Учитель и фронтовик Матвей Коптелов

Матвей Петрович родился 20 августа 1919 года в селе Нижние Ключи Нерчинского района. Отец умер рано. Все тяготы воспитания четверых детей легли на плечи мамы. Матвей после окончания семилетки поступил в Сретенское педучилище, ибо чувствовал в себе потребность работы с детьми, да и вообще, образование в любые времена давало возможность для устройства дальнейшей жизни.

    После окончания педучилища паренька направили в село Кулаково Нерчинского района учителем начальных классов, сразу в 4-й класс. Класс был трудный, но он справился, потом приезжали бывшие ученики, благодарили, что молодой педагог не дал им бросить школу…

    В этом маленьком селе нашёл Матвей свою вторую половинку – Веру Васильевну Матвееву (если так посмотреть, то она с рождения Матвеева и была!), в 1939 они поженились. Перед самой войной Коптелов переехал с семьёй на малую родину, в село Нижние Ключи, откуда ушёл на фронт.

    В конце 1941 года Матвей Петрович был призван во вновь формирующуюся 116-ю стрелковую дивизию. В кратчайший срок – с 10 декабря 1941-го по 4 февраля 1942-го – дивизия была сформирована из призывников Читинской, Иркутской областей и Бурят-Монгольской АССР. Матвей Петрович был зачислен в 548-й стрелковый полк. В частях шла напряжённая боевая и политическая работа – требовалось в короткий срок подготовить личный состав к предстоящим боям. Большую роль сыграли организованные штабом дивизии зимние лагеря в горно-лесной местности, где отрабатывалась огневая, тактическая, инженерная и маршевая подготовка. Побатальонно от каждого полка её прошёл весь личный состав дивизии. Заканчивалась служба в лагерях ротными тактическими учениями с боевой стрельбой. Инспекторская проверка в конце января показала, что дивизия подготовлена удовлетворительно и может выполнять боевые задачи.

    3 марта дивизия прибыла на Западный фронт к месту назначения – в подмосковный город Калугу, освобождённый от фашистов 30 декабря. Глухой ночью, без огней и гудков эшелоны подходили к воинской площадке, люди быстро строились в походные колонны, выходили за город и шли к линии фронта. Шли днём и ночью.

    Первая военная зима стояла суровая. Глубокий снег покрывал поля Подмосковья. Даже в марте бушевали метели, морозы доходили до 35 градусов. Все деревни и города были разграблены, многие сожжены дотла, на белом безмолвии чернели задымлённые печные трубы… В этих исключительно трудных условиях, по бездорожью, по опустошённой врагом местности, дивизия совершила 200-километровый переход походным маршем от Калуги к фронту.

    В течение месяца (с 26 марта по 30 апреля 1942 года) части 50-й армии на протяжении 15-километрового участка фронта (от деревни Лощихино до Зайцевой горы) вели атаки на опорные пункты немцев. За этот месяц наши части понесли ужасные потери. Достоверная информация об этом сражении в литературе отсутствует. Только в наше время, благодаря документам военного архива в городе Подольске (стали доступными) и немецким источникам, появилась возможность восстановить эту забытую страницу Великой Отечественной войны.

    548-й полк атаковал Заячью гору со стороны деревни Синики, почти начисто сожжённой немцами. В первых боях 116-я дивизия встретилась с сильным опытным врагом, имеющим большие преимущества, особенно в технических средствах и вооружении. Сильно укреплённая, глубоко эшелонированная немецкая оборона проходила по всем важным высотам, была хорошо насыщена артиллерией, миномётами, пулемётами.

    Наши части испытывали невероятные трудности. К 17 апреля в дивизии оставалось только 70 гаубичных снарядов, а у дивизионной артиллерии их было на 94 выстрела. Осталась только тысяча снарядов для полковой артиллерии.

    Часто за боеприпасами посылали бойцов, и они в вещмешках несли их на себе по грязи несколько километров. Понятно, всё это не давало возможности проводить хотя бы небольшую артиллерийскую подготовку перед атаками. В те тяжёлые дни враг был ещё довольно силён в воздухе. Фашистские самолёты ежедневно бомбили, обстреливали с бреющего полёта боевые порядки и тылы наших частей.

    Катастрофична была ситуация и с питанием. Из рапорта старшего врача 548-го полка от 20 апреля 1942 года известно, что «за период совершения марша от ст. Жердево и боёв с немцами, т.е. примерно с 14 марта, личный состав получал крайне нерегулярное питание. По нескольку дней не получали ни грамма хлеба и приварка, даже в период боёв в апреле был перерыв в снабжении хлебом пять дней. Много раз выдавалось хлеба и сухарей по 150–200 граммов. Чтобы не умереть с голоду, ели конину (павших в дороге лошадей), вследствие этого большая часть людей была крайне обессилена и неполноценна».

    Несмотря на неимоверные трудности, воины мужественно переносили голод, холод и грязь, недостаток снарядов и вражеские бомбёжки. Дивизия настойчиво выполняла боевой приказ – наступала, хотя и медленно, но неуклонно продвигаясь вперёд.

    Матвей Петрович вспоминал: «Нашему полку вместе с 441-м стрелковым с помощью артиллерии 406-го артполка предстояло занять сёла Жуковку, Ульяновку, ещё несколько населённых пунктов, названия которых я уже забыл. Наступление началось на рассвете. Ещё с вечера артиллеристы полка с помощью пехотинцев на руках выкатили на лесистый пригорок орудия и установили их между берёзками, которые служили отличной естественной маскировкой. Батареи нацеливали на село Жуковку, которое мы должны были брать первым.

    И вот ранним утром началась артподготовка. Но так как боеприпасов было в обрез, она продолжалась недолго. Батальоны, выдвинутые на исходные позиции, поднялись в атаку, однако были встречены сильным огнём пулемётов и миномётов. Огонь их был настолько плотным, что роты не выдержали его и залегли. На помощь пришли пулемётчики и пэтээровцы, меткими выстрелами из ПТР и пулемётным огнём они заставили замолчать часть немецких пулемётов. В этот момент политрук Бянкин поднял первую роту первого батальона в атаку. За ротой поднялся весь батальон. Пехота быстро достигла первой линии окопов, которые опоясывали юго-восточную окраину села. Однако немцев в окопах… не оказалось! Не было их и в селе. Оказывается, они ушли из села ещё до начала атаки, оставив сильный заслон.

    Села не было. Существовало только его название. Из груд кирпича, щебня, земли, обгорелых брёвен торчали печные трубы. Село было уничтожено ещё в 1941 году. Только чудом уцелел наполовину разрушенный небольшой домик. На его чердаке мы нашли опрокинутый немецкий пулемёт и убитого пулемётчика. В окопах нашли два ручных пулемёта, один из которых был испорчен бежавшим пулемётчиком, у другого, искорёженного, лежало два окровавленных трупа. На южной окраине был вкопан немецкий танк, за ним стоял миномёт. Внутри танка никого не было, только множество ещё не остывших гильз да пустые коробки свидетельствовали о том, что недавно здесь были немцы. Нашли в траншее ещё миномёт. В селе стоял небольшой гарнизон. Там было всего два блиндажа, соединявшихся ходом сообщения, два дзота. Да и село-то было маленькое. Значительные силы немцы держали в Ульяновке, большом районном центре.

    После короткой передышки наступление продолжилось. Теперь уже артподготовку вели более крупными силами. В первом эшелоне снова шли батальоны 548-го полка, а на южную окраину должны были выйти роты одного из батальонов 441-го. У нас не было ни танков, ни бронетранспортёров, но у наших солдат был неукротимый дух, необоримое стремление идти вперёд, несмотря на шквал огня, которым встретил наступающие цепи противник.

    По-видимому, артподготовка желательных результатов не дала, поскольку противник активно повёл огонь из всех видов оружия. Особенно большой урон несли от мин, ложившихся уж очень густо в рядах пехоты. Ожесточение боя нарастало с приближением к селу. Немцы подожгли кустарник в его юго-восточной части, и дым повалил сначала клубом, потом широкой стеной стал ползти и обволакивать наши войска.

    Но дым помог и нам. Пользуясь дымовой завесой, первый батальон под командованием старшего лейтенанта Тикова и бронебойщики ПТР под командованием помощника комвзвода Цыпленкова вышли к северной окраине села. Сюда же артиллеристы на руках прикатили одну «сорокапятку», чтобы ударить по немцам прямой наводкой. Наспех установленные пулемёты первого батальона ударили по немцам, которые уже скапливались для контратаки. Один за другим ушли в цель снаряды маленькой пушки. Первая рота, пользуясь замешательством немцев, бросилась на противника с криком «Ура!». Наступление роты поддержали весь батальон и бронебойщики. В это же время в лоб ударили 2-й и 3-й батальоны 548-го стрелкового полка и 1-й батальон 441-го.

    Такого напора немцы не выдержали и стали поспешно уходить. Наступающие 1-й и 2-й батальоны, преследуя противника, вышли на западную окраину, но были встречены танками, залегли. Сделав несколько выстрелов, танки ушли. На дальнейшее наступление у нас не было ни сил, ни средств. Приказано было занимать оборону за селом.

    …Погиб смертью храбрых политрук роты Бянкин, два раза поднимавший роту в атаку. Был убит политрук роты ПТР Ковалёв, уже пожилой человек из «запасников»; тяжело ранен командир взвода ПТР Цыпленков, убит мой земляк ефрейтор Григорий Кузнецов. В 441-м полку погиб мой товарищ по радиокурсам ленинградец Сергей Сапронов. Тяжело было хоронить товарищей, с которыми за несколько часов до боя беседовал, шутил, делился горсткой махорки…»

    В августе 1942 года, после небольшого отдыха и пополнения, дивизию по железной дороге перебросили на Сталинградский фронт. 548-й стрелковый полк прибыл на станцию Арчеда в конце августа. Сюда прибыли другие полки и подразделения 116-й стрелковой дивизии и пешим порядком двинулись на фронт, к северу Сталинграда.

    Матвей Петрович рассказывал: «Шли ночами не менее пяти суток. На исходе пятой ночи прямо с марша вступили в бой. Это было 2 сентября. Под сильным огнём противника бойцы продолжали наступление. Не выдержав стремительного натиска, враг поспешно стал отходить. За день наши батальоны продвинулись на несколько километров в сторону Сталинграда. Был приказ окопаться.

    Утром на позиции полка пошли танки. Не менее десятка. По танкам начали бить наши пушки. Из окопов 2-го и 3-го батальонов открыли стрельбу бронебойщики. Один из танков задымил и, круто развернувшись, начал отходить.

    Ударила наша дивизионная артиллерия. Разрывы крупнокалиберных снарядов подняли впереди немецких танков фонтаны земли. Не став рисковать, танки ушли. Все облегчённо вздохнули.

    Но радость была недолгой – вскоре появились «юнкерсы», шли звеньями. Земля задрожала от мощных взрывов. В неглубоком окопчике мы чувствовали себя так сиротливо… Хотелось всем телом вжаться в землю. Казалось, бомбы летят прямо на тебя.

    Взрывом меня оглушило, и долго ещё был слышен шум в ушах. Когда немного очнулся, услышал стон в соседнем окопе. Это был радист Саша Тюрин, комом твёрдой породы ему сильно зашибло голову. Обстрел и бомбардировка продолжались до вечера.

    5 сентября полки 116-й стрелковой дивизии вновь пошли в наступление. Как и всегда, вместе с нашим полком шёл 441-й стрелковый. На этот раз артиллерийскую подготовку вместе с батареями дивизии вели гвардейские миномёты «катюши». После залпов «катюш» пехота пошла в атаку. Однако под огнём немецкой артиллерии батальоны вынуждены были перейти к обороне. Немцы вновь начали яростную бомбёжку. Казалось, наша пехота не выдержит, отступит перед огненным смерчем, но роты, батальоны полка не только отбивали атаки противника, но и сами шли в наступление, не давая передышки врагу, заставляя его бросать против наших полков значительные силы.

    В эти напряжённые дни всё было подчинено одной цели – удержать Сталинград. На бортах автомашин, броне танков, стволах орудий было начертано, нацарапано, написано: «За Сталинград!»

    Наиболее активными комсомольцами в нашем и других батальонах 548-го полка были Николай Смирнов, Саша Тюрин, Александр Данилов и другие. Но больше всех мне запомнился образ молодого паренька-эвенка Кеши. Фамилию я так и не смог запомнить, знаю, что он из Тунгиро-Олёкминского района. Был он у нас пулемётчиком. Никогда не унывающий, на вид ничем не примечательный, с добрым, всегда весёлым лицом, он в минуты опасности не терялся, умело и быстро менял позиции со своим «Максимом». Мы с уважением и тайной завистью смотрели на его грудь, украшенную медалью «За отвагу».

    Нам редко перепадали перерывы. Наши полки были в непрерывных наступательных и оборонительных боях. Забайкальцы мужественно сражались за Сталинград, многие пали смертью храбрых.

    В один день погибли отец и сын Таратухины из села Нижние Ключи, мои земляки. Убит был отважный пулемётчик Кеша. Пал в бою мой друг детства, родом из с. Олекан Нерчинского района, с которым вместе окончили Нерчинскую среднюю школу и Сретенское педучилище, Иннокентий Иванович Голобоков. Был смертельно ранен ефрейтор-телефонист Г. Шемелин из Копуни. Всех не перечислить».

    В течение пяти месяцев дивизия не выходила из боёв до полного разгрома немцев под Сталинградом, то есть до 2 сентября 1943 года.

    «На фронте отец был начальником радиостанции 6-ПК в 548-м стрелковом полку. Однажды в последней атаке фашистские танки прорвались на позиции и стали утюжить наши окопы, бойцов закрутило и засыпало землёй. Видевшие это офицеры с КП посчитали, что все погибли, и отправили родным похоронки. Однако часть бойцов смогла откопаться и помочь товарищам. Отца сильно контузило, оторвало палец. Отправили в госпиталь.

    Когда отец уходил на войну, моя мать Вера в подполье зарыла бутылку вина и сказала: «Вот когда вернешься, Матвей, мы её с тобой выпьем». На отца пришла похоронка, а у сестры Анны муж с фронта вернулся, Анна пришла к Вере, стала просить бутылку. Вера не дала, сказав, что похоронке не верит, Матвей всё равно вернётся. Когда Матвей очнулся, то отправил из госпиталя письмо жене».

    В 1943-м Матвей Петрович был комиссован и возвратился домой, в Забайкалье, родной Нерчинский район. На груди его висела медаль «За оборону Сталинграда».

    В 1950 году Матвей Петрович переехал с семьёй из Нижних Ключей в Калинино, где был назначен директором школы и учителем истории. Стали жить рядом со школой в небольшом домике.

    Матвей Петрович всё время был занят. Первоначально занялся реорганизацией начальной школы в семилетнюю. Необходимо было утвердить новое штатное расписание, подготовить школу к приёму учащихся, подобрать преподавателей. Приходилось заниматься всем – от гвоздя до тетрадки. Вёл общественную работу, был секретарём партийной организации села и инициатором всех массовых мероприятий. Умел находить и поддерживать инициативных людей, вдохновлять их на добрые дела. Все учителя и учащиеся участвовали в художественной самодеятельности, устраивали спектакли в клубе и в любой праздник были на сцене. Особенно в этом помогал директору завуч школы Николай Протасович Пешков.

    Хорошие отношения сложились с местным колхозом. Школа помогала ему в уборке картофеля и овощей, перебирали урожай в двух овощехранилищах. За то школьная столовая была на снабжении колхоза – шефы привозили мясо тушами, кур, овощи, крупы…

    Матвей Петрович за административной и хозяйственной деятельностью не забывал своего призвания – вёл уроки истории. Человеком он был очень любознательным. При нехватке хороших учебников сам их писал; даже когда болел, дома составлял разные методические рекомендации. Этот процесс был непрерывным, и учебники Коптелова, пока рукописные, постоянно пополнялись новыми сведениями.

    У Матвея Петровича была привычка: руки за спину заложит, ходит по классу и всё рассказывает, да так интересно, что все забывали про время.

    Светлана Николаева Бронникова (Шураева) вспоминает: «Я помню его с 5-го класса, он был у нас классным руководителем с 1964 года, вёл уроки русского языка, литературы и истории. Классы были переполнены. В 1964 году Матвей Петрович с семьёй перекочевал в новый дом, и 5-й класс стал учиться в его доме. (На фотографии его хорошо видно: проводится школьная линейка, а на заднем плане – домик, в котором позже будет школьный музей. – Прим. авт.) В это время делали пристройку к старой школе, осенью 1965 года в 6-й класс мы пошли учиться уже туда. Классы отапливались печками. После уроков мы помогали натаскивать поленья к пяти печкам.

    Классный руководитель у нас сменился – им стала Мария Павловна Верхотурова, но Матвей Петрович так и вёл уроки истории. Ходил между рядами и рассказывал тему. Рассказывал интересно, увлечённо. Когда речь шла о войне, вспоминал о своих боевых товарищах, защитниках Брестской крепости, наших односельчанах.

    К 1965 году у Матвея Петровича был накоплен богатейший материал об истории школы, села, фронтовиках, и было решено в опустевшем домике у школы организовать школьный музей. На нас у Матвея Петровича была большая надежда, и мы его не подвели – все дружно включились в поисковую работу. Ходили вместе с учителем по домам, в дальнейшем ходили и одни. Даже вели раскопки. Запомнился дед Самуил Венедиктович Фёдоров; по словам старожилов, он воевал в Гражданскую в партизанском отряде чуть ли не адъютантом Журавлёва, ходил в широченных шароварах. Он подарил нам сундук.

    Односельчане охотно помогали. За короткое время был накоплен огромный материал: собраны предметы быта, сельскохозяйственные орудия, много фотографий, старинных денег. Мы всё время пропадали в нашем музее. Помогали Матвею Петровичу оформлять стенды об истории школы, села. Особенно активными краеведами были ученики нашего 6-го класса: Люда Наседкина, Вера Филиппова, Альбина и Дуся Чумилины, Алексей Сухарев, Светлана Бронникова, Николай Шураев, Владимир Голобоков, Николай Дьяконов, Анатолий Николаев, Татьяна Карташова.

    Открыли музей в 1966 году. Слава о нём дошла до Читы, и в 1967 году к нам в школу приехали корреспонденты газеты «Забайкальский рабочий» с огромным магнитофоном-«бобинником». Нас, шесть девочек, Матвей Петрович разделил по разделам музея, и мы наговаривали каждая про свой раздел. Я что-то про деньги говорила…

    В том же году я окончила школу, поступила в Балейское педучилище. Окончив его в 1971 году, пришла директором и учителем начальных классов в с. Шивки. Но скоро школа там была закрыта. Проработав в других школах, я вернулась в свою родную и была удивлена и огорчена – музея не было! С 1975 года работала я в калининской школе, и меня не покидала мыль о возрождении школьного музея, в 2004 году он был создан вновь».

    Младший сын Коптеловых Анатолий рассказывает: «Сказались старые раны. Отец серьёзно заболел и был вынужден уйти с поста директора. Пришла новый директор, по образованию она была историком. Учащиеся перешли в новую школу. Школа должна была быть двухэтажной, второй этаж был почти готов, но его разобрали и сделали один этаж с узкими коридорами. Места для музея в школе не нашлось, а другого помещения никто не дал, в музейном же домике стали делать котельную. Раздать экспонаты населению на ответственное хранение не разрешили, просто перенесли в сарай, а откуда всё постепенно исчезло. Отец тогда очень переживал, куда только ни жаловался…»

    Спустя годы Светлана Николаева Бронникова начала создавать школьный музей заново. В 2004 году при школе был открыт музейный уголок. Самые ценные экспонаты в нём – пожалуй, те самые книги-самоделки, написанные Матвеем Петровичем (сохранилось 11 штук), его записи об истории села и школы, сведения о фронтовиках.

    В ноябре 2012 года в Нерчинском районе прошёл смотр-конкурс школьных музеев (музейных уголков). Из 11 участвовавших в нём общеобразовательных учреждений (Олекан, Илим, Знаменка, Правые Кумаки, Приисковый, Пешково, Савватеево, Калинино, Бишигино, две школы Нерчинска) музейный уголок села Калинино занял 2-е место.

    Сейчас он располагается в кабинете 3-го класса, и Светлана Николаева Бронникова (Шураева) бережно сохраняет историю села и память о Матвее Петровиче Коптелове.

    По воспоминаниям дочери Валентины Матвеевны (в браке Шаповаловой, 1940 года рождения) и сына Анатолия Матвеевича, верной помощницей отца была их мама. «У нас была большая семья – десять детей. Чтобы прокормиться, мы держали большое хозяйство – коров, свиней, кур, гусей.

    Одной картошки накапывали восемьдесят мешков. На крупные работы – сенокос, посадку, уборку – выходила вся родня. Анатолию отец сделал косу номер 6 (это самая маленькая коса), и он с 7 лет косил траву. Весь инвентарь для покоса – грабли, косы, вилы – удобные, лёгкие, отец делал сам из сухой берёзы, которая заготавливалась заранее.

    Основная забота о семье лежала на маме. Она всегда была чем-то занята – то стряпала, то шила, то вязала, то стирала. Если ложишься спать после полуночи, то она ещё не спит, что-то доделывает; утром встаёшь в 5 утра, а она уже на ногах – доит коров, поит телят и т.д. Чтобы всех накормить, надо было пельменей налепить штук 200, а если мама стряпала блины, то не успевала снимать их со сковородки – тут же исчезали! При этом она кем только ни работала: и пекарем, и продавцом, и птичницей.

    Мы не оставались в стороне и старались помочь родителям во всём: следили за младшими ребятишками, учились, а летом работали в колхозе, как многие сверстники. Мама научила нас варить, шить, вышивать. Я вышиваю картины, есть они и в музее школы Калинино.

    Родители, несмотря на то, что семья была большой и дел невпроворот, никогда не забывали порадовать нас. Мы тоже не забывали поздравить родителей, рисовали открытки. Скромно, но дружно и весело справляли праздники. Как-то младший брат сказал маме, что на его день рождения придут ребятишки. Мама наварила большой чугун картошки. Главное, что брат почувствовал: к нему пришли гости, а близкие о нём позаботились, приготовили. В день рождения нам дарили незатейливые, но очень важные для нас подарки: книги, игрушки, краски и карандаши, младшим устраивали чаепития с приглашением друзей.

    Самым дорогим подарком был фильмоскоп. В деревне такого чуда ни у кого не было. Все ребятишки приходили к нам, и мы устраивали показы на побеленной стене, потом тряпку повесили. Устроили мы и кукольный театр. Кукол (фигурки из картона) вырезали, раскрашивали. Приносили, что у кого было. Смешно даже вспомнить: на окне устраивали сцену. Створки летом открывались с обеих сторон, занавески служили ширмой.

    Любили в свободное время играть в разные игры на улице. На Новый год ставили ёлку, игрушки делали, конечно, сами: колечки, цепи, снежинки. Костюмы мама шила из марли, старых простыней и остатков ткани. Помню, мне всё хотелось быть Снежинкой. Всегда под ёлкой находили кулёчки с гостинцами.

    Отец много читал и нас приучил. В доме были книги, также брали в сельской библиотеке. Моими любимыми писателями были Пушкин, Гайдар, Бажов (какие у него прекрасные сказы!). А «Конёк-Горбунок» Ершова! А ведь ещё надо было сделать уроки, помочь маме… Скучать было некогда.

    В школе все братья и сёстры участвовали в художественной самодеятельности, даже выезжали с концертами. Брат Василий самоучкой хорошо играл на гитаре и гармошке, пел, я тоже пела. Сценки организовывали. Когда Вася отслужил в армии, они молодёжью организовывали концерты и ездили по сёлам. Летом работали в колхозе, выступали на стоянках.

    Братья отслужили все. И учились все. Родители старались, чтобы все мы получили хорошее образование и отдали свои знания и труд на благо Родины. Четверо – Василий, Владимир, Галина и Борис – окончив техникумы, до пенсии работали в совхозах. Педагогами стали Валентина и её дочь Наташа, сейчас дочь Бориса Вера учит детей биологии. Окончив школу с золотыми медалями, внучки Василия Аня и Светлана поступили в Московский и Томский университеты – станут учителями математики и иностранных языков.

    Наша мама награждена медалями и золотой звездой «Мать-героиня».

    Вспоминает Анатолий Матвеевич: «Отец ушёл на пенсию, так как очень болел. Несмотря на болезнь, много писал; к сожалению, рукописи исчезли загадочным образом, и о чём он тогда писал, неизвестно. Оставались некоторые статьи про известных людей района, в итоге они тоже потерялись.

    Он много ездил по району, беседовал с людьми, вёл переписку с однополчанами, к нам домой очень часто приезжали ученики из разных школ, он им много рассказывал про историю села Калинино, про приезд старосты Михаила Ивановича Калинина, после чего село переименовали. Про церковь, войну и многое другое. Часто приезжали бывшие ученики отца. Мне запомнился случай, когда приехал военный лётчик (фамилию, к сожалению, не помню), и вот он очень благодарил отца за то, что тот наставил его на путь правильный. Говорил, что на всю жизнь запомнил ремень отца, которым он делал ему эти наставления, и благодарил за то, что стал человеком, добился в жизни желаемого, а уезжая, подарил отцу отрез материала на костюм, потом мама сшила из него отцу галифе и пиджак».

    От тяжёлой болезни Матвей Петрович умер 1 января 1980 года. Похоронен в Калинино.

    По прошествии стольких лет можно подвести итоги его жизни. Однозначно, этот человек жил не только для себя, ведь у него родилось 10 детей, значит, он жил для семьи. Но он жил и для людей, 37 лет своей жизни посвятил воспитанию и обучению школьников, отдавая всего себя работе с детьми, создавая музей, сохраняя память о былом для будущих поколений.

    В 1967 году Матвей Петрович был награждён почётной грамотой Министерства просвещения СССР за успешную работу по обучению и воспитанию учащихся.

    Светлая память человеку, учителю, фронтовику.

    Михаил САПИЖЕВ, с. Иван-Озеро Читинского района