Жить для себя не научились

Крепкая фигура, которую не «осадили» прожитые 90, та самая телогрейка, что грела чабанов и механизаторов, живой и внимательный взгляд человека, которому жизнь в радость. Иннокентий Митрофанович Шмакотин в день нашей неожиданной встречи ждал машину с дровами. Не просто ждал, а намеревался помочь внуку с разгрузкой. И пусть супруга отговаривала, как-никак два инфаркта перенёс, а всё-таки скараулил и был таков. «Никак от дел не отодвинуть, нельзя ему тяжёлое поднимать, а он за всё хватается», – сетует забежавшая в обеденный перерыв дочь Татьяна и показывает ванну с дровами, что заботливо доставлена отцом к крыльцу…

В Забайкалье из Горького

Пока хозяин во дворе, Галина Николаевна готовит обед, и мы начинаем знакомиться. Она попала в Забайкалье в середине пятидесятых. Тогда сорок шесть выпускниц Горьковского медицинского училища направили сюда по распределению. Галину Николаевну ждал Олекан, где она проработала фельдшером 45 лет! «Передали мне фельдшерский пункт, поселили на квартиру, и начала работать. Одна. Помню, в августе заступила на работу, а в сентябре первые стремительные роды пришлось принимать. Женщина копала картошку, и начались схватки. Сделала я всё, как полагается, ночь у неё просидела, сбегала домой и обратно. Прихожу, а «крестница» моя уже в кроватке лежит, нашлись какие-то пелёнки. Одиннадцать лет после войны прошло, а плохо ещё тогда народ жил.

Страшно мне, конечно, было, но навыки в училище нам хорошие дали. Потом я старалась вовремя направлять женщин в роддом, домашние роды – это всё-таки небезопасно. А «крестница» моя сейчас в Петровске-Забайкальском живёт, зоотехником работала. Лет через 15 стало полегче – дали нам акушерку, в те годы в Олекане до 56 ребятишек в год рождалось. Коллега моя Валентина Дмитриевна Золотуева была золотым человеком. Простились с ней недавно. Коронавирус унёс… Фельдшеру на селе приходится быть и терапевтом, и хирургом, и акушеркой. Районная больница – за 70 километров, пока довезёшь, надо первую помощь правильно оказать», – комментирует Галина Николаевна.

И никак не может понять, почему сейчас молодые не едут в село. «Мы-то начинали – совсем худо было: заработные платы мизерные, моста через Нерчу в Знаменке не было. Переправлялись через реку на плашкоуте, и фельдшеру нередко ночевать приходилось возле переправы. Как-то на тракторе до Дарасуна больного везла. А ещё восемнадцать отар было в колхозе, три полевых стана. Ездили вместе с библиотекой, у них – книги, плакаты, у нас – аптечка, осмотры», – рассказывает моя собеседница.

Шестьдесят четыре года назад Забайкалье не испугало девчонку из Горького. Она даже морозов в первую зиму не помнит. Да и в самом деле, чем можно напугать детей, переживших войну? Рассказывает о том, как фашистские самолёты бомбили Горьковский завод и как ребятишки долгими зимами грелись на русской печи: валенки были роскошью, а в лаптях по снегу не побегаешь.

Страшно дорогая цена

Иннокентий Митрофанович подоспел как раз к обеду, а разговор с корней начали. Есть недалеко от Олекана маленькое село Крупянка. Если верить данным «Википедии», то две фамилии тут можно считать коренными: Рязанцевы – горнозаводские крестьяне, и Шмакотины – казачьи семьи, что переселились сюда из села Старый Олов. Мама Иннокентия Митрофановича – урождённая Рязанцева Анастасия Павловна, а отец – Митрофан Саввич Шмакотин.

Не довелось сыну расти под отцовским крылом: в 1937 году был расстрелян дед Савва Данилыч, а в 1938 году расстреляли отца, остались три сына – Иннокентий, Вениамин, Александр. Старшему Иннокентию – 7, а младшему и года не исполнилось. «За что?» – читаю я вопрос в его глазах, а Галина Николаевна выносит свой вердикт: «Не надо обижаться на то время – плохое это дело». Иннокентий Митрофанович молчит. Род Шмакотиных, как и многие в России, заплатил свою цену за то, чтобы мы увидели социализм. Страшно дорогую. Сыновьям довелось строить его уже без отца. И они строили, по крестьянской привычке, что досталась от деда и отца, трудились на совесть. Вряд ли сильно поминали страшное горе, что опалило семью. Эта тема долгие годы была запретной. Как говорится, времена не выбирают, в них живут и умирают.

Анастасия Павловна в 1943 году перебралась с ребятишками из Крупянки в Олекан, Старший Иннокентий пошёл работать в кузницу молотобойцем. «Недолго я там проработал. Забрали меня на сенокос, потом сено на быках возили, на них же пахали, лошадей тогда всех в армию забрали. Вместо меня в молотобойцы мама пошла. А потом направили меня в школу механизации учиться на тракториста. К нам в МТС тогда два трактора керосиновых пришли, один в Олекан дали, гусеничный. Я до армии два года на тракторе отработал, а потом на три года служить ушёл. На Курильских островах служил – Итуруп; столько лет прошло, а японцы всё их прибрать мечтают», – рассказывает Иннокентий Митрофанович, обозначая политический момент. Супруги до сих пор не отстают от жизни и не изменяют любимым подписным изданиям, в числе которых «Забайкальский рабочий» и «Земля».

Иннокентию Митрофановичу учиться не довелось: только два класса война одолеть позволила, но так сложилось, что после армии председатель колхоза Дмитрий Михайлович Голобоков не отпустил парня в МТС, а попросил принять вначале склад, а потом назначил кассиром. «Голова работала, да совесть была», – поясняет супруга. Заведующий молочно-товарной фермой, что нередко выходила в передовые, завхоз, председатель сельского совета, заведующий током – участки трудового пути, где ему довелось работать.

Это как – «для себя»?

Галина Николаевна и Иннокентий Митрофанович вырастили трёх дочерей. Старшая Вера – педагог, живёт на Украине, Надя – юрист, живёт в Чите, а рядом с родителями – младшая Татьяна, воспитатель детского сада. «Мы как все росли – я маленькая с папой везде бывала, и на току, и на ферме. Колхозу помогали: Вера у нас на стрижке работала, а мы веники вязали. По дому всегда работа была. Маму часто по ночам вызывали; бывало, больных увозила в райцентр. Бабушка Анастасия Павловна помогала. Она с нами жила до конца дней. Дядя Александр недалеко от нас жил. Он в колхозе механизатором и кузнецом работал. Много двоюродных братьев и сестёр в Крупянке жило; когда папа был молодой, частенько туда ездили. Он у нас любитель ягоду собирать: голубика, брусника – его любимые. Сына моего к этому делу пристрастил», – рассказывает Татьяна.

Светлому и уютному дому Шмакотиных уже шесть десятков лет. Иннокентий Митрофанович его сам строил, а потом и братья по его примеру строительство начали. Дому 60, а семейному союзу нынче 65 исполнится. Слово «любовь» в разговоре не услышала, а вот дочкам «жилось спокойно и счастливо». Свою Галю Иннокентий Митрофанович встретил в тот день, когда она, прибыв в Нерчинск, получила направление в Олекан. А он, тогда кассир, должен был получить деньги и забрать молодого специалиста из кабинета главного врача. Тот тогда молодому фельдшеру сказанул: «Не выходи за такого старого». («По секрету»: разница у супругов – четыре года.) Не послушала. Вот так и живут. Светло и спокойно.

«Мы ни на что не жалуемся, только бы молодёжь не спивалась, да проценты по ипотеке снизили. Тяжело сейчас молодым, платежи большие, и детей поднимать надо», – слушаю Галину Николаевну. Они и с ипотечной кабалой не понаслышке знакомы, и со своих пенсий помогают, как могут. Много ли самим надо? Им неведомы современные психологические установки – жить «для себя». Ждут в гости внуков и правнуков, улыбаются, вспоминая самого маленького, Егора. А весной приедет Надя из Читы. «На посевную», – улыбается Галина Николаевна. Огородных забот супруги пока не отставили.