидел, что сосновая шишка – вовсе не шишка, а небольшой человечек.
Быстро перебирая ручками по шероховатостям камней и опираясь о скальный массив тоненькими ножками, человечек забрался на каменный выступ, что располагался напротив головы замершего от неожиданности Матвея. И обернулся к мальчишке смуглым от загара личиком, на котором, словно две капли росы, сердито поблёскивали зелёные глаза.
* * *
Поняв, что перед ним находится не марионеточная кукла, а настоящий, живой обитатель леса, к тому же представитель древнего народа, принадлежащего к расе мистических существ, которые на протяжении тысячелетий прятались и прячутся от человеческих глаз, Матвей забыл об испуге и, подойдя поближе к каменному, с закруглённым краем, выступу, как следует рассмотрел своего нового знакомого. Это был человечек несколько необычного телосложения. Тело его состояло из прошлогодней сосновой шишки, из которой зелёными стебельками проступали две тоненькие ножки, обутые в крохотные, сплетённые из сухой травы лапоточки. Зелёными были ручки и тоненькая шея, на которой, беспокойно оглядывая стоящего перед ним мальчишку, вертелась небольшая, не больше садовой ранетки, смуглая от загара и глянцево поблёскивающая головка. На ней красовался головной убор в виде шляпки от жёлудя. Откуда взялась эта несколько необычная шляпка у обитателя сибирской тайги, я не знаю. Но вполне могу предположить, что это был подарок, который прислали ему дальние родственники, такие же лесные существа, вот только проживающие не в Сибири, а в дубравах Беловежской пущи.
– Ты кто? – изумлённо разглядывая стоящего на каменном выступе крошечного незнакомца, спросил Матвей.
– Я? – в свою очередь, переспросил человечек, хмуря чёрные, едва проступающие на его смуглом личике брови. Поморгал выпуклыми глазками-росинками, а затем вскинул руку к голове и, стащив с неё желудёвую шляпку, согнувшись в почтительном поклоне, учтиво произнёс: – Я Хвоя! Коренной житель этих скал и представитель древнего лесного народа, проживающего в этих местах.
– Так ты здесь не один? – искренне удивился Матвей и, оглянувшись по сторонам, поинтересовался: – А где же все остальные?
– А остальные разбежались, – несколько погрустнев, произнёс Хвоя. – Побежали в тайгу спасаться, как только увидели в твоих руках вон ту смертоносную штуку.
– Какую штуку? – недоумённо пожал плечами Матвей. И, вспомнив о том, что в его руках находится так и не зажжённая спичка, вскинул руку и показал её своему сказочному знакомцу. – Вот эту?
При виде спички гримаса ужаса исказила крошечное личико лесного человечка. Издав пронзительный крик, Хвоя зажмурил глаза и, словно стараясь защитится от надвигающейся на него опасности, заслонился тоненькими ручками, на ладошках которых трепетно вздрагивали крошечные пальчики.
Поняв, что именно спичка, а не что иное вызвало приступ панического страха у лесного человечка, Матвей весело рассмеялся. А затем, сунув спичку в нагрудный карман весенней камуфлированной куртки, поинтересовался у своего нового знакомца, почему тот так её испугался.
– Да как же нам, лесным обитателям, их не боятся? – испуганно пролепетал человечек. – Ведь это та самая страшная сила, что помимо небесной грозы порождает огонь. А огонь – это гибель! В пламени лесных пожаров гибнут кусты, деревья, травы, цветы, животные и птицы.
– Ну да-а! – согласился с Хвоей мальчишка и, после некоторого молчания, добавил: – Ну так ведь я же ещё не успел зажечь спичку. Чего же вы тогда испугались и разбежались во все стороны?
– Ты ещё не поджёг, – несколько успокоившись и убедившись в том, что в руках ребёнка нет спички, проговорил Хвоя, – но ведь ты не первый и не последний, кто играет с огнём, невзирая на запрет в весеннюю засушливую пору разводить костры в лесных и степных массивах! Ах, если бы ты знал, мой милый друг, о том, сколько вреда приносят окружающей природе выброшенные в окно автомобиля и своевременно не затушенные сигаретные окурки. Иногда они отлетают за обочины дорог и, постепенно тлея, поджигают сухую траву. А твои сверстники, мальчишки? Ведь они каждую весну только из одного баловства поджигают степную траву, даже не думая о том, что в это время в ней кипит, пусть не всегда видимая человеческому глазу, жизнь. Там, сокрытые от людских глаз стеблями и листьями прошлогодней травы, копошатся у своих гнёзд мохнатые шмели. Муравьишки приводят в порядок свои изрядно обветшавшие за зимнее время жилища. А птицы, в особенности жаворонки, найдя углубление в земле, вьют гнезда и откладывают в них свои яйца. Я уже не говорю о новорождённых зайчатах, которые, разнежившись от тёплых солнечных лучей, безмятежно дремлют в гуще всё тех же степных трав.
Обо всём этом Матвей не знал, вернее, знал, но только не придавал этому особого значения. И теперь, устыдившись слов сказочного человечка, он опустил голову и сокрушённо вздохнул. В эти минуты мальчишка понял, что благодаря его беспечности в лесу мог бы полыхнуть самый настоящий пожар. Пожар, пламя которого, питаясь прошлогодней листвой, сухими сучьями и древесными стволами, беспрепятственно двинулось бы вглубь тайги. И, не ведая жалости, принялось бы обращать в пепел всех тех, кто не смог от него убежать.
Матвей, стыдливо понурив голову, ещё некоторое время постоял у края каменного выступа. Постоял, подумал, а затем принялся складывать в рюкзак разложенные на поляне продуты. Вскинув на плечи рюкзак, мальчишка бережно опустил в карман куртки круглую таблетку сухого горючего и, подойдя к каменному выступу, где, продолжая наблюдать за его сборами, стоял лесной человечек, смущённо произнёс:
– Я понял свою ошибку, Хвоя, и обещаю впредь больше никогда не играть со спичками, тем более разводить костры без разрешения взрослых.
– Я тебе верю, добрый мальчик, – улыбнулся, в свою очередь, Хвоя и, помахав на прощание Матвею рукой, поспешно скрылся в небольшой расселине скальной породы.